– Не помню никаких пыток. – Он рассмеялся. – Я видел лишь вас и больше ничего вокруг.
– А вчера я чуть не отрубила вам голову!
– Ах, давайте же не будем о прошлом. Елизавета Английская, я спрашиваю вас снова – уже в третий раз, между прочим, – станете ли вы моей женой?
И она не сдержалась:
– Ах, любовь моя, конечно же, я согласна!
Он торжествующе вскочил на ноги и выпалил:
– Попалась!
– Что-что?
– Ой, ну хватит уже ломать комедию. Я тебя раскусил. Прости, дорогая, но актриса из тебя так себе. Даже Элисон не смогла обмануть!
– Элисон?
– Мою лошадь.
– Милый, это конь.
– Да, и зовут его Элисон. Не надо навешивать на него ярлыки, он от этого буянит. Я его Буяном хотел назвать, и дело чуть не дошло до скандала. Он не хотел нас обоих сюда везти, но я ему сказал, что этот пикник нужен, чтобы спасти планету. Только поэтому он и позволил нам на нем кататься.
– Я не понимаю ни слова, любимый!
– Тогда давай аккуратненько разложим все по полочкам. Во-первых, настоящая Елизавета в жизни бы не согласилась выйти за меня замуж. Во-вторых, настоящая Елизавета бы заметила, как я мимоходом сболтнул, что у меня было другое лицо. Но то настоящая Елизавета, а не инопланетный оборотень из космоса! И ко всему прочему – динь!
Доктор вытащил из кармана и сунул Елизавете под нос детектор зайгонов – хитроумное устройство в виде смеси часов и смартфона. Из него тут и там торчали провода, но выглядел детектор все равно шикарно, особенно поскольку Доктор повернул его к Елизавете красивой стороной, а не той, которую соорудил из вешалок. Королева уставилась на прибор с изумлением и восторгом. По крайней мере, это должны были быть изумление и восторг, хотя вообще-то выражение ее лица больше напоминало жалость.
– Что это такое?
– Машинка, которая делает «динь»! Сам сделал. Светится, когда рядом ДНК оборотня! А еще может разогревать замороженные обеды в радиусе до шести метров и скачивать комиксы из будущего – меня вечно заносит. При дворе она толком не работала, слишком много людей и все дышат сыром. Но с тех пор как мы выехали сюда, она звякает не переставая!
– Любимый, я ничего не понимаю.
– Я тебе не любимый, и еще как понимаешь! Ты – зайгон!
– Зайгон?
– Да прекрати, все кончено. Да, зайгон. Большая красная резиновая пупырка, покрытая присосками. Которая на удивление хорошо целуется. Неужели ты правда думаешь, что настоящая королева Англии вдруг взяла бы да и решила разделить престол с каким-то красавчиком в костюме в обтяжку лишь потому, что у него шикарные волосы и милая лошадка?
Он оглянулся на Элисон, но увидел под деревом только седло и привязь, а там, где еще секунду назад стояла лошадь, в траве корчилось нечто красное и блестящее. На миг Доктор решил, что его лошадь взорвалась или каким-то образом вывернулась наизнанку, но затем среди месива из органов показались два крохотных глаза, а потом – похожая на человеческий плод голова. Она будто лепилась прямо из бурлящих внутренностей существа. Кости хрустели, меняясь местами, нервы и мышцы скользили и трещали, облегая их, и вот уже несколько мгновений спустя дергающаяся и жалкая на вид мясная мешанина, похожая на препарированную крысу, только ростом выше человека, вставала на тощие ноги. Плоть тянулась, лопалась и раздувалась вокруг нее, и по всей поверхности алой кожи начинали появляться присоски.
Перед ними стояло существо, похожее на гуманоидного кальмара, с огромной головой как у младенца и крохотным лицом как у шимпанзе – зайгон в истинном и полноценном своем виде.
Понимание обрушилось на Доктора, как рояль из окна. Лошадь. Лошадь! Его детектор реагировал вовсе не на Елизавету, а на лошадь! Его собственная лошадь все это время была зайгоном. Не королева. Лошадь.
– Ох! – только и смог он выдавить, а затем сопроводил это еще одним «Ох!», осознав, что за локоть его держит не просто настоящая Елизавета, но еще и его невеста. «Я буду королем!» – подумал он, схватил ее за руку и кинулся бежать.
Впереди лежали искусственные руины (нет, не искусственные, эпоха-то другая – вполне себе настоящие), а справа – густой лес. За деревьями скрыться будет легко, но если дикое зверье разбежится с перепугу, зайгону будет легче их выследить. А вот руины – менее предсказуемый и довольно неожиданный вариант. Повинуясь извечным инстинктам, Доктор бросился к руинам.
– Не понимаю! – воскликнула Елизавета, пытаясь сопротивляться. – Что это за существо, что происходит?
– На нас нападает космический пришелец-оборотень, который до недавних пор маскировался под мою лошадь.
– Что это значит?
– Что лошадь нам понадобится новая.
Доктор подтолкнул Елизавету вперед, в тень руин. Быстро огляделся: два других выхода, стена, на которую можно залезть, и удачная точка обзора рядом с грудой камней, которыми можно швыряться. Елизавета была умна – Доктор не сомневался, что она придумает, как всем этим воспользоваться.
– Я их задержу, а ты беги, прячься, делай что-нибудь умное – главное, останься жива, ты нужна своему народу!
Он уже хотел уйти, но Елизавета схватила его и потянула назад.
– А ты нужен мне живым для брачной ночи! – Поцелуй вышел влажным и звучным. Доктору показалось, что его буквально засасывают, и почему-то вспомнилось, как неприглядно зайгон принимал свой истинный облик.
– Я вернусь с подмогой! – крикнула Елизавета и бросилась бежать по руинам. Доктор ни на секунду не усомнился в этом. Собственно говоря, подумалось ему, Елизавета никогда и ни за что бы не стала спасаться бегством – уж точно не потому, что он ей велел, – а когда она целовала кого-либо на памяти Доктора, то всегда лишь затем, чтобы сбить человека с толку. Доктор вспомнил, как, встретив королеву со стальными нервами и железной лидерской хваткой, тут же предположил, что она на самом деле – космический кальмар. Он задумался, много ли говорит о нем такая спешка с выводами, и тут же решил, что лучше уж сражаться с пришельцами, чем об этом размышлять. Но когда Доктор обернулся, он обнаружил, что на лугу пусто – никаких зайгонов, совсем никого, только стайка кроликов на траве.
– Никогда не сводите взгляда с оборотня, – говорил Боруса в Академии. – Потому что после этого вы его уже не увидите. Точнее говоря, вы будете видеть его везде и уже никому не сможете доверять.
Доктор обнаружил, что куда-то бежит, и задумался, куда и зачем. Ах да, кролики! Как всегда, ноги первыми сообразили, что да как. Зайгоны были многоядерными организмами и нередко превращались в стаи птиц, так почему бы и не в кроликов? Если все ячейки будут находиться в достаточной близости друг от друга, психическая связь сохранится, и сознание зайгона примет вид скорее сети, нежели отдельного разума. Тактические преимущества, доступные зайгону в поле, были очевидны, пусть даже какой-нибудь его кусок и мог ненароком оказаться в пироге. И потом, бегают кролики отменно!
Стайка поскакала вокруг холма, и Доктор прибавил шагу – нельзя было упустить их из виду.
Один из кроликов отбился от остальных – прочие куда-то делись, а он рыскал по островку зеленой травы. Доктор притормозил. И что это значит? Кто этот кролик? Лидер стаи? Его что, приглашают к переговорам?
Кролик отвлекся от травы, поднял голову и невинными глазками посмотрел на Доктора. Тот остановился и некоторое время сверлил кролика взглядом в ответ. А затем серьезнейшим тоном сказал:
– Здравствуй, Элисон.
Надо отдать кролику должное, он сохранил абсолютное спокойствие. Ладно, подумал Доктор, значит, будем играть по-твоему!
– Что бы ты ни замыслил, забудь, – сказал он. – Я Доктор, мне девятьсот лет, я с планеты Галлифрей, что в созвездии Кастерборус. Я известен как приход бури, несущий тьму…
Он осекся, потому что кролик снова принялся жевать траву, и на задворках разума Доктора возникла ужасная догадка, которая требовала внимания. Он вздохнул.
– А ты всего лишь обычный кролик, да?
Кролик бросил на него взгляд и поскакал следом за собратьями.
Окажись поблизости какой-нибудь предмет, который можно было бы пнуть, Доктор бы через всю планету его зашвырнул. Ну как можно было так опростоволоситься? Почему он уже который раз ошибается? Королева! Лошадь! Кролик! Что с ним вообще такое? Неужели тень прошлого так разрослась, что затмила здравый смысл?
А затем, снова не задумываясь, он опять бросился бежать, пуще прежнего и в обратную сторону. Елизавета, черт ее возьми!
Впереди показались руины, где он ее оставил. Доктор молился всему, во что никогда не верил, чтобы эти руины не стали ее могилой, и попытался взять себя в руки.
Поцелуй! Елизавета поцеловала его затем же, зачем целовала всех прочих, – чтобы сбить с толку. И ровно затем же она притворилась, что согласна за него выйти, – чтобы польстить ему, убедить Доктора в его значимости.
В руинах было пусто, и, даже когда Доктор забрался по стене, чтобы оглядеться, он нигде не заметил королеву. Видимо, побежала в лес.
Он был нужен Елизавете не как муж, а как военный стратег, и она мастерски его обыграла. Так же, как и всех остальных страдающих от любовной горячки бедолаг при дворе, скачущих вокруг нее, как щенки-корги.
В лес! Густой, темный, но забываться нельзя – нужно все оглядывать и все видеть! Сломанная ветка, обрывок золотой ткани – бежать дальше, замечать все!
И, конечно же, она не спасалась бегством. Елизавета поняла, что зайгону нужна именно она, а вовсе не Доктор, и это она уводила погоню от него, а не наоборот. И не потому, что Доктор ей нравился, – просто она была королевой, и таков был ее долг.
Одиночный след, разворошенная груда листьев, две птицы возвращаются на дерево, с которого их спугнули, – всё, Доктор, замечай всё и беги, беги, беги! Насколько же сложнее спасать людей, подумал он, когда они намного умнее тебя.
Впереди, за деревьями – золотое пятно. Доктор бросился туда, пробиваясь сквозь ветви. Елизавета лежала посреди поляны без движения. Одна рука у нее была неестественно выгнута, а в рыжих волосах запутался папоротник. Доктор потянулся проверить её пульс и понял, что королева дышит.