Еще один упырь на свою беду решил, что Кира здесь — самая беззащитная из возможных жертв. Он так и не смог дотянуться до нее своими скрюченными пальцами. Девушка просто шагнула ему навстречу и резко выбросила вперед левую руку. А потом сомкнула пальцы — уже проломив упырю грудную клетку. Точно — в районе пятого межреберья. А потом — рванула на себя. Окровавленный кусок мяса, бывший еще долю секунды назад сердцем, упал к ее ногам. Упырь заклокотал кровью, хлынувшей горлом, и мягко осел на землю.
Весь бой Киры длился от силы десяток секунд, своих противников она в буквальном смысле слова порвала в клочья.
И это решило исход боя. Парочка случайно уцелевших кровососов предпочла позор бегства героической смерти от клыков и когтей юной дивы полночи. Или — от увесистого куска аргентума диаметром чуть меньше «чертовой дюжины» миллиметров. Или — от серебряного арбалетного болта, а может, и от серебристого тяжелого клинка. Короче, с такой компанией психов даже вампиры решили пока что не связываться!
Мы и не возражали.
Наш с Кирой спаситель на легендарного Блэйда был не похож вовсе. Грузный кряжистый мужик среднего роста с курчавыми волосами и такой же курчавой черной бородой, он больше всего походил на снежного человека. Прямо как в диалоге про снежного человека из знаменитого фильма «ДМБ» режиссера Ивана Качанова:
«…А как же Йети, товарищ генерал?
— А йети мыть нужно…
— Да я про снежного человека…
— Так это ты, боец, у адмирала спроси — он Атлантиду видел…»
Да, диалоги там, благодаря Роману Качанову и Ивану Охлобыстину, просто шикарные! Все уже на цитаты растащили — вот она, современная классика!..
Хмурый мужик между тем заряжал массивный арбалет. Оружие у него было отличное, многозарядный самострел в умелых руках мог натворить бед — в этом мы убедились лично.
Поражало в незнакомце обилие холодного оружия. На шее ножны с кинжалом — серебряным, как я уже убедился. На поясе — то ли короткий меч, то ли невообразимо широкий и длинный нож. На ноге тоже закреплен еще один нож. За спиной нехилых размеров монгольский кавалерийский меч — такой, что разваливает с одного удара и лошадь, и всадника. Этот кряжистый мужик управлялся с ним с легкостью опытного мясника. А под черной кожанкой — я не поверил своим глазам! — была надета настоящая кольчуга. Причем сплетенная из серебра!
Незнакомый… рыцарь? богатырь? — более всего напоминал заигравшегося ролевика-толкиниста. Но несмотря на свой весьма экзотический вид, сразу верилось, что всю эту хренову прорву железа он таскает не зря. Да и видели мы уже, как он управляется со всем своим арсеналом.
Кира жалась ко мне, всхлипывая и не понимая, чего еще ждать от безжалостной судьбы. И я вполне разделял те ее человеческие чувства, которые у нее еще остались. Горячка боя и ярость берсеркера прошли, адреналин испарился. Осталось только знобящее чувство страха от того, что ты все же пересек запретную черту — в первый раз… Мне было это знакомо.
Машинально я извлек отстрелянную удлиненную обойму из рукоятки «Дезерт Игла» и вогнал новую. С лязгом передернул затвор сверхмощного пистолета. Но на предохранитель его ставить не спешил. Жест получился весьма красноречивым.
Незнакомец покосился на меня карим глазом — словно встопорщенный ворон. Но не сказал ни слова. Ну-ну…
— Спасибо, что выручил, — если и начинать разговор, то лучше всего с благодарности — тем более заслуженной.
— Не за что.
— Как раз есть за что.
Странный мужик, увешанный холодным оружием, только неопределенно пожал плечами. Он отложил арбалет в сторону и принялся править лезвие широкого и длинного монгольского меча. Точильный камень с легким шорохом скользил по изогнутой полосе блестящей стали. А лицо меченосца выражало сосредоточенное спокойствие.
— Григорий Панченко, — после секундного раздумья сказал он.
Голос был грассирующий, говоривший слегка растягивал слова, вел речь неторопливо и спокойно — так, будто бы и не он всего полчаса назад дрался не на жизнь, а на смерть с упырями.
— Очень приятно, — ответила Кира.
— А мне — не очень… — пробормотал уже знакомец.
— Откуда такая страсть к холодному оружию? Вы — «охотник»?
— Я — криптозоолог. Но в снежного человека сейчас мало кто верит.
Честное слово, я еле сдержался, чтобы не рассмеяться в голос. «Снежный человек»! — ну, точно, как в «ДМБ»: «йети мыть надо»! Он-то хоть себя в зеркало видел? — типичный «Бигфут». Да от такого не то что «Алмасты», и Лох-несское чудовище сбежит вместе с Годзиллой — испугаются, блин, зверьки такого антуражного исследователя!..[25]
Тем не менее…
— А что ты делал здесь?
— Охотился на тебя. Хотел убить, — мой новый знакомец сказал это настолько безразлично, словно бы речь шла о вечернем походе в ближайшую пиццерию.
— Вот как! И чем же я тебе не угодил?
— Ты лечишь этих тварей!
— Ну, не без этого — хочу жить красиво, а они платят весьма щедро…
— А ты не думал, что купюры, которые ты получаешь, вымочены в крови людей?!
— А ты не думал, что большие деньги всегда делаются на крови? — спокойно ответил я вопросом на вопрос. — «Движущая сила войны — большое количество денег» — так говорили древние римляне, а уж они-то знали толк в деле уничтожения себе подобных.
— Не будем философствовать попусту, нет времени. Ты знаешь, кто это?
— Твари, которые заслуживают не смерти, а забвения!
— Это — исконные враги рода человеческого. — Панченко отложил в сторону многозарядный арбалет и теперь полировал тяжелый монгольский меч. — Страх перед ночными хищниками у нас, приматов, сидит глубоко в наших обезьяньих генах. Известно, что кровь пьют из своих жертв хищники семейства кошачьих. Когда истошный крик разрывал ночную тьму, прибежавшие люди с дубьем видели обескровленный труп и где-то там — светящиеся глаза ночного хищника… Страх перед чем-то маленьким, быстрым и гибким, нападающим внезапно из темноты, так и остался на самом дне подсознания[26].
Кстати, «кровавую еду» используют некоторые дикие племена, живущие в саваннах и пустынях. Они смешивают кровь с молоком антилопы и пьют полученную высококалорийную смесь. Метаболический смысл в том, что кровь — это, по сути, «коктейль» из белков, других питательных веществ и микроэлементов. К тому же собственные энергетические затраты организма при разложении такого «коктейля» на составляющие компоненты заметно снижаются.
— Да уж, успел в этом убедиться. А что заставило тебя взяться за оружие?
— Как я уже сказал, я занимаюсь ксенобиологией. И в одной из экспедиций мы наткнулись не на того зверя, которого искали… Несколько тварей, две или три, наверное, уничтожили полтора десятка мужчин и женщин, крепких, опытных, тертых жизнью. Теперь я понимаю, что они с нами просто играли, забавлялись, как кошка — с полупридушенной мышью. В них стреляли из ружья 12-го калибра! С расстояния метров десять-пятнадцать. Упырю грудную клетку разнесло волчьей картечью, а он только рассмеялся нам в лицо… Так я обрел новую цель в жизни, — криво усмехнувшись, ответил мой весьма странный собеседник.
— И с тех пор ты охотишься?
— Да.
— И насколько успешно?
Григорий Панченко криво усмехнулся:
— Пока никто не жаловался…
Я покосился на обилие всяческих заточенных железяк. Сам-то я неплохо обращался с ножом. Мог работать относительно сносно палкой, цепью… Но на этом познания по части применения холодного оружия и заканчивались. В самом деле, ну кто же сейчас ходит по улице с мечом за поясом?! Оказалось — бывают все же исключения…
— Почему «холодняк», а не огнестрельное оружие?
— Не хочу иметь дела с бесами.
«Ну все, рехнулся мужик», — я посмотрел на него с жалостью. А мягко говоря, странный собеседник вдруг расхохотался, только утвердив меня в диагнозе.
— Ты не понял. Просто есть одна очень занимательная история по поводу внедрения в обиход нарезного оружия. Ты о так называемых «картофельных бунтах» слыхал?
— Это когда крестьяне ели плоды картофеля, а не клубни? А потом бунтовали, не желая сажать у себя на огороде «бесовское зелье»? Ну, слыхал, конечно, в школе учили. Когда-то…
— Так вот, и с нарезным огнестрельным оружием такая ж петрушка вышла, — пояснил лохматый эрудит. — Преимущества винтовки, ружья с нарезным стволом, наверняка повергли в изумление первых стрелков из нее. Словно по волшебству их выстрелы стали гораздо точнее. К волшебству и обратились в поисках объяснений. В 1522 году баварский чернокнижник по имени Мореций исчерпывающе «объяснил» эффект нарезов. На траекторию обычных пуль, заявил он, влияют демоны — мелкие бесенята, хорошо знакомые каждому промазавшему стрелку. А пуля из нарезного оружия летит по прямой, поскольку ни один демон не может удержаться на крутящемся предмете. В качестве доказательства Мореций указывал на небеса, вращающиеся вокруг Земли и свободные от демонов, — и на неподвижную Землю, кишевшую ими.
Как и многие гипотезы, основанные на вере в сверхъестественное, теория Мореция спровоцировала обширную дискуссию. Оппоненты предложили иную — столь же правдоподобную — точку зрения: бесы, напротив, предпочитают именно вращающиеся тела. Именно этим объясняется меткость винтовки: ее пулю ведут к цели демоны. Наконец, в 1547 году гильдия стрелков города Майнца в центральной Германии решила проверить теорию практикой.
Сначала по целям, находившимся на расстоянии в двести ярдов, из нарезных ружей было выпущено двадцать обычных свинцовых пуль. Затем из тех же ружей выстрелили двадцатью пулями, отлитыми из чистого серебра, трижды освященными и с маленьким крестиком на каждой. Из обычных пуль в цель попали девять, все освященные прошли мимо. Дело было ясное: демоны предпочитают вращение. Церковные власти запретили в городе дьявольские нарезные ружья, горожане бросали их в костер на городской площади.