— Этого я тебе сказать не могу даже перед твоей смертью, — усмехнулась «Натти». — Мы недавно заключили договора, которые не позволяют разглашать некоторые вещи под страхом смерти.
— Договора? — не понял Мартын.
— Довольно! — отмахнулась от него эта тварь. — Вырубайте его!
«Ну вот…» — было последней мыслью Мартына.
//17 мая 2025 года. Посольство ГДР в Анголе. Город Бенгела//
— Вот это я, блядь, и называю немецким качеством… — поморщился я, перестав сверлить. — Оно действительно того стоит?
— Здесь есть как минимум есть координаты мест, где содержатся огромные запасы еды, — повторил свою суточной давности аргументацию Андре. — А может и сама еда, если сюда не успели спрятаться сотрудники посольства.
Это мне сильно напоминало наш вояж с майором Вязом в управление образования…
Там тоже были координаты места с огромными запасами жратвы, правда, Вяз был человеком. Каким-то не таким, но человеком.
— Надеюсь, у тебя нет планов на основе огромных запасов еды и защищённого убежища строить своё королевство? — на всякий случай спросил я. — Ну там, типа, с рабовладельчеством и насилием над десятками наложниц.
— Последнее будет третьим этапом моего грандиозного плана, — серьёзным тоном ответил Андре. — Для начала я собираюсь истребить всех сильных конкурентов в радиусе пяти сотен километров, а слабых поработить, заставив их платить дань едой, рабами и молодыми наложницами. И вот только тогда я начну насилие над десятками наложниц.
Шутки-хуютки, шутейки-смехуейки…
— Амбициозный план, — покивал я притворно впечатлённо.
— Последнее время я всё думаю над одним вопросом… — Андре повернул голову ко мне. — А что движет тобой, Доктор?
Я задумчиво уставился в бетонный потолок КПП бомбоубежища для сотрудников посольства.
— Мною движет стремление к покою, — ответил я после паузы на раздумье. — В душе я хочу, чтобы наконец-то создать место, где меня будут окружать дорогие мне люди и там будет безопасно. И всё это время ничего не получается. Мне не дают сделать это. Всем нужно то, что принадлежит мне, кого-то даже не устраивает сам факт моего существования или нахождения в определённом месте. Знаешь, мне неприятно это признавать, но глядя на дальнейшее поведение осколков человечества, я считаю, что оно заслужило свою печальную судьбу. Я не отделяю себя от человечества, я сам иногда вёл себя как скотина, как минимум я принял противные новые правила этого мира, за это я себя не очень-то люблю, хотя меня всю мою жизнь после Апокалипсиса преследовала мысль, что может, ну его нахуй… Давай-ка, Доктор, заварим мощнецкую кашу из героина и кокаина, барбитала и ЛСД, панкурония и калия хлорида, а затем введём это себе внутривенно, чтобы с яркими фейерверками отправиться из этого сраного мира нахуй! Но вместе с этими мыслями осознаю, что буду бороться за свою в целом паршивенькую жизнь до последнего. Не знаю, откуда это во мне, но это заставляло меня яростно сражаться и просыпаться все эти поганые утра постапокалипсиса…
— Я понимаю тебя, — кивнул Андре. — Просверли отверстие ещё и здесь.
Он обвёл указанное место жирным чёрным маркером.
— Слышал прикол про чёрный и зелёный чай? — спросил я у него.
— Не слышал, — покачал головой андроид.
— Вопрос: чем отличается зелёный чай от чёрного? — произнёс я. — У чёрного хуй больше.
— Смешно, — кивнул Андре. — Хоть и никак не привязано к ситуации, но есть абсурд и неожиданность, а это важные составляющие шутки.
— С тобой неинтересно, — пожаловался я, сменил сверло на новое и начал сверлить.
Спустя два часа мы закончили с бронированной дверью. Андре, как оказалось, знал конструкцию данной модели герметичной бронедвери и банально уничтожил запорный механизм.
Мы взялись за створки и начали их раздвигать.
— Контакт! — сообщил мне Андре и бросился в сторону.
Я оказался не настолько реактивным, поэтому получил в туловище четыре попадания и только потом ушёл с линии огня.
Охуеть! Тут есть выжившие!
Стреляющий громко орал, перекрикивая грохот стрельбы. Наконец, стрельба стихла и сухо защёлкал УСМ автомата. Я воспользовался этим и бросился вперёд, но Андре опередил меня и образцово выполненной подсечкой снёс человека в форме ННА ГДР с ног.
— Кто приказал открыть огонь?! — проорал он в лицо потерявшемуся солдату на немецком.
— Я… Я растерялся… — пролепетал в целом молодой парень, правда, очень истощённый.
— Встать, когда с тобой разговаривает старший по званию! — от голоса Андре повеяло аурой прусской военщины.
Солдат вскочил и поправил обмундирование.
— Смирно! — проорал в лицо солдату Андре. — Оставить! Смирно! Представься, солдат!
— Рядовой Штальман, товарищ… — на последнем солдат запнулся.
— Товарищ подполковник госбезопасности Андреас Гауптбух, — спокойно сообщил ему Андре, а затем вскипел. — Доклад по форме где?!
— Товарищ подполковник госбезопасности, во время моего дежурства происшествий не случилось, — зачастил рядовой. — Помощник дежурного по КПП рядовой Штальман!
— Не случилось?! — выпучил глаза Андре. — Ладно, отставить! Где дежурный по КПП?
— Не могу знать… — не очень уверенно ответил солдат.
— Так… — Андре ещё больше нахмурился. — Где ты служишь, рядовой?
— Танковая часть № 4567/3 контингента войск Национальной народной армии Германской Демократической Республики в Ангольской Социалистической Республике! — уверенно отчеканил рядовой. — Временно прикомандирован к роте охраны посольства Германской Демократической Республики в Ангольской Социалистической Республике!
— Где дежурный по части? — продолжил опрос Андре.
— В комнате дежурного по части, товарищ подполковник госбезопасности, — ответил рядовой Штальман.
— Веди, — приказал ему Андре.
— Без дежурного по КПП не могу покинуть пост, товарищ подполковник госбезопасности, — ответил ему рядовой.
Охренеть… Не ожидал увидеть чего-то подобного через два с половиной года после Апокалипсиса… Каждый сходит с ума по-своему, как говорится.
— Ты открыл огонь по инспектирующему часть проверяющему лицо, — сообщил рядовому Андре. — Товарищ старший лейтенант, разоружите рядового Штальмана.
— Есть! — вспомнил я, чему меня учили на военной кафедре.
Как смог отчеканил три шага до рядового, на ходу повернулся и забрал автомат MPi AK-74N, из ствола которого всё ещё курился дымок. Видимо, порох отсырел…
Рядовой снял пояс с подсумком и штык-ножом и передал его мне. Ситуация вызывала у меня нешуточное беспокойство. Не понимаю, чем именно, но жопа моя отчётливо чувствовала грядущие неприятности.
Хорошо, что озаботились бронёй, которую я, к слову, надел поверх стальной кирасы, что увеличило нагрузку, но не слишком заметно. Не будь брони, ходить мне с четырьмя дырками в брюхе.
— Рядовой, за мной, — велел Андре и направился дальше по коридору.
Далее мы обнаружили комнату дежурного по КПП, в которой никого не было.
— Старший лейтенант, озаботьтесь блокировкой гермодвери, — вспомнил Андре.
— Есть!
Быстро сгонял к гермодверям и притянул створки друг к другу, а затем достал из подсумка кевларовую нить, прихваченную для подобных случаев. Надо помнить, что кевларовая нить имеет прочность на разрыв в десять раз большую, нежели сталь марки «3», поэтому порвать эту нить в десять раз сложнее, чем обычную проволоку.
Обмотал ручки створок и навязал морской узел из двух концов. Вскрыть можно, но надо приложить охренительно большие усилия для этого.
Я вернулся к кабинету дежурного по КПП и обнаружил там сидящего на стуле рядового, а также ходящего вокруг него Андре.
Андре слушал, а солдат говорил. С немецким у меня нормально, а с айнфах-немецким вообще всё отлично, поэтому я прекрасно понимал, о чём эти двое болтают.
Не считая пропущенного мною, я узнал: основная масса сотрудников посольства с семьями была эвакуирована в бомбоубежище в первые три часа, бомбоубежище перевели в режим изоляции. Далее шёл ожесточённый, но безнадёжный бой за город, в котором на определённом этапе участвовал рядовой Герхард Штальман, а затем была такая же безнадёжная оборона посольства. Выжившие, которым посчастливилось оказаться не на верхних этажах, сумели убедить открыть бомбоубежище, поэтому выжили, а все остальные защитники посольства погибли.
Руководит в бомбоубежище генерал-лейтенант Люфтштрайткрефте Отто фон Ленски, он устроил тут форменную прусскую военщину и уже третий год поддерживает жёсткую дисциплину, ну, по словам Штальмана, конечно же. Судя по отсутствию дежурного по КПП на месте, даже мне понятно, что дисциплина здесь хромает на обе ноги.
Выжило на начало Апокалипсиса триста пятьдесят шесть человек из которых только сто десять человек из военных разных родов войск. Питаются они с каждым днём всё скуднее и скуднее, о выходе на поверхность даже не мыслят, потому что в их понимании там всё залито химическим оружием: это логичное предположение, раз не гремело ядерных взрывов, так как жестокая трёхсуточная схватка с войсками ДРК, в которой участвовало как минимум трое обитателей бомбоубежища, однозначно обречена была закончиться применение оружия массового поражения, за которое изначально приняли нашествие мертвяков. Простой, логичный, всем понятный, всё объясняющий, неправильный вывод.
— Понятно, — кивнул Андре. — Веди нас к командованию.
Я присмотрелся к внешнему состоянию рядового, которое насторожило меня ранее.
— Ты когда ел последний раз? — спросил я его.
— Двое или трое суток назад… — признался тот.
— На, подкрепись, — передал я ему три батончика «Smugglers» и бутылку минералки.
Штальман первым делом жадно осушил бутылку и только потом быстро начал есть один шоколадный батончик. Оставшиеся два он положил в карман под бронежилетом.
— Что здесь происходило, рядовой? — недоуменно спросил Андре.
Вокруг тихо, пусто, хотя триста человек должны были создавать определённый фон.
— Не могу знать, товарищ подполковник госбезопасности, — ответил Штальман, спешно прожевав батончик.