Доктор
22:45. ‹…› А день у меня сегодня был хороший и интересный, так что стóит отвлечься от этих странных чувствований и быть более sachlich[273], как немцы говорят…
23:00. Делали сегодня утром же вторую съемку, а первую Леманн проявил – я уж писал, что вышло совсем хорошо. Безукоризненно работает мигатель контрольной лампочки: крайняя лампочка мигает ярко, а средняя – еще чуточку видна. Думаю, что для успеха надо поить лампочку постоянным током (как мы тут и делаем;) во всяком случае, укажите Володе, чтобы он не забыл в чемодане отводку для мигателя (см. схему в Абдергальдене[274]). …Потом, следовательно, съездил в город – в банк за деньгами для себя, и обедать. А после обеда в субботу Институт не работает, – так мы пошли опять с Горкиным в город. Я, во-первых, отослал кое-какие импримешки («друкзахи»). Теперь я, так сказать, карты открою. Поехали нынче 2 пакета. В одном кое-какие путеводители и «Митропы»[275] для барина (ширина колеи 54 мм – 1908, потом 35 мм – самые маленькие, потом начали делать больше для Сергея). В другом: а) сказки известного германского поэта A. Puschkin для всех[276], b) немецкие соборы для Карлуши, специально ей от Доктора; с) немецкое барокко – для Татьяны; для Нюты чудесная большая книга «Das schöne Deutschland». Но ты вообрази, что я ее в Москве купил и домой принес и говорю: «Нютик, дай мне ее сперва поглядеть». Ведь ты дашь, верно? Ну вот, я ее погляжу сперва немножко, а тогда тебе пошлю. Хорошо, Нютик? Ведь тебе не жалко для Кольки?
‹…› Пошли мы с Горкиным смотреть тот универсальный станочек Lorch, о котором я уже писал. Он стоит в мастерской, и очень любезный механик мне его подробно показал. Станочек чудо как хорош, я прямо залюбовался. Он всего 50 см длины, и на нем можно: а) точить, b) пилить, с) сверлить, d) делать всякие нарезки резьбы, e) фрезеровать, – иными словами, все операции металлообработки. Станочек собран и привинчен, я отпечатал на бумажке сечение самой тяжелой части, дóма измерил и перемножил. Вышло, что «щека» (то есть продольная часть) весит 5,5 кг, то есть очень мало для станка, но все еще много для 5-килограммовой посылки. Придется еще что-нибудь мозговать. Оттуда пошли к почте, и вдруг мимоходом я увидел витрину магазина с роялем из 2 клавиатур и 3 педалей. Зашел туда; приняли меня так, точно я сейчас пару роялей у них куплю: усадили, объяснили и т. д. Оказывается, это все-таки рояль, но новый патент, верхняя клавиатура настроена на октаву выше нижней, вводится 3‐й педалью. Ясно, что звучность может быть очень богатой и для техники новые возможности[277].
Я грущу, ребятки, милые ребятки, это нехорошо, правда. И сегодня опять ни одного письма. Ведь вас четверо, ох, неужели трудно писать мне немножко побольше? Мое огорчение усугубляется тем, что я должен, чтобы не предполагать чего-нибудь тревожного, думать, что это свинство. Ну, не заставляйте меня горевать; ведь не наказываете же вы меня за что-то! И такими способами не наказывают. Сегодня дождь и вой ветра с утра. Мы никуда не поехали. У меня много книжек и много дела на сегодня, день не пропадет зря, но как-то кисло, и все думаю не о том, о чем нужно. Сейчас улягусь на диван с хорошей книжкой, авось разгуляюсь немножко. Если бы одно письмишко, какое-нибудь завалящее! У меня еще ни разу не проходило 3 дня без писем; значит, завтра наверно что-нибудь придет; если нет – телеграфирую. ‹…›
Анютонька, письмо вышло короткое, но ничего не придумывается. Устал как-то и хочу лечь пораньше, чтобы скорее ночь прошла и завтра утром уж чтобы что-нибудь выяснилось. ‹…›
25.11, 9:30. Вот и в самом деле, получил сегодня пачечку писем. Вчера после письма, вечером я сел разглядывать каталог Мерклина, чтобы развлечься, потом в связи с ним пришло что-то техническое в голову, я сел набрасывать чертеж новой кимоциклокамеры и засиделся до 12, и в самом деле настроение повеселело (если так можно сказать). ‹…›
Татьянка, гнусная, выражаю полное изумление и восторг перед фотохроникой № 2. Надо сказать, впрочем, что Movie-Star очень выигрышная у тебя, на $1000 в неделю. В герцогиню и Алису играет одинаково хорошо, не то что Мэри Пикфорд в Фонтльрое[278]. Что до Мерьгиного увеличения Карлуши в «елкасе»[279], то я не верю, что это вырезано из такого большого увеличения, что ты врешь. Кстати, Париж так «лижет» Америку, что и там не говорят про разных Greta Garbo «Etoile», а всегда «Star»…
Нютик, ты думаешь, я сегодня после получки сразу 4 писем и фотохроники не скучаю? Не угадала! Опять стало боевое настроение, очень хорошее и даже чуть-чуть транжирное – но скучаю! Не грущу ничуть, наоборот, – а домой захотелось: повидать вас всех, оказаться вдруг среди вас, так интересно! Но так скучать все же в 1000 раз лучше, чем тревожиться и горевать, как было вчера… Утром, еще в кроватку, принесли письма, и я их читал еще заспанными неумытыми глазами, а мой барометр непрерывно шел вверх… Очень нескоро написал тебе ответ; как только кончил, пришел Горкин, с которым мы сегодня делали съемку по его теме. С установкой, конечно, провозились долго и кончили почти в час. ‹…› Купив еще несколько открыток и выпив на радостях лимонаду (как раскутился-то Доктор!), поехал домой и книжки в общих чертах проглядел. Потом пошел на опыт с кошкой у Meyer’а и убедился, что физиологией животных я заниматься не буду: очень это мне тяжело. Пошел затем к себе, закончил план заказа на «механомелочи» для института и сел письма писать. Да, еще поужинал превкусной колбасой + хлеб с маслом и жутким коричневым чаем – ничего немцы в чае не понимают! Погода сегодня почти хорошая: временами ясно, а чаще облачно, и ветер ревет вовсю, но ни капли дождя; а какое ненастье было вчера! Мои хозяева совершенно серьезно уверяют, что это каждый год бывает в Totensonntag.
Ну, Нютонька-роднушка, перехожу к твоему письму. Большое-большое тебе спасибо за пылесосные твои хлопоты и за твое внимание к моей просьбе. Я после письма о «сосе» уж себя бранил, что очень экспансивно его написал, но правда, уж очень мне хочется его устроить… Отвлекусь, чтобы не забыть: какое множество немцы издают и выкладывают на видных местах переводов с русского! Я видал и Достоевского всего, Tote Seelen[280], Мережковского, Горького; даже «Костю Рябцева»[281] и «Лизочкино счастье»[282]! …Я так рад, что Mikrobenjager’ы тебе понравились! Ты читай дальше; я и тому рад, что ты так много и регулярно читаешь на иностр. языках. Кажется, ничем не можешь так меня порадовать, как этим. Я вернусь, будем разговаривать, и я тебя буду учить хорошему акценту. Я вчера проверил себя насчет парижского: нет, ничего, не забыл, хорошо произношу. Ну а «Микробов», правда ведь, необходимо перевести? Может, мы-таки все сообща, вчетвером, переведем? Пусть все-таки Сергеша узнает в ГИЗе. Нютик, ты шоколад смотри весь не съешь до моего приезда! Нет, это я шучу, а только учти, что ведь могут наступить времена, когда нам не будет хватать денег, а тогда мы им немножко подкормимся; поберегите и впрок!
‹…› Карлушенька, здравствуй! Спасибо тебе, хорошая мамаша, за открыточку от четверга 21-го. Ты всегда меня радуешь и успокаиваешь рассказом о нашей домашней идиллии, я очень как-то расцветаю внутренне, когда читаю эти хроники. Карлинька, я очень радуюсь занятиям Мерьги с Нютой, и пусть они непременно продолжают, ты поддерживай и ту и другого, это очень хорошо. Ты, Карлушенька, наше общее связующее звено, и ты уж постарайся хорошо и уверенно сидеть за дирижерским пультом нашей семьи. Пусть себе они думают, что они ПЕРСИМФАНС[283], и я тоже не могу проанализировать, есть у нас дирижеры или нет, а ты все же сиди на своем председательском месте и махай своей совсем-невидимой палочкой. Итак, Карлушенька, через немножко только больше, чем полтора месяца, мы с тобой увидимся! Очень мне хочется, чтобы тебе понравились мои готические соборы, которые я тебе послал. Не правда ли, некоторые из них так и хочется сделать из нашего старого «готического» складывания? Ну, Карлуша, сынок здоров, доволен работой, очень благодарит за письма и просит не забывать его и впредь. Спокойной ночи, Карлушенька! Твой Сын. Карлинька, и еще спасибо, что к моей женке так хорошо относишься. Но ведь правда, не для меня же ты это делаешь, она, вероятно, сама по себе хорошая баба? Карлушенька, так как мой приезд затягивается против того срока, на который Анюшка настроилась, то ты ее уж повесели! Хорошо? Целую Карлиньку, Сынок
‹…› Нютонька, дождь идет! ‹…› Событий сегодня не было никаких; очень размеренный и спокойный день. И в лаборатории поработал, и в город сходил, и тете Мушке ответил, приславшей мне сегодня письмо. Оно такое славное, что я его прилагаю к моему этому. Круля отослала чулки. Привезти тебе лорнетку, орнетку, рнетку, нетку, етку? Ты говоришь, что не пишется, а мне бывает грустно без писем; ты пиши хоть понемножку, но уж каждый день. Перемена в моем маршруте меня чрезвычайно радует, так как я буду еще на полсуток ближе к вам, значит, и обмен письмами станет на целые сутки быстрее. Коль
Нютонька, как видишь, прекратилось письмо на целые сутки, и я в промежутке успел написать уже 5 открыток. Причина та, что вчера у меня так болела вечером голова, что я с трудом выдавил из себя эту полстраничку и затем рано-ранехонько улегся спать. Что это было целесообразно, доказывается тем, что я проспал не более и не менее как 10,5 часа. Не думай, что я тут переутомляюсь или что просто голова болела без всякой явной причины. А работаю я скорее «с прохладцей». Ну, вот, сегодня дождь уже не идет, и ветра нет; днем было почти ясно, а завтра поездка, и надеюсь, что