Доктор сел на пень от рухнувшей колонны и там, среди обломков опавшей и увитой плющом кирпичной кладки, углубился в самосозерцание. Прежде всего он обратил внимание на скулы – худые и острые. Настолько острые, что Доктору даже стало любопытно, каким образом они сходятся сзади. Он поднес зеркало к затылку, чтобы посмотреть, но понял, что своего отражения больше не видит. Он быстро оглянулся, но, к сожалению, так же поступило и его отражение.
– А, – понял он и широко улыбнулся. – Так на этот раз я болван! – Это было приятно, болваном Доктор быть очень любил. Он попытался радостно похлопать в ладоши, обеими руками промахнулся и случайно обнял сам себя. – Вероятно, слегка неуклюжий, – отметил он и поднял самый большой осколок разбитого зеркала, которое каким-то образом ухитрилось улететь в другой конец комнаты после неудачной попытки похлопать.
Доктор заметил, что волос у него теперь много. Увы, не рыжих, скорее каштановых. И густых. Он попытался сосредоточиться на огромной челке, которая летала у него над бровью, покрутился немного и тут же почувствовал головокружение. Взглянув в зеркало еще раз, он заметил за своей спиной тикающего клоуна, который прошаркал в галерею. Надо бы разобраться с ним как-нибудь, подумал Доктор. Он уже почти пришел к мысли, что как-то слишком уж смазлив, но повернулся к зеркалу боком и увидел подбородок, который венчал собой нижнюю половину его лица, как трамплин.
– Да я же теперь бананоголовый! – расхохотался Доктор. – Мистер Месяц! У меня лицо как сапог!
Да, весьма и весьма неплохо, решил Доктор. Очень в его стиле. Немного красив, немного нелеп, немного похож на банан. Он быстро произвел подсчеты, вместо доски используя пыльный пол, и понял, что это его одиннадцатое лицо.
– Неверно, – прошептал голос ему на ухо. Рука Доктора замерла в пыли. В тишине галереи его сердца вдруг забились очень громко. – Станешь ли ты отрицать меня? – прошептал голос.
Доктор глубоко вздохнул и отмахнулся от голоса. Просто тревожность, последствия регенерации, ничего больше.
– Одиннадцатое! – сказал он вслух и очень твердо. И, по приятному совпадению, одиннадцать оказалось его новым любимым числом. Доктор встал и хотел снова попробовать хлопнуть в ладоши, но решил, что будет разумней сначала потренировать руки.
По правде говоря, за прошедшие годы обуздать свои руки Доктор так и не смог и в конце концов пришел к выводу, что его центры речи неким образом напрямую связаны с руками. Он просто не мог произнести ни единого слова, не размахивая руками перед собой, – они походили на двух птиц, стремящихся вырваться из сетей. Доктор был уверен, что левая даже пытается изображать движения его губ. Иногда он так увлекался, наблюдая за собственными жестами, что замолкал, и руки тоже замирали прямо в воздухе. Со стороны это выглядело так, будто он сдается, и не раз оказывалось очень сильно некстати. Ну почему его руки не могли просто поправлять бабочку, как ему хотелось?
Клара беззвучно смеялась. Доктор посмотрел на нее и обнаружил, что Клары нигде поблизости нет. Ну вот, опять. С ним такое частенько бывало – начнет разговаривать с человеком, а рядом ли этот человек вообще, даже не проверит. Доктор грустно посмотрел на две чашки чая, которые налил для себя и Клары, и вспомнил, что она ушла на эту свою дурацкую работу, которая была ей зачем-то очень нужна. А ведь можно было бы путешествовать, смотреть на чудеса Вселенной и паровые двигатели. Доктор попытался рассердиться, но смог только вздохнуть. С собой разговаривать он, конечно, любил, но со зрителями было интереснее.
И вот утром того самого дня, который навсегда изменил его жизнь, Доктор, ранее известный как Воин и также известный как последний Повелитель времени, считающий, что бабочки – это круто и круче только фиолетовый твид, решил, что ему скучно.
Несколько секунд спустя синяя будка возникла из ниоткуда в поле на окраине Лондона и перепугала корову, которая в гордом одиночестве там паслась. Доктор выглянул наружу и потянулся к телефону в небольшом ящичке за дверью. Одним скучным вечером Доктор решил, что, раз уж его машина времени выглядит как телефонная будка, телефон в ней неплохо бы и починить.
– Здравствуйте, я совершенно нормальный человек и звоню спросить, не выйдет ли Клара Освальд поиграть.
Мистер Армитедж, директор школы Коал-Хилл, закатил глаза так, что получилось почти вслух.
– Неправда, вы Доктор, пришелец из космоса.
– А вот это уже немного расизм. Толерантность у вас в заведении, я смотрю, процветает.
– Мисс Освальд выйдет, когда закроется школа.
– Так до этого же еще семьдесят три года, – возразил Доктор. – Пожар тогда был ого-го, скажу я вам.
– Я имел в виду сегодня. Закончатся уроки, потом состоится педсовет, и Клара освободится примерно в 17.15. Погодите, пожар? Что еще за пожар?
– 17.15? Все равно это целая вечность.
– Да у вас же машина времени есть!
– А вы откуда знаете?
– Наш завуч – ваш давний друг.
– А он занят?
– Да, они вместе с Барбарой прямо сейчас уезжают в свой четвертый медовый месяц.
– Пусть меня подождут, я с ними поеду!
– Конец! – выдохнул мистер Армитедж.
– Конец? Конец чего? – удивился Доктор.
– Простите? – недоуменно переспросил мистер Армитедж, а потом добавил: – Конец бездействию! Слишком долго я сидел сложа руки!
– Сложа руки? Вы вообще о чем?
– Я про руки ничего не говорил, – вздохнул мистер Армитедж. – Я говорил, что, если вы мне скажете, где находитесь, я передам адрес мисс Освальд, и она сможет встретиться с вами позже, вы не оставляете мне выбора, сегодня этой войне придет конец, конец, конец!
Доктор схватился за консоль, чтобы она перестала трястись, – вот только дрожала на самом деле совсем не консоль. Это был голос не мистера Армитеджа – по крайней мере, не его одного. Доктор знал этот голос.
– Доктор? – позвал мистер Армитедж.
– Доктору конец, – прошептало нечто давно умершее.
Почему теперь? Почему он слышит этот голос сейчас? Все давно свершилось, давно забыто, ни к чему вновь вспоминать об этом. Доктор зажмурился и представил, что все тайные дни его жизни заперты под замок в старом дубовом сундуке на самом дне глубокого зеленого моря. Раньше это всегда помогало забыть о прошлом прежде, чем оно успевало вырваться на свободу, – но на этот раз цепи, сковавшие сундук, оказались ржавыми и поломанными, и крышка его стала подниматься. Доктор испуганно распахнул глаза и увидел, что консоль трясется пуще прежнего.
– Доктор, вы еще там?
Мистер Армитедж! Доктор быстро и максимально точно сообщил ему, где находится («Ну, здесь поле, дорога и корова!»), и повесил трубку.
Нет, размышлял он, блуждая по ТАРДИС и грохоча шагами по стальному полу. Нет, нет, нет! Некоторые вещи давно в прошлом, и туда им и дорога. Доктор схватил самую скучную из своих книг, сел на вторую по любимости лестницу и стал раздраженно читать. Это была книга по сложной темпоральной теории, а он уже несколько дней убил, пытаясь найти в ней Уолли. И даже начал полагать, что, возможно, Уолли есть не в каждой книге, но кто его знает?[1]
– Ты лишь пытаешься укрыться в своем чудачестве, – шепнул кто-то ему на ухо.
Доктор углубился в чтение скучных слов и сделал вид, что ничего не слышит. Те дни давно миновали, а с ними миновала и тьма. Разумеется, Доктор знал, что это не совсем так. Когда живешь в машине времени, прошлое никуда не уходит и не остается позади, как ни мчись прочь, – оно всегда поджидает за дверью. А иногда, как, например, сейчас, еще и стучит.
Но нет, решил Доктор. Он просто посидит здесь, почитает книгу, подождет Клару, а когда она придет, они улетят на поиски приключений и по пути, может быть, даже угостятся коктейлями. Прошлое осталось в прошлом, и никоим образом ни в каком виде оно больше мне не грозит.
Клара Освальд ворвалась в ТАРДИС с ревом и порывом ветра, в последний миг свернула у консоли и с визгом шин затормозила. Доктор, не отрывая глаз от книги, пришел к выводу, что приехала она на своем мотоцикле. Рисуется, как всегда. В отместку он не стал оборачиваться к ней и только перевернул страницу.
– Сквозняк! – сказал Доктор и услышал, как Клара щелкает пальцами. Двери ТАРДИС захлопнулись сами собой. Доктор давным-давно начал учить Клару этому трюку со щелчком, уверенный, что она годами будет его осваивать. Но Клара почти сразу научилась и могла щелкать пальцами даже в перчатках, что у самого Доктора никогда не выходило.
– «Поле и корова», серьезно? – послышался ее голос с блэкпулским акцентом. – Хорошо еще, что ты датчик слежения сюда додумался поставить.
– Не желаешь ли отправиться в Древнюю Месопотамию? – предложил Доктор. – А потом на Марс будущего?
Он оглянулся. Клара уже снимала шлем, взметая волосами, а мотоцикл затихал у нее за спиной. Она смотрела на Доктора взглядом, при виде которого он втайне радовался, что эти большие карие глаза и самая дерзкая улыбка во Вселенной на Повелителей времени вроде меня не действуют.
– А коктейли будут? – спросила Клара.
– На Луне.
– Луна, пожалуй…
Мотоцикл едва не угодил ей прямо в голову, подскочив и врезавшись в книжный шкаф. Лестница, на которой сидел Доктор, вдруг оказалась у него над головой, центральная консоль завертелась высоко наверху, а Клару с Доктором зашвыряло по стенам комнаты управления, как носки по стиральной машине.
Глубоко под Лондонским Тауэром, в комнате без номера, которой нет ни на одной карте или схеме и ни в одном документе, среди лабиринта полок, ниш, бронированных дверей и герметизированных комнат находится маленький синий сейф, на котором написано «ТАРДИС». Внутри лежит несколько запечатанных конвертов, один из которых, судя по виду, недавно вскрывали и запечатывали обратно. А внутри него – документ, состоящий из нескольких страниц и посвященный мерам, которые необходимо предпринять при «обнаружении ТАРДИС». Он гласит, что ТАРДИС – самое могущественное и опасное произведение инопланетных технологий из тех, что регулярно посещают Землю, и что попасть в дурные руки она ни в коем случае не должна, иначе последствия будут весьма плачевны. Далее говорится, что Доктор нередко паркует ее где попало, и, хотя проникнуть внутрь машины практически невозможно, опасность слишком велика, чтобы не принимать ее во внимание. Поэтому в случае, если ТАРДИС будет замечена персоналом ЮНИТа (несколько фотографий полицейской будки прилагаются), об этом нужно немедленно сообщить в Центральное командование. Затем специальный вертолет доставит ТАРДИС в ближайший охраняемый служебный участок, а Доктора проинформируют о ее новом местонахождении. Обычно никаких сложностей в результате не возникает, поскольку Доктор редко запоминает, где оставил свой корабль.