Нет, я всё упаковал обратно в аптечку и передал одному из ребят Гамбы.
— На лекарства наш договор не распространяется, напоминаю, — сообщил я ему.
— Мы держимся договора, — заверил меня Гамба.
Нашёл восемь таких аптечек на всех этажах.
— Вы чем смотрели вообще когда здесь шарились? — потряс я перед отрядом аптечкой.
— Нас медикаменты не интересовали, — объяснил Гамба. — Больше еда и вода.
Ну, в принципе, да. Меня тоже лекарства не сильно парили, их было дохуя, а ещё была «Медицина» с внутренним ресурсом. Как же мне её сейчас не хватает…
— Понятно… — кивнул я и продолжил поиски.
Негры приносили мне всякие упаковки с лекарствами, один даже принёс пачку презервативов.
— Ты откуда родом, парень? — недоуменно спросил я у него. — Это же гандоны!
— Он тебя не понимает, — ответил за него Гамба.
— Забей, — махнул я рукой, всё равно укладывая просроченные презервативы в общий мешок.
Административная часть аквапарка оказалась богата на различные лекарства. Я нашёл здесь препарат для самостоятельного лечения гонореи. Даже у нас они были довольно популярны, на случай, если стыдишься идти к венерологу, но с конца уже обильно капает. Практика сомнительная, но это есть. Три таблетки, красная, синяя и белая. Принимать с интервалом, обильно запивая водой и это поможет твоему младшенькому излечиться от гусарского насморка, хе-хе.
Хрен с ним, пригодится.
Ещё были обнаружены различные антибиотики, которые употребляли сотрудники, самой счастливой находкой я посчитал ГДР-овский Цефтолозан в ампулах. Срок годности — четыре года, а значит употреблять ещё можно. Упаковка лежала в деревянном шкафу, при относительно нормальных температурах, только последнюю пару недель подвергалась определённым перепадам, нормально. Кто-то тут, судя по рецепту, лечился от оппортунистических инфекций при СПИДе. Рецепт выписали на английском, значит, скорее всего, тут где-то рядом есть частная практика.
— Гамба, тут где-то неподалёку должна быть частная клиника, — сообщил я лейтенанту и протянул ему рецепт. — Вот адрес. Можешь сказать, где это?
— Это в Свакопмунде, — ответил он.
— Ну, мы всё равно туда поедем, но это! — я слегка потряс упаковкой с цефтолозаном перед лицом Гамбы. — Это спасёт не одну жизнь!
С обнаружением антибиотика некоторые безнадёжные пациенты как по мановению волшебной палочки превратились в очень тяжёлых. Это бодрит!
Обшарили всё сверху донизу. Нашли припрятанные кем-то запасы рифлёных чипсов с паприкой и сыром. Просрочить чипсы — это раз плюнуть, у них срок хранения редко выше полугода, но нам не до жиру, будем хрустеть осторожно и с оглядкой.
Фуфломицины, которые в изобилии встречались среди личных вещей персонала, тоже взяли, может, как-нибудь приспособим.
В вещах посетителей лекарств было мало, но имелись кое-какие ценные препараты, например, ФРГ-шный Кетонал, две упаковки, который способен снимать средний болевой синдром, что не лишнее в нашей бедности.
Ещё нашли два ингалятора: один предохранительный — со стероидами, а другой, вспомогательный, с сальбутамолом. Кто-то из посетителей страдал астмой. Пригодится, если до наших печальных времён дожил какой-то астматик. Я точно знаю, что спортсмены зимних видов спорта страдают «астмой физического усилия», это приобретаемая патология, поэтому при интенсивных физических нагрузках им нужны ингаляторы, чтобы не терять показатели. Спортсмены имели самые высокие шансы на выживание, а в Африке спортсменов было не очень много, жизнь не предрасполагает, но пусть лежат ингаляторы, кушать не просят…
Очень важную штуку я нашёл в помещении спасателей. Я хрен его знает, что за перестраховщики комплектовали их служебную аптечку, но мазь против ожогов вряд ли могла пригодиться спасателям в аквапарке, хотя может это я чего-то не знаю… Так или иначе, они положили ещё и антисептическую мазь общего назначения, как я прочитал в инструкции, а также обезболивающую мазь, что крайне заипись!
Когда маркер с таблетками над аквапарком исчез, мы тронулись в обратный путь.
Жажда наживы — это хорошо, но у меня там пациенты, которым цефтолозан сейчас за панацею, потому я медлить не имею морального права.
Добравшись до города, мы выгрузились и я побежал распределять мощнейший антибиотик четвёртого поколения. ГДР в вопросе фармации был впереди планеты всей, они даже вакцину против ВИ-гриппа разработали одними из первых, но это обусловлено тем, что конкуренция с остальным миром у них была жесточайшая. Одно то, что они четверть населения Китая снабдили вакциной, а затем безвозмездно позволили производить её на месте, говорило о том, что фарма у социалистических немцев была на должном уровне и с ней надо считаться. Наши, правда, первыми разработали, но наладить производство такого масштаба, как это сделали в ГДР, понявшей, что это уникальный шанс очень хорошо заработать на мерзких, но очень медленных капиталюгах, так и не смогли. Впрочем, конкурировало в итоге две вакцины. Даже пропагандистскую кампанию у нас провели, дескать, немцы вконец охуели, нашему сверхкрупному бизнесу нашей стране не дают заработать деньжат. Но шумиха поутихла вместе с эпидемией, унёсшей сотни миллионов человеческих жизней…
Безжалостно вколов антибиотики в бессознательные тела, которые я до этого с весьма вескими причинами считал безнадёжными, я разбудил спящего Лоренцо, заставил их с Альбертой дезинфицировать руки, сам основательно дезинфицировался, причём бахнул пятьдесят грамм «дезинфектора» внутрь, чтобы руки не дрожали, надел хирургические перчатки и начал работу.
Одному пареньку придётся дальше без левой руки, иначе не получится, гангрена начала жрать её и всё грозило перейти в сепсис. Эх, вот вчера бы этот антибиотик… Кое-какие инструменты у доктора Зальца были, причём имелись даже ампутационная пила, распатор, рашпиль, некомплектные ампутационные ножи и хороший жгут.
Условия — говно. Антибиотик даёт определённую надежду, но не гарантию. Но я рискну, иначе пацану крышка.
Начали работу, Лоренцо отходил блевать, но Альберта держалась. Я в ней не ошибся — крепкая девчонка! Будет из неё человек-врач!
В ходе ампутации подробно описывал свои действия, Лоренцо переводил Альберте непонятные слова, а я в свою очередь пытался говорить как можно проще.
Примечательно, что они общались между собой на айнфах-дойче, а не на суахили, как было можно ожидать. Программа Эриха Рёмера работала, теперь это для меня очевидно.
С корабля на бал, конечно, но медлить было нельзя. Пацан так и не пришёл в сознание, поэтому по пробуждению его ждёт очень неприятный сюрприз. Покрытую некротической тканью руку его мы закопали за городом, где я решил официально открыть кладбище для хирургических отходов. Ну не в госпитале же её хранить!
Операция прошла успешно, пациент стабилен, я сработал образцово, теперь надежда на антибиотик и организм пацана.
— Я не хочу больше быть врачом, — сообщил мне Лоренцо.
— А тебя никто и не спрашивает о твоих хотелках, — усмехнулся я. — Ничего хорошего в этом нет, но неужели тебя не поддерживает мысль, что теперь этот парень будет жить? Что эти люди, благодаря твой помощи, будут иметь шанс на существование? Подумай об этом сегодня, а завтра с утра вернёмся к этому разговору. Правда, он ничего не изменит, приказ есть приказ.
— Я понимаю, но… — грустно качнул головой Лоренцо. — Вы отпилили руку Ндото.
— Это такая работа, — вздохнул я. — Иногда приходится отпиливать людям руки, чтобы они могли жить дальше.
Антисептическую мазь мы израсходовали довольно быстро. Мазали криоожоги тонким слоем, чтобы растянуть подольше. Хоть Альберта под моим контролем регулярно омывала их хлоргексидином, но этого было мало. Нужно дохуя такой мази…
Сука…
Сколько бы я не получал лекарств — это как бессмысленный пердёж в озеро Байкал! Спустя какие-то часы запасы тают как лёд на раскалённой батарее!
А чего я ною-то? Не верю в судьбу, но знаю о случае. Случай так распорядился, что всем лекарств не хватит. Печально, но хрен что поделаешь.
Та ещё головная боль решать, кому из пациентов нужнее. Это как стратегия войны — правильный ответ есть, но ты должен знать все расклады.
Я потратил час на то, чтобы разобраться со степенями тяжести повреждений, начертил целую схему на притащенной ко мне в комнату доске и исходя из выработанной стратегии выделял лекарства. Кое-где было всё понятно и очевидно, а где-то вообще хрен его знает!
Лоренцо ушёл на отдых, но вернётся через три часа, чтобы сменить Альберту, которая сейчас как часовой отслеживала состояние больных. Это не госпиталь, а бордель какой-то! Колхозная помесь палаты интенсивной терапии с концлагерем, Чёрч подери!
У-у-у! Ненавижу!
Пошёл к ожидающей у пикапа команде Гамбы.
— Курить вредно, — забрал я сигарету у паренька лет восемнадцати и закурил её сам. — Мне можно, я — Доктор.
Мои сигареты закончились ещё вчера, но только сейчас я понял причину своей повышенной нервозности. Надо было просто покурить и мир зацветёт красками!
Откинувшись к стенке кузова, я докуривал сигарету недовольного негритёнка и смотрел в хмурое чёрное небо.
Мы едем в Свакопмунд, там могут быть лекарства.
Оружие наготове, мы легко можем оказаться не единственными умными, которые смекнули, что территория, скорее всего, свободна от тварей.
Въехали в город полностью готовыми к бою.
Город встретил нас редкими брошенными машинами, несколькими машинами вскрытыми когтями, а также статуей Нельсону Манделе, исцарапанной когтями. Кто-то сидел у него на голове и исцарапал лицо до неузнаваемости.
— Вон там поверни, — указал я на перекрёсток. — Вижу, что в той аптеке есть лекарства.
Гамба продублировал приказ и машина свернула.
Надо учить суахили, а то языковой барьер создаёт определённые неудобства. И айнфах-дойч надо выучить. Даже Лоренцо и Альберта, вон, разговаривают между собой на айнфах-дойче.
Припарковались, вышли, ребята Гамбы встали на охранение, а я направился внутрь.