Почему признаки съезда? Потому что не видать нихрена, на карте-то съезд есть, но я вижу перед собой ровный снег. Надеюсь, под ним нет шипов, кольев и естественных заграждений. Насколько я знаю, машину может навсегда остановить даже лежащий велосипед. Минимальная скорость, предельная внимательность.
Рокот автоматов всё ближе, мне кажется, я даже вижу вспышки выстрелов…
Тут к автоматам присоединился пулемёт и я понял, что надо срочно убираться отсюда. Автоматы тоже не сахар, конечно, но ручной пулемёт — это винтовочный калибр, протыкает машины без единого шанса на отклонение пули. Если 5.45х39 миллиметров после преодоления преграды может полететь куда угодно в диапазоне 180 градусов, то вот 7.62х54 миллиметра очень стабильные и мощные боеприпасы, я точно знаю, что бронебойно-зажигательный патрон пробивает семь миллиметров СТАЛЬНОЙ БРОНИ на дистанции до 550 метров. Что ему какая-то там машинка с тоненькой жестяной обшивкой?
Остановив машину, я дал задний и мы медленно попятились тем же маршрутом.
— Что ты делаешь? — испуганно спросила Берта.
— Мы едем обратно, — пожал я плечами. — Не нравятся мне те места.
На разветвлении развернул машину и поехал обратно к Свапкомунду. Никак не привыкну к этому названию, слишком уж оно необычное и с подвохом.
Вгляделся в участки, которые мы уже проезжали и обнаружил, что пропустил целую объездную, видимо, для тех, кто даже видеть не хочет эту дырку от жопы, именуемую Хентис-Бей.
Проследил путь трассы, которая едва заметна в тумане войны, поэтому понял, что да, действительно, можно миновать деревню без заезда.
Так же аккуратно объезжая препятствия и следя за дорогой, я объехал Хентис-Бей и вырулил на трассу С35.
— Ты вообще что-нибудь слышала про Хентис-Бей? — поинтересовался я у Берты.
— Я там работала пять лет, — ответила её мать.
— Приношу дичайшие извинения, но вы так и не представились, — вспомнил вдруг я о правилах этикета.
Мы уже, по нынешним меркам, давно друг друга знаем, но так и не удосужились познакомиться. Чёрч подери, да я её даже лечил!
— Меня давно уже зовут Малайка, — представилась мамаша Берты. — А как тебя зовут?
— Георгий, — представился я. — Но местные зовут меня, как вы уже знаете, Доктором.
— Джиоджи? — попробовала она моё имя на вкус. — Лучше пусть будет Доктор.
Я изучающе посмотрел на неё в зеркало заднего вида.
Что я увидел? Женщина лет тридцати пяти, может, даже чуть младше, упитанная, щекастая, грудь, если прикинуть, где-то третьего размера, задница здоровая, это называется стеатопигией, широко распространено в Африке. Глаза карие, широко расположенные, кожа смуглая, я бы сказал, что тёмно-кремового оттенка, точно такого же, как у Берты, толстые губы, зубы большие и на удивление белые, ростом она где-то метр шестьдесят пять, то есть чуть менее чем на десять сантиметров выше Берты, которая явно дитя тяжёлых времён, волосы курчавые, длинные, но сложенные в пучок на затылке, взгляд умный, но слегка охуевший, в стиле американских мамаш: "чё ты там ляпнул, белозадый?!" Да и по поведению видно, что она явно будет пытаться меня строить в будущем, когда станет поспокойнее. Ну, это мы ещё посмотрим. Она просто не знает, с какими мегерами я имел дело в силу профессии…
Впереди нас ждала длинная ровная трасса примерно на сто километров, а потом начнётся африканский пиздец. У нас дороги, как показывает практика, ещё нормальные.
На разветвлении встретится городок Уис, что неподалёку от затопленного карьера.
— Итак, следующим городом, точнее городком, который мы встретим, будет Уис, — сообщил я всем.
— Ох, там живут одни напыщенные белые индюки… — фыркнула Малайка, затем наигранно прикрыла рот в смущении. — Ой, прости, не хотела тебя задевать.
— А я и не белый, — усмехнулся я. — Я — русский.
— Русские — это белые, — снова фыркнула Малайка.
Нет, всё-таки они тут рано рожают. Я бы охренел, появись у меня в пятнадцать-шестнадцать лет собственный ребёнок. Урбанизация инфантилизирует людей, детство длится всё дольше и всё такое, но блядь! Пятнадцать лет! Это слишком даже для некоторых стран Африки! А, мы и так в Африке…
— Вот хрен угадала, Мали, — умышленно сократил я её имя. — Согласно исследованию учёных Портленда, русские — это "цветные". То есть тоже угнетаемые и всё такое… Это не я придумал, это умные люди исследование провели и пришли к такому очевидному выводу! Так что смиритесь, что у вас есть чёрные братья и сёстры, которые вынуждены были стремительно побелеть из-за уникальных и очень суровых климатических условий России…
— Чего? — недоуменно спросила Малайка.
— Берёзы, ну чёрно-белые деревья с зелёными листьями, видели на картинках? — спросил я, а увидев положительные кивки от обеих, продолжил. — Моим предкам приходилось адаптироваться сначала под них, потому что берёзовые леса были повсюду на тысячи километров вокруг, сначала они стали чёрно-белыми, а потом климат начал резко портиться и наступила вечная зима. Вот тогда-то они окончательно побелели, чтобы не выделяться на фоне снега. Но это всего лишь камуфляж, не более! В душе мы чернее безлунной облачной ночи!
Повисла пауза. А затем Берта не выдержала и прыснула.
— Да шучу я, — махнул я рукой, и снисходительно улыбнулся не сразу врубившейся Малайке. — Я как снег белый. Но угнетённым себя чувствую с рождения. Вот вижу твой взгляд, Мали, и интуиция подсказывает мне, что ты будешь трахать мне мозги.
— М-хм, — в подтверждение кивнула Мали.
— Только имей в виду, я сам мозготрах каких поискать, — предупредил её я. — Ты рискуешь вступить в битву, в которой не сможешь победить.
— Это мы ещё посмотрим, — криво усмехнулась Малайка.
Я пожал плечами.
Километров через шестьдесят медленного и печального пути я понял, что окончательно морально заебался и надо делать привал.
— О, вижу отличное место для привала, — увидел я скопление каких-то подобий сухих и кривых стволов мёртвых деревьев.
Съехал с трассы и припарковался в глубине этой мёртвой рощи.
— Я сейчас…
Вышел наружу, расчехлил зафиксированный на крыше рулон ткани и замысловатым образом накрыл всю машину. Теперь она выглядит как нечто белое на белом фоне. То есть ещё постарайся разгляди.
Заглушил двигатель, белый брезент послужит отличным буфером, поэтому не замёрзнем за ночь.
Залез обратно в машину, запахнул брезент поплотнее и скрепил его пуговицами. Всё продумал.
— Всё, теперь ужин и спать, — сообщил я всем план дальнейших мероприятий.
Максимка уже сам клевал носом, поэтому я быстро разогрел говяжью тушёнку на спиртовой горелке, разложил по одноразовым тарелкам, поперчил и раздал галеты. Галеты сами по себе — безвкусная херота, но с тушёнкой заходят как опытная алкашка в бар. То есть легко и непринуждённо.
Поужинав, завалились спать.
Я устроился сзади, разложив сиденье в положение "срочно спать". Разулся, ослабил ремешки и закрыл глаза.
Уснул практически сразу, но был разбужен тем, что кто-то навалился сверху. Первой реакцией было, что нападение, но я не дурак, знаю, что так просто внутрь не попасть, двери заблокированы, значит это кто-то свой. От Берты исходили какие-то намёки, поэтому я сразу подумал на неё.
Тут она справилась с пуговицами ширинки ватных штанов, приспустила трусы и энергично взялась за дело. Ну, меня долго уговаривать не надо.
Я взялся за задницу Берты, которая на ощупь оказалась совсем не задницей Берты. Не то чтобы я щупал задницу Берты, но ожидал куда меньших масштабов. Очень странно…
Достал зажигалку и кармана бушлата и ненадолго зажёг её. Ого! Малайка, мать её!
— Т-с-с… — приложила она палец к моим губам. — Тише…
— Ты ебанутая… — тихо ответил я. — Слезь с меня.
— Ты пожалеешь… — не очень уверенно ответила Малайка, всё ещё держа мой эрегированный член нацеленным в свою вагину.
— Уже жалею, — ответил я. — Слезай.
Она чего-то выжидала, думала, что я изменю решение, но я сдвинул её в сторону и поставил на пол салона.
— Пидор, — буркнула Малайка и залезла на своё кресло, где отвернулась и затихла.
Ага-ага, стану я трахаться со случайной бабой в АФРИКЕ! В Намибии куча народу, чуть ли не одна восьмая населения, болела ВИЧ. Мне такие проблемы не нужны. Буквально на хрен не нужны!
Успокоив себя подобными рациональными и убаюкивающими мыслями, я потихоньку уснул.
Проснулся от тихого, но мерзкого треска будильника, я специально поставил такой. Разбудил Берту, усадил в кресло штурмана, а сам вышел снимать маскировочный брезент. Снега навалило мама не горюй! Пришлось использовать сапёрную лопату, которую я нашёл среди хлама на улице. Негры — странные ребята. Такая хорошая вещь из нержавейки лежит среди груд мусора, но никто не позарился. А вот лежи там пусть даже нерабочий пистолет…
Завёл мотор, прогрел как следует и мы поехали дальше.
Малайка с Максимкой так и спали, не заметив, что мы уже тронулись в путь.
— Достань из бардачка сушёное мясо, — попросил я Берту.
— Что за странные шорохи и разговоры были ночью? — поинтересовалась она, протянув мне вакуумный пакет с вяленым мясом.
Кажется, в США это называют "джерки". Очень популярная там тема. Долго хранится, можно забыть в кухонном шкафу на год, а потом без каких-либо последствий закусить им свежее пивко. Индейцы — профессиональные кочевники, в вопросе еды для дальних странствий они херни не посоветуют.
— Твоя мать пыталась трахнуть меня, — честно ответил я, с удовлетворением увидев вытянувшееся лицо Берты. — Но меня перед этим обычно надо сводить в кино или в ресторан, ну или в кафе в крайнем случае, поэтому у неё ничего не вышло.
— Но я видела, как ты ломался, — вмешалась в разговор проснувшаяся Малайка.
— Что ты там могла видеть? — хмыкнул я. — Обломалась по полной, вот и весь сказ.
— Пошёл ты, Доктор, — ответила на это мамаша Берты и с головой укрылась одеялом.
По трассе доехали до упомянутого вчера Уиса. Городок выглядел заброшенным. Во всяком случае об этом говорили обвалившиеся крыши. Видимо, тут никто не пытался возродить цивилизацию, поэтому было решено оставить город на съедение пескам, а затем, ко всеобщей неожиданности, снегам и бурям. Вот уж чего не ждёшь в Центральной и Южной Африке — это классических русских метелей…