— Привет, ангелок, — сказала я. Такое приветствие обычно сбивает людей с толку. Но не в этот раз.
— Привет, куколка.
Я узнала голос и еще секунду смотрела на телефон так, словно это он виноват. Но виновата была я. Сама ответила, молодец, теперь придется с ним разговаривать.
— Мистер Клинер, — сказала я бодро. — Как любезно с вашей стороны мне позвонить.
Он расхохотался своим скользким масляным смехом.
— Не знал, что вы еще и детектив.
— У меня много талантов.
— Было непросто вас разыскать, я ведь знал только ваше имя.
— Правда? — Я изучила свои ногти и не удивилась, обнаружив, что они идеальны.
— Никто, похоже, не знает, как найти к вам подход.
— Порядочные мужчины сначала предлагают выпить.
Ноль реакции. Видимо, до такого уровня он недотягивает, что, учитывая его рост, неудивительно.
— Так как же вы меня выследили? — спросила я, когда молчание затянулось. На самом деле мне просто куда больше нравилось говорить самой, чем его слушать.
— Вы не поверите, но я обратился к одному парню по фамилии Гарнер. Он работал на Юлия Грейла, знаете такого?
— Гарнера немного знаю, — сказала я. — Работаем в одном поле.
— Да, я уже понял.
Значит, Макс Клинер нанял одного частного детектива, чтобы найти другого. Жаль, что американцы не дружат с иронией.
— И чем же я могу вам помочь, мистер Клинер?
— Прошу, зовите меня Макс, — елейным голоском ответил он.
— Ладно. — Да как нечего делать. — Вы еще что-то хотели, Макс?
К несчастью, хотел. Но это оказалось приглашение в комплекс студии «Старлайт», которое могло помочь мне продвинуться в деле Рока Рейлтона.
— Рок и Гидди сегодня начинают съемки в новой картине. Я закажу для вас машину.
— Личное такси, впечатляет.
— Это меньшее, что я могу, да и дорога неблизкая.
Не знаю, с чего ему вдруг захотелось тратить на меня время и деньги. Ну, кроме самой банальной причины — он просто со мной познакомился.
— Что ж, — сказала я. — Полагаю, в этом мире неизбежны только смерть и дороги.
И снова ноль реакции. Я предположила, что он не особый поклонник Бенджамина Франклина. Вот и еще один недостаток Макса Клинера. Уже почти целый список накопился.
Тем не менее я согласилась встретиться с ним в студии в полдень. Такой шаг мне показался дальновидным. Но, как я уже сказала, действительно правильные мысли частенько приходят с опозданием.
Глава 5Свет, камера, вздор
В те времена все машины были черными, но некоторые — чернее прочих. Машина, которую Макс Клинер за мной прислал, была такой черной, что в ней, казалось, вообще не отражается свет. Водитель был в черной униформе, которая блекла рядом с цветом машины. Он представился Хэнком. Я поверила — он выглядел как типичный Хэнк. Под два метра ростом и широк так же, как и высок. Широкий не в плохом смысле, а в широком. Я предположила, что его униформу сшили из как минимум двух костюмов обычного размера. У него были удивительно светлые волосы в контраст с темными глазами, и нос, который видал лучшие дни и — готова спорить — однажды познакомился с огромным кулаком. Я бы спросила Хэнка об этом, но он оказался не слишком словоохотлив, а когда говорил, голос его был похож на хруст гравия.
В итоге поездка в студию «Старлайт» прошла почти в тишине. За темными стеклами и перегородкой, отделяющей меня от водителя, я чувствовала себя как в танке, совершенно отрезанной от внешнего мира. Впрочем, в Нью-Йорке частенько возникает такое ощущение.
Ехали мы так гладко, что я и не заметила остановки, пока Хэнк не открыл дверь, чтобы меня выпустить. Я порадовалась, что захватила солнечные очки, — солнце пекло, нависая над длинными невысокими ангарами-киностудиями. Хэнк припарковал машину возле одного из них. Макс Клинер стоял неподалеку и беседовал с худощавым мужчиной, державшим в руках пюпитр. Изо рта у него торчала незажженная сигара. Он вынул ее и приветственно помахал, будто держал специально для этого.
Клинер бросился ко мне с распростертыми объятиями. Я увернулась и просто пожала ему руку. Она была холодной, липкой и влажной, все равно что трясти уже дня два как дохлую рыбу. Если вам, конечно, доводилось.
— Мелоди, Мелоди, Мелоди, — пропел Клинер и отступил на шаг, чтобы осмотреть меня с головы до пят. Я привыкла, что меня вечно разглядывают, но все равно было неприятно. Будто гробовщик мерки снимает.
— Макс, Макс, Макс, — не осталась в долгу я. — Любезно с вашей стороны пригласить меня в это прелестное захолустье.
Клинер улыбнулся краем рта, показывая, что оценил шутку. А вот глаза не оценили и смотрели злобно.
Хэнк остался с нами. Макс провел меня в студию через боковую дверь. Внутри было просторней, чем в ангаре самолета, и из-за множества прожекторов жарче, чем в сауне.
Большая часть прожекторов была нужна для съемочной площадки. Это оказался бальный зал, отделанный в духе Италии эпохи Возрождения. Я с трудом удержалась, чтобы не указать на несколько очевидных ошибок. Сомневаюсь, что дизайнер в отделе костюмов вообще заморочился с деталями. Странно было видеть комнату, отстроенную только наполовину, — некоторые стены убрали, чтобы разместить камеры. Но просто странность — еще ничего. Я начинаю нервничать, только если вижу или слышу откровенный вздор.
Мы смотрели, как Рок и Гидди репетируют сцену перед камерами. Режиссер — в простой одежде, с мегафоном, все как надо — вмешивался каждые несколько минут. Будто они какие-нибудь новички, которым нужно все разжевывать. Я бы задумалась над этим, если бы Макс Клинер не стоял у меня над душой и не объяснял мне шепотом на ухо очевидные вещи. Больше всего меня раздражало, что ему для этого приходилось вставать на цыпочки.
Когда актеры ушли на перерыв, а команда стала готовить прожекторы и камеры к следующей сцене, Клинер жестами подозвал Рока Рейлтона. Гримерша быстро направилась к Гидди Семестр с пудрами и всякими зельями наперевес. У нее было такое суровое лицо и седые, стального цвета волосы, что всякий бы испугался и постарался выглядеть на все сто, лишь бы с ней не связываться.
— Он хочет извиниться, — сказал мне Клинер, пока Рок шел к нам мимо кабелей и техников. — Сам не знает, что на него вчера нашло. Почему сделал вид, что не помнит вас и вообще.
Я промолчала. Откуда Клинер знает об этом? Наверное, Рейлтон ему сказал — но зачем? В мои теории это никак не вписывалось. Видимо, пора строить новые.
— Он сейчас очень нервный, — тихо добавил Клинер, когда Рок подошел к нам. — Проблемы с препаратами.
Рок поприветствовал меня как старую подругу и стиснул в медвежьих объятиях. Будь он действительно хорошим актером, я бы, может, и поверила. Но Рок просто умел играть, был опытен, но не более.
Когда он извинился, что забыл о нашем знакомстве до вечеринки и о встрече у меня в офисе, я великодушно улыбнулась.
— У меня сумасшедший график, — сказал он. — Столько всего сразу. Не знаю, о чем я думал, позабыл про все на свете.
— Бывает, да, — согласилась я. — Главное, что сейчас вы меня вспомнили.
— Как я мог забыть вас, мисс Мелоун?
— И правда. — Рейлтон и Клинер так усердно улыбались, что было даже как-то стыдно портить момент. Но если у кого и нет стыда, то не постыжусь сказать, что у меня. — И мой кофе, — сказала я.
— Ваш… кофе?
— Лучший кофе, что вы когда-либо пили, вы же сами сказали. Уверена, вы помните. Вы еще спросили, перемалываю ли я зерна сама.
Глаза Рейлтона чуть расширились, усы задрожали.
— Это определенно был лучший кофе, что я пил, — заверил он меня. — Совершенно изумительный.
— Вы слишком добры, — сказала я. И да, он был слишком добр — теперь я точно знала, что он лжет. Возможно, это был промах с моей стороны, но кофе я ему даже не предлагала.
Мы все еще находились на территории «странности» или, по крайней мере, «непонятности». Но до «вздора» было уже недалеко.
Вздор не заставил себя ждать в лице Гидди Семестр. Она подошла к Року и Клинеру, вихляя бедрами так, что прошаталась вдвое дольше, чем могла бы. Положила руку Року на плечо и чуть наклонилась в мою сторону. Почему-то сегодня она казалась совсем не такой уверенной и куда более легкомысленной, чем вчера. Ну, уж она-то меня точно помнит.
— Рокки, — сказала Гидди, кивая на меня. — Кто эта очаровательная леди?
Будто мы и не встречались вовсе. И не только потому, что она назвала меня «леди».
Мне нужно было немного над этим поразмыслить и, может быть, придумать новую теорию, которая потом точно так же улетит в молоко. Поэтому я согласилась на экскурсию с Клинером по студийному комплексу.
Мой мозг работал так усердно, что я почти не замечала ничего вокруг. Голос Клинера зудел над ухом. Все студии были как близнецы, вплоть до декораций. Признаюсь, мне куда больше понравилось в костюмерной. Несколько очень приятных минут я изучала наряды Гидди в гардеробе, тянувшемся вдоль стены.
— Кажется, вы одного роста, — сказал Клинер, потирая лоб потным носовым платком.
— Наверное. — Мне было без разницы.
— И размер у вас один. Сколько вы весите? — высказал он предположение, довольно лестное. А вот было ли оно лестным по отношению к весу или ко мне — додумайте сами.
Но я сказала Клинеру:
— Я никогда не обсуждаю свой вес до третьего коктейля.
— Может быть, мы еще успеем это наверстать, — слащаво ответил он.
А может и не быть. Меня начал всерьез беспокоить недостаток зацепок в этом деле. И клиентов, видимо, тоже, поскольку Рок Рейлтон определенно не помнил, как меня нанял. Или как согласовал со мной гонорар.
Наверное, я не смогла скрыть нетерпение, потому что Клинер заверил меня, что экскурсия почти подошла к концу. Осталось последнее, что он хотел мне показать.
— Вы будете поражены, — пообещал Клинер.
Ну да, надежда умирает последней.
Хэнк ждал нас у костюмерной. Он почему-то сменил темный (не такой темный, как машина, конечно) костюм на светло-коричневые слаксы и клубный пиджак. Хэнк похрустел пальцами, когда мы вышли, и тенью двинулся следом за нами по аллее вдоль здания.