– Я-то как раз имею полное право здесь быть. Зато у меня есть основания полагать, что ты не на своем месте. Как и этот огромный замок из металла, в котором ты живешь. Если ты, конечно, живешь хотя бы в каком-нибудь смысле этого слова.
– Ты не похожа на других аборигенов, – заметил чумной доктор. Его фигура расплылась, теряя контур. Вместо него снова появилась светловолосая женщина, которую я заметила, когда только вошла.
– Кто ты? – спросила я. – На самом деле.
– Системы проводят твою повторную оценку, – произнесла женщина, глядя на меня с явным изумлением. – Пока это происходит, мы можем поговорить. Я – Корабль.
Это было абсолютной бессмыслицей. Как кто-то может быть кораблем? Но я не стала спорить.
– И сейчас я вижу твой истинный облик?
Мой вопрос рассмешил ее.
– У меня нет облика в том смысле, который ты вкладываешь в это понятие. Говорю же, я – Корабль. Я вокруг тебя. Ты называешь меня замком.
– Ты – само это здание? – удивилась я, все еще слабо понимая, что это может значить.
– В некотором смысле. Если посмотреть с другой стороны, меня не существует. Конечно, я не живу – во всяком случае, не так, как ты представляешь. Облик, с которым ты сейчас говоришь, – всего лишь проекция, образ, созданный для того, чтобы тебе было удобнее ко мне обращаться.
– А призраки в лесу? Они тоже образы, как и ты?
– Отчасти. – Женщина – или чем там она была? – запнулась, как бы сомневаясь, стоит ли продолжать. После паузы она все-таки решилась: – Мне пришлось произвести здесь аварийную посадку. Согласно вашей системе отсчета времени, это было много лет назад. У меня вышли из строя ключевые системы. Команда погибла при приземлении, так что я осталась одна.
В ее тоне я уловила печаль. Да, я знала – и знаю, – каково это: быть одной. Я промолчала, ожидая дальнейших объяснений, хотя, признаюсь, мало что поняла из ее слов.
– То, что ты назвала призраками, на самом деле защитный механизм, – сказала она наконец. – Я должна оставаться в безопасности, не допуская аборигенов в это место. Они не поймут. Они могут попытаться уничтожить меня и в процессе навредить себе. Мои системы проникают в разум тех, кто приходит сюда, исследуют воспоминания и выбирают те, что кажутся самыми сильными или вызывают стремление подчиняться.
– И делают их реальными?
– Делают так, что они кажутся реальными. На самом деле проекция возникает непосредственно в мозгу аборигена.
– Но ты пугаешь их этим! – возмутилась я. – В деревне есть девушка, которая сошла с ума после того, как увидела такую «проекцию»!
– Я не могу отвечать за то, как мозг аборигенов реагирует на образ, который уже хранится в нем. – Женщина слегка нахмурилась. – Если их разум настолько слаб, что его можно повредить простой проекцией уже пережитого, я в этом не виновата.
Я хотела было возразить, что лучше не калечить людей, а просто убедить их не приходить к странному металлическому замку, – но не успела. Когда я уже открыла рот, свет в комнате начал быстро мигать, а со всех сторон послышались треск и пощелкивание.
Женщина замерла.
– Я поняла, – сказала она отрешенно.
– Что происходит?
– Оценка завершена, – спокойно ответила она. – Система оценила твой облик, твои слова и твой ум. Мне жаль.
– Жаль? Почему?
За моей спиной послышался новый звук – это закрывалась металлическая дверь. Силуэт женщины начал расплываться. Вместо нее появилась новая фигура – образ из моего далекого прошлого.
– Отец? – изумленно выдохнула я.
– Мне жаль, – повторил он. Я едва помнила этот голос, ведь прошло столько лет. – Ты представляешь угрозу. Ты должна быть уничтожена.
С этими словами он вытащил меч и шагнул ко мне. Я в ужасе наблюдала за этим, не в силах пошевелиться. Я понимала, что это не мой отец, а воплощение моих собственных воспоминаний, – прекрасно сознавая и то, что это не помешает ему меня убить: мечом или сумасшествием, неизбежным, если я столкнусь с другими образами из своего прошлого.
Потому что их было так много – тех, кого я тщетно пыталась забыть, – и каждый мог свести меня с ума, оставив таким же беспомощным и бездумным созданием, как бедная Джейн. Я вырвала из своих дневников множество страниц, и любое воспоминание о том, что на них было, легко справилось бы с задачей.
Только коснувшись спиной холодной стены, я поняла, что все это время пятилась, отступая от надвигавшейся на меня фигуры. Меч свистнул в воздухе. Я пригнулась. Иллюзий о том, насколько реально это видение, у меня больше не оставалось. Передо мной стояло не сотканное из воздуха бестелесное создание. Меч клацнул о металл стены. Я подобралась совсем близко к двери, но она так и не открылась. Ловушка.
Мой отец, который не был моим отцом, снова повернулся ко мне. За его спиной начал вырисовываться еще один силуэт. Другой образ из прошлого: мой муж. Он покачал головой, как делал всегда, когда был мной разочарован. Возле него уже поднимал оружие рыцарь из Азенкура. Чумной доктор вышел из-за стенной панели и тоже направился ко мне.
Их становилось все больше и больше – обретшие плоть воспоминания окружали меня, их было не сосчитать. Царь, за которого я вышла замуж, прокаженные, умершие на моих глазах, друзья, покинувшие этот мир много лет назад, и враги, давно и прочно позабытые. Мой муж Томас, мой любимый принц Карим. Собакоголовая каниформа, расправлявшая плечи подле соткавшегося из воздуха Чародея из Моравии.
Даже мои дети – Эсси, Йохан и Ру – были здесь и смотрели на меня с упреком, будто спрашивая, почему я позволила им умереть.
Больше от страха, чем представляя себе, что делать дальше, я бросилась к ближайшему столу с огоньками. Мне показалось, что эти странные устройства как-то связаны с замком. Одно из них наверняка управляет дверью, и если я найду, какое именно, то смогу выбраться.
На одни штуки можно было нажимать, другие получалось только крутить. Маленькие рычажки и колесики, окошки, сквозь которые были видны тонкие полосы металла, двигающиеся по шкале, надписи на странном языке – здесь было слишком много всего. Разбираться времени не оставалось. Быстро, чтобы мечи и копья не могли меня задеть, и, стараясь не смотреть в глаза нападавшим, я нажимала и крутила все, до чего могла дотянуться.
Лезвие меча вонзилось в одну из столешниц, оставив в металле глубокий надрез, – я едва успела отдернуть руку. Из раны на теле корабля брызнул сноп искр. Я отскочила в сторону, продолжая лихорадочно нажимать на все, что можно было нажать.
И вдруг я осталась одна. Теперь комната тонула в темно-красном свете. Откуда-то из глубин замка шел странный звук, похожий на заунывный вой. Он то нарастал, то становился тише.
– Последовательность зажигания активирована, – произнес чей-то голос. Я обернулась, но вокруг по-прежнему никого не было. – Последовательность зажигания активирована. Начинаю обратный отсчет.
Я уже не слушала: оглядываясь в поисках говорившего, я заметила, что дверь снова распахнута, и бросилась прямо к ней. В этот раз, стоило мне приблизиться, как она начала закрываться. Только чудом я сумела проскользнуть в стремительно сужавшуюся щель между рамой и полотном. Металлический край больно задел меня по плечу, но главное – мне удалось вырваться в коридор. Не замечая боли, я кинулась прочь.
Странный вой становился все громче и настойчивей. Голос, который звучал ниоткуда и отовсюду, начал отсчет, но он шел в обратную сторону: «Двадцать, девятнадцать…»
Наконец впереди замаячила дверь, через которую я вошла в замок. Откроется ли она? Если нет, мне не выбраться.
– Пятнадцать, – монотонно продолжал голос. Я не знала, что случится, когда он доберется до нуля, но была уверена, что мне это не понравится.
До двери я добралась под бесстрастное «Десять». Секунду мне казалось, что ничего не произойдет, что она не откроется и я застряну в ловушке, которая станет моей металлической гробницей. Но тут дверь скользнула в сторону, и я стрелой вылетела из замка, прочь, к лесу. Только услышав страшный грохот, который никак не мог быть громом, я оглянулась.
Замок – или корабль, или то, чем он был на самом деле, – полыхал. Огонь вырывался откуда-то из-под него, и вся конструкция, казалось, готова была вот-вот подняться в воздух, опираясь на этот столп пламени. Потом башня накренилась. Проросшие насквозь деревья и кусты цепко держали ее даже сейчас. Огонь у подножия разгорался все ярче, башня клонилась все сильнее. Еще одна вспышка – и замок разломился пополам, обратившись в огромный огненный шар.
Я бросилась на землю и закрыла голову руками, пытаясь защититься от идущей на меня волны жара. Она обладала такой силой, что ее прикосновение причиняло почти физическую боль – как если бы меня ударило повозкой. Постепенно тепло рассеялось. Когда я решилась поднять голову, замок исчез. На его обломках все еще полыхало пламя, а среди него, нетронутый, стоял могучий дуб, проросший прямо сквозь башню. Я как во сне наблюдала за огнем, который перекинулся на ветки и принялся плясать по стволу, пока все дерево не поглотили его языки – оранжевые, желтые, красные.
Медленно, очень медленно я побрела обратно к деревне. Что-то подсказывало мне: с гибелью замка погибли и охранявшие его призраки. День клонился к вечеру; обратно в долину я вернулась уже в сумерках.
Эдвард, Мария и несколько других сельчан выбежали мне навстречу еще до того, как я успела спуститься с холма. Всем хотелось знать, что произошло. Все ли со мной в порядке? Видела ли я огненный шар? Отсюда казалось, что это просто молния ударила в дерево, но пламя было таким ярким и поднималось так высоко…
Я не стала вдаваться в подробности, разве что пообещала: больше в лесу Вороньей долины не будет никаких призраков. Мария предложила мне суп и хлеб, которые я приняла с благодарностью.
– Вы должны остаться с нами, – настаивал Эдвард. – Мы стольким вам обязаны и с радостью примем в наш круг – это меньшее, что мы можем сделать. Вам ведь все равно, куда идти, вы сами признались в этом.