И это целое отношение к себе и жизни. Они не только к детям своим так относятся, но и к себе: ну, ладно, не могу бегать — буду ходить, уменьшу свои потребности, подровняю под возможности. А поскольку жизненных успехов человек добивается через себя, на ресурсе своего здоровья, у него и успехов не будет, а будет серая безрадостная жизнь. Им просто лень! Лень заниматься собой, детьми.
А другой человек говорит: я хочу в 50 лет быть таким, каким был в 40. И это можно сделать. Нужно только вложить в себя труд, деньги…
Что же касается детей, то наблюдается магистральная линия по ухудшению качества населения. Посмотрите, беременности у нас начинают сохранять чуть ли не с четвертой недели. Зачем?
…А действительно, задумываюсь я, зачем?..
У Блюма отношение к этому сугубо практичное и весьма здравое: если зародыш в 4 недели пытается вывалиться — к чему его обратно заталкивать? Кого вы хотите таким образом вырастить? Вы же полностью такой политикой исключаете естественный отбор. А точнее, включаете неестественный отбор, то есть отбор на худших. Да, эта дохленькая женщина хочет испытать счастье материнства. Но если её организму не хватает ресурсов даже для того, чтобы зачать ребенка, и ей приходится делать ЭКО, то уж выносить чадо ресурсов у неё тем более не хватит, она будет все время лежать на сохранении. Ну и кого она родит? Такого же задохлика, как сама.
Её эгоистические животные чувства понятны — самка по природе должна родить и нянькаться, иначе жизнь самки с точки зрения природы потрачена зря. Конечно, мнение какой-нибудь феминистической или чайлд-фри самки может с мнением природы не совпадать, но подсознательно самочья нереализованность будет женщине мстить, пробивая по линии телесного здоровья или психического. Так что желание стать матерью для любой самки естественно, природно. Но ведь и голову надо включать иногда, а не только чувства! Ведь этому ребенку, с которым самке человека охота понянькаться, ещё и жить потом! Да, ей своего зародыша жалко, даже если он совершенно никудышный. И социум руками медиков ей в этом её желании помогает — начинает усиленно выхаживать совершенно нежизнеспособную особь. Отсюда столько инвалидов среди детей. Звериный материнский инстинкт обрёк их на несчастную, некачественную жизнь. Кстати, «качество жизни» — медицинский термин. И трагичный парадокс состоит в том, что именно медицина зачастую обеспечить качество как раз и не может. Зато в критических ситуациях может спасти от смерти. Даже тогда, когда это совершенно не нужно.
— И очень правильно, что в Европе, например, до 12 недель вообще не ставят диагноз, что это беременность, и не пытаются сохранить, — продолжает Лена. — Психологически так проще, да и по сути это так. До 12-й недели — это не беременность, так что, женщина, расслабьтесь, вывалится — так вывалится. Относитесь к этому как к задержке. Цикл сбился. Это же вопрос формулировки! Ведь порой без слёз не взглянешь на то, что происходит. До 6 месяцев она его выносит кое-как, лежа на сохранении ногами кверху, потому что если она нормально встанет, то зародыш этот выпадает, как из банки. Она будет лежать, в 6 месяцев родит килограммового, на которого смотреть страшно. Потом его положат в ящик с кислородом, на спину. У врачей задача какая? Они не могут его на руки выдать, если он весит меньше 2500 г. И поэтому будут пичкать его лекарствами, гормонами, чтобы он вырос. А что за ткани вырастают на гормонах? Посмотрите на куриц-бройлеров. Вот и ребенок такой же вырастает на этих гормонах — пластилиновый. Потом они дают его матери: на. И та начнёт мудохаться с ним.
И когда меня спрашивает приятельница на сроке в 4 недели, сохранять или нет, я говорю: там сохранять ещё нечего. И никто, кроме меня, сказать ей этого не может. Неполиткорректно! Приходится мне, как врачу, объяснять: понимаешь, у тебя срок всего 4 недели, а ты уже видишь, как он бегает, какой он нарядный, какой он хороший мальчик или девочка. Но одно из другого — здоровый ребенок из факта залёта — не следует совершенно. Ребенка, чтобы он бегал, надо ещё выносить, потом родить нормально. И это процесс, для которого нужна очень большая мощность. А у твоего четырехнедельного зародыша нет мощи даже своё тело размером с горошину в матке удержать. Ты на себя посмотри — у тебя здорового ни одного органа нету, кого ты родишь? — «А я хочу!» Но ведь, помимо твоих хотелок, существуют и другие обстоятельства. О ребенке своём подумай — на какую жизнь ты человека обрекаешь? Сама трухлявая, всю жизнь на таблетках, и кого ты хочешь родить? Инвалида? Укроти свой звериный эгоизм!
А они в ответ плачут и говорят: ой, какой доктор жёсткий. А кто тебе ещё это скажет, если не жёсткий доктор? Родственники не могут, они тоже на доктора переваливают: объясните вы ей, дуре, мы не можем, она на нас обидится. Тут неверна сама последовательность действий — прежде чем бежать делать ЭКО, засовывать туда что-то, потом пытаться на гормонах прилепить, потом зашить всё вообще, чтобы он не вывалился, а потом, родив, нести к доктору: лечите его теперь до смерти! — нужно было сначала поправить свою утробу, своё здоровье, а потом уже ребенка делать. Любая иная последовательность действий принципиально ошибочна.
— Не согласиться трудно. У меня перед глазами истории несчастных родителей, которые, родив «неведому зверушку», мучаются потом всю жизнь со своим кривым и слабоумным, понимая, что, когда умрут они, вместе с ними закончится и его жизнь, потому как, кроме них, никому этот глубокий инвалид не нужен. Слышал, бывают случаи, когда престарелые родители убивают своего уже взрослого ребенка-инвалида, понимая безвыходность ситуации. Поэтому действительно лучше восстановить сначала своё здоровье, а через него здоровье своего будущего ребенка. Но это уже и не медицина, честно говоря. Потому что инструмент медицины — это скальпель и таблетка, а ни то ни другое здоровья не прибавляет и прибавить не может. И в этом смысле Блюм, который заявляет, что он не лечит, а продаёт здоровье, был совершенно прав, когда озвучил именно такой подход. Здоровье — товар для сознательных и ответственных граждан.
— Да, — согласно кивнула моя собеседница. — Когда-то медициной было то, что описывал Леонардо да Винчи, рисовавший биомеханику красивого человеческого тела. А сегодня медицина — это реанимация, операция, химиотерапия. Поэтому Доктор и отказывается от гордого звания медика, он и белый халат никогда не носил, будучи доктором медицинских наук. И медицинский институт он закончил не для того, чтобы стать врачом. А для того, чтобы получить знания для себя лично и для своей семьи.
У людей, которые видят, что он делает, постоянно возникает вопрос: а чем же он занимается, как это назвать? Это же не массаж. Это не экстрасенсорика никакая. Не мануальная терапия… И Блюм когда-то нашел хорошую формулировку: я не лечу, я тренирую. То, что он делает, — это тренировки. Он специалист по индивидуальным тренировочным программам, которые составляются для каждого отдельного человека с учетом его способностей — на специальных тренажерах, которые даже на тренажеры не похожи.
— Я вас удивлю, наверное, но слово «тренировки» придумал не Блюм. И вообще это плохое слово, — поморщился я. — От него веет фитнесом.
— Тем не менее, это, наверное, самое близкое слово, — не согласилась со мной Лена. — Да, слово «тренировки» действительно придумал не Блюм. Много кто тренирует. Вопрос в том, что именно ты тренируешь, какие сегменты, в каком режиме. Человек имеет 12 слоев мышц. Он из них сплетён. Если посмотреть хороший медицинский атлас, то можно увидеть, как на скелет эти мышцы наворачиваются слой за слоем. Сначала маленькие и коротенькие, связывающие друг с другом позвонки, потом побольше, ещё побольше и так до самых больших. В медицинских вузах обычно изучают верхних четыре слоя — это те самые поверхностные слои, которыми мы ходим, разговариваем, делаем различные осознанные движения. И которые можем накачать в спортзале. Но есть еще восемь слоёв, о которых я узнала только после того, как познакомилась с Блюмом. А я, между прочим, с красным дипломом университет закончила!
Почему же этот материал, в принципе, известный науке, не дают студентам-медикам? Видимо, считают, что не нужно, раз сознательному контролю эти мышцы все равно не поддаются. Но эти мышцы — жизнесохраняющие. От них зависит наше самочувствие. А Доктор придумал, как эти мышцы тренировать — с помощью специальных тренажеров он ставит тело в такие условия, когда эта глубинная мышца начинает отвечать. Иногда мы называем эти тренировки режимом внешнего привода, иногда режимом сопротивления внешней силе, иногда эксцентричным режимом — эти термины известны, но в восстановительной медицине они несут немного другой смысл и употребляются нами только в силу отсутствия своей терминологии. Но мы, говоря это, всегда имеем в виду именно включение самых глубоких мышечных слоёв. Причём систему тренировок этих слоёв Доктор каждый раз разрабатывает для каждого индивидуально.
Многодесятилетний опыт позволяет ему буквально с одного взгляда определить все перекосы, найти слабое звено. Он может идти по улице и, посмотрев на прохожего, всё о нём рассказать: перекошен таз, нога короче на три сантиметра, шея перекошена и часто болит голова, вероятно, у него был микроинсульт… Многим это кажется каким-то чудом, а сам Блюм видится экстрасенсом, человеком со сверхспособностями какими-то. Но это просто опыт. Ну и талант, конечно. А ещё — ежедневная работа.
— Слушайте, а почему эти мелкие глубинные мышцы отражаются на работе внутренних органов и их болезнях?
— Очень просто. Если мы представим скелет человека как вешалку, то все органы прикреплены к этой вешалке с помощью связок. Посмотрим на поджелудочную железу. У неё есть собственная связка, которая прикрепляет поджелудочную вот здесь, в поясничном отделе, фиксируя на своём месте. В этом положении поджелудочная железа функционирует правильно, в ней образуются все нужные ферменты, происходит их правильный отток. Теперь представьте, что у человека сколиоз и его перекосило. Поджелудочная железа слегка поменяла свое положение. А когда он сидит, его дополнительно скрючило, и теперь та часть поджелудочной, которая занята продукцией ферментов, находится в невыгодном положении, ее подзажало, кровоток уменьшился, продукция ферментов меньше, а их выход по тем же причинам затрудён. И для того, чтобы все эти ферменты вышли, надо приложить дополнительное усилие — в виде таблеток каких-то, например. А если не помочь организму, будет застой, воспаление, панкреатит.