Сука…
Поломанный мужик тоже покойник, можно было помочь, пару дней назад, но время безнадёжно упущено и он загнил. Всё, абсолютно всё это можно было решить антибиотиками, но мы, увы, вновь вернулись в доантибиотиковую эру!
Девочка лет десяти с проломленным черепом уже примерно час как мертва, я вообще хрен его знает зачем её сюда притащили, тут даже антибиотиками не поможешь, а обретённая мною после вайпа квалификация нейрохирурга говорит, что я без специализированных инструментов и асептической операционной не сделаю ровным счётом нихрена.
Вот сейчас был бы весьма кстати "Сельский знахарь", который если бы и был у меня, после вайпа бы исчез. Максимальным уровнем этого навыка можно было лечить рак головного мозга настойками из мочи летучей мыши и говна коалы. Вот это настоящее волшебство! Правда, необходимости в этом не было, так как мы решали все проблемы применением внутреннего ресурса. Мы называли это медициной…
Сейчас у меня на руках нет ровным счётом нихуя, поэтому я не мог помочь всем нуждающимся, но кое-что предпринять способен…
Я сделал инъекцию тетрациклина где-то восьмилетнему пацану с простреленной навылет в области икры ногой. Организм его боролся с инфекцией, поэтому я посчитал необходимым ему в этом помочь.
Пока я возился с инъекцией, прибыла какая-то девица в меховой шубе с капюшоном.
— По-английски розумеешь? — поинтересовался я у неё.
— Литал бит, — ответила она.
Ростом она где-то метр пятьдесят, может, чуть больше. Возраст в районе двадцати. Физиономия типичная для этих краёв: толстые губы, тёмная кожа, карие глаза, курчавые волосы, закрытые шерстяным платком, надбровные дуги не особо развиты, что есть расовая особенность негроидов, разрез глаз широкий, скулы не выражены, зато нижняя челюсть слегка выступает. Типичная африканка, короче.
— Как зовут? — повернулся я к ней.
— Альберта, — представилась она.
— Держи пацана покрепче, Альберта, обезболивающих нет, — указал я ей и подкатил тележку с инструментами.
Пацан орал, выл, визжал, но девица справилась с ним, поэтому я очистил рану от гноя, установил дренаж и перебинтовал его. Прогноз благоприятный.
Сил осталось мало, поэтому я поскорее двинулся к следующей кровати, на которой лежала опасливо поглядывающая на меня девушка лет семнадцати, у которой была сломана рука. В сознании — это хорошо и плохо одновременно. Хорошо — значит нет лихорадки, плохо — она будет сильно сопротивляться, когда я попытаюсь вправить кость.
— Вот эту держи очень крепко, а лучше найди верёвку и свяжи, — дал я указание своей новоиспечённой медсестре.
Раненая брыкалась, но Альберта послушно и надёжно зафиксировала её, а я сделал свою работу: вправил кости и наложил шину, благо, перелом был закрытым. "Открытка" в таких условиях убивает не хуже пулевых ранений…
Мой организм посчитал, что дальше уже неприлично вывозить всё это дерьмо и поэтому я неожиданно для себя свалился на пол хибары. Альберта помогла мне подняться.
— Отдыхать вам? — спросила она у меня.
— Вон туда меня веди, — подрагивающим пальцем я указал в конец "госпиталя". — Есть ещё один, кому я могу помочь. И тележку притащи.
Тут дверь открылась и внутрь вошёл какой-то парень лет девятнадцати-двадцати. С учётом их средней продолжительности жизни, это считается средним возрастом.
— Доктор? — спросил он.
— Да, я Доктор, — ответил я ему.
— Адмирал прислал меня для помощи с пациентами, — связно ответил пацан на неплохом английском.
— А ты тогда кто? — повернулся я к Альберте.
— Моя бабушка болеет тута, — объяснилась Альберта.
— Ох-ох, а я подумал, что это тебя прислал Адмирал… — вздохнул я, а затем повернулся к пареньку. — Парень, тебя как звать?
Внешне этот пацан чем-то походил на Гамбу, возможно, они родственники. Чёрная кожа, глаза широкие, карие, лопоухий, челюсть слабая, взгляд какой-то неуверенный, бороды нет, волосы длинные, курчавые. Ростом он где-то метр семьдесят, худой, со впалыми щеками, что свидетельствует о том, что нормально не питался он очень давно.
— Лоренцо, — представился парень. — Я должен был поехать в Берлин учиться на медбрата когда-то давно, но не сложилось. Но я готовился!
— Итак, значит надо менять план… — пробормотал я. — Ладно, ты теперь работаешь на меня, Лоренцо. Альберта, а тебя я хочу попросить принять одно очень важное решение: ты хочешь работать в госпитале? Обещаю достойную зарплату в виде еды, гарантирую переработки, переутомление, проблемы с личной жизнью, но ненависть к миру и людям придётся вырабатывать самостоятельно, тут я не помощник.
— Хотеть, — в целом верно поняла меня Альберта.
— Кто твоя бабушка? — спросил я.
— Вон тама, — указала на одну из кроватей Альберта.
Итак, обморожения, ну… Полегче, чем могло бы быть… Я-то опасался, что её бабушкой является та бабка с огнестрелом и начавшейся гангреной, но "повезло".
— Ситуация с ней полегче, — произнёс я уверенно глядя в глаза Альберте. — Завтра, как только я приду в себя, займёмся всеми больными, но сейчас давайте-ка пройдём к вот этому пациенту.
Мы подошли к кровати с лежащим на ней бородатым мужиком лет сорока.
— Как вы можете видеть, здесь имеется множественные закрытые переломы большеберцовой и малоберцовой кости, — поднял я одеяло и показал неправильно изогнутую ногу пациента.
— Anasema nini? — ослабленным голосом спросил пациент.
— Anasema umevunjika mguu, — ответил ему Лоренцо. — Uongo bado. Yuko hapa kusaidia.
— Пусть заткнётся и не мешает, иначе будет только хуже, — попросил я Лоренцо.
— Kuwa kimya na usiingilie, hii inaweza kuharibu matibabu, — перевёл он пациенту.
Пациент закрыл рот и опасливо смотрел на меня. Вот и хорошо.
— Альберта, фиксируй пациента, — дал я указание своей медсестре. — Лоренцо, помоги ей. Мне важно, чтобы он не мог двигать ногой и не сопротивлялся. Я уже вижу, что тут можно кое-что сделать даже сейчас…
Спустя полтора часа, за которые я дважды чуть не вырубился, мы смогли частично разобраться с переломами ноги этого мужика и наложить шину, но впереди ещё много работы.
Я лежал на кровати покойного доктора Зальца и молча смотрел на стоящих передо мной Альберту и Лоренцо.
— Запомнили правила? — спросил я. — Альберта, расскажи мне их.
Девушка начала на память озвучивать список правил, которые я вбивал им в головы по ходу работы над последним пациентом. В основном они касались элементарной гигиены, а также правил ухода за пациентами.
Когда Альберта закончила, то же самое коснулось и Лоренцо, который усвоил их гораздо лучше.
— У тебя есть книги по медицине, Лоренцо? — спросил я его, когда он закончил перечислять правила по уходу за больными.
— Есть несколько книг по анатомии, — ответил тот. — Только они на суахили.
— Ну так они и не для меня, — усмехнулся я, а затем поморщился от рези в кишках. — Это для Альберты. Вы вдвоём будете учить анатомию под моим руководством. Про еду не беспокойтесь, теперь вы на моём снабжении. Где живёте?
— Я на западной окраине, — ответил Лоренцо.
— Мне жить в бабушкин доме, — ответила Альберта.
— М-хм… — хмыкнул я и укрылся дырявым бушлатом. — Завтра будем разбираться. Всё, я спать. Пока свободны.
Я держался из последних сил, поэтому сразу же выполнил свою угрозу и уснул.
Утро началось где-то в полдень. Тело ломило, бушлат куда-то сполз, но ожидаемой рези в кишках будто бы не было. Я аккуратно поднялся и услышал, как на пол упало что-то металлическое. Опустил взгляд и увидел укатившуюся к столу дробину. Прохлопал, значит, при извлечении…
Движения показали, что всё нормально и можно жить. Зябко поёжился от холода и побыстрее облачился в бушлат, который следовало бы зашить. Но это потом, пока терпимо.
На улице вьюга, заебись, блядь…
Снег заметает хибары, улицы, на самих улицах никого практически нет, только караулы шастают. У Адмирала есть понимание необходимости в патрулях, а также умение заставить местных патрулировать город, это слегка удивляет. Из того, что я слышал про африканские армии…
Ладно, идём в "госпиталь".
Только я собрался тронуть дверь, как она открылась самостоятельно и оттуда вышел негр в чёрной рясе и меховой шубе с капюшоном поверх неё.
— Ты кто такой? — спросил я у него.
— Ты, как я понимаю, новый доктор? — спросил он вместо ответа.
Ох, какой наглый тип.
— Я спросил тебя, кто ты такой и что забыл в моём госпитале? — повторил и углубил я вопрос.
— Меня зовут преподобный Мандо, — представился негр. — Я пришёл сюда, чтобы отпустить грехи умирающим.
— Ага… — хмыкнул я скептически. — А как ты понимаешь, что человек является умирающим? Ты что, имеешь медицинское образование? Так какого хуя, уважаемый, блядь, ты дрочишь в церкви, а не идёшь лечить людей в госпиталь?
Служитель Босха растерялся. Он явно не ожидал, что подвергнется нападкам именно сейчас.
— Эй, имей уважение, белый! — выскочил из госпиталя здоровый негр.
— К кому? — я повернулся к возмущённому защитнику веры. — К вот этому хуепутале в сутане? Или, может, к тебе? С какой стати?
— Если не заберёшь свои слова обратно, я сломаю тебе руки… — пригрозил мне очень самоуверенный негр.
— Ну-ка, иди сюда, мудила… — я размял шею и недобро усмехнулся.
— Алекс, не… — попытался остановить своего прихлебателя священник, но было уже поздно.
Негр кинулся на меня, я перехватил его правую руку на замахе и аккуратно сломал в области предплечья. Он завопил удивлённо и испуганно, а затем я взял его левую руку и сломал точно там же, где и правую.
— А-а-а-а! — пронзительно визжал негр Алекс. — Господи!!! А-а-а!
— Теперь иди в госпиталь, займи койку и лежи тихо, я приду и займусь твоими переломами, — по-отечески улыбнувшись, велел я ему.
— Зачем? — спокойно спросил преподобный Мандо.
— Никогда, сука, — повернулся я к нему. — Никогда не угрожай Доктору.
Святоша убыл прочь, а я вошёл в "госпиталь". М-м-м, здравствуй, жопа…