Он стоял передо мной и оглядывал с головы до ног. Ноги оглядывал больше, потому что до остального не очень доставал. Он махнул сигарой, но совсем не в той внушительной манере, которой годы спустя прославился Уинстон Черчилль.
— Так что, мисс Мелоун? Есть что сказать? Попросить о пощаде не желаете?
— Да я, в общем-то, умирать не собираюсь, — сказала я.
— Оно еще не значит, что не умрешь.
— Если у меня есть право на последнюю просьбу, — сказала я, — то прошу тебя, научись говорить нормально.
Вряд ли он воспринял это всерьез, потому что ответил:
— Хочешь последнюю просьбу — не вопрос. Но в разумных пределах.
По моим наблюдениям, Клинер представления не имел, что такое разумные пределы. Но я не стала его злить, портить триумф или умолять отпустить меня домой, а только попросила:
— Можно мне немного собраться с духом, успокоиться перед этой пыткой?
— Без проблем. Но это вовсе не пытка. Скоро ты станешь красивейшей женщиной в мире.
— Это кому как, — сказала я. — И потом, красота исчезает. Очень быстро.
Он кивнул и сунул сигару обратно в рот.
— Ну давай, успокаивайся. Позвать Хильду, чтобы она привела тебя в порядок?
Хильда, видимо, та ведьма-гримерша. Мысль о том, что она станет приводить меня в порядок, радовала не больше, чем о том, что сейчас мои кости и плоть будут перекраивать, а потом ко мне полезет целоваться статуя-убийца. Поэтому от заманчивого предложения я отказалась.
А вместо этого вытащила помаду. Один из Хэнков схватился за пистолет, но понял, что в руках у меня вовсе не оружие. Ну, это как посмотреть.
— Еще кое-что, — промурлыкала я, оглядываясь в поисках Хэнков. По одному с обеих сторон от меня, один у прибора, самый дальний — у выхода.
— Еще? Убейте меня.
Да с радостью. Но я только сказала:
— Знаешь, Макс, а я ведь всегда тобой восхищалась. — Иногда я сама себя удивляю. — Ты столько лет был моим кумиром. — Я не жалела лести, как не жалею помады, когда мне что-то нужно.
Зацепить его я определенно сумела. На секунду Клинер нахмурился, но тщеславие победило. Ясно было, что он поверил и жадно слушает мои речи.
— Продолжай, — сказал он.
— Нет, правда. Жаль, что постареть придется быстро, но все равно… Я стану настоящей звездой студии «Старлайт»… Пусть даже на пару дней. — Мои ресницы наивно хлопали, как крылья пойманной осы. Будь у Клинера хоть капля мозгов, он бы вспомнил, что у ос есть жала.
— Рад помочь, — сказал он, кажется, искренне.
— Ах, если бы только все могло быть иначе. Но я понимаю, правда. Ты просто защищаешь свои вложения, да? И даже не можешь никому рассказать, на чем построен твой успех, пусть даже это гениально.
Он махнул сигарой, мол, ерунда, хотя так и лучился самодовольством.
— И у меня есть всего одна просьба… Я ведь все равно забуду, так? — Я умолкла, всхлипнула и выдавила слезинку. — Я стану такой знаменитой. Стану Гидди Семестр. Но я — настоящая я, эта я… никогда не узнаю об этом.
Он как будто бы правда меня пожалел. Даже Хэнки растрогались, когда я снова всхлипнула и по моей щеке скатилась слеза, самая настоящая. Надо же, да я талант.
— Но знаешь, — сказала я сквозь слезы, — знаешь, это ничего. Ничего страшного.
Я отвернулась, чтобы они не видели, как я плачу. Ну, точнее, не видели, как я закатываю глаза и тяжело вздыхаю. Когда я повернулась, все выглядело так, будто я смогла собраться с духом.
— Может, можно как-нибудь по-другому, босс, — сказал один из Хэнков. Я изумилась, увидев, что он прослезился.
— Может, еще не поздно, — поддакнул второй.
Эй, ребятки, это мой звездный час! Я хотела потом вспомнить об этом с гордостью, зная, что все сделала сама, давайте вы не будете лезть?
Я покачала головой и отмахнулась.
— Нет, так должно быть. Я понимаю. Что же еще делать бедному мистеру Клинеру — бедняжке Максу? У него ведь нет другого выхода, просто нет!
Может, и перебор. Немного перегнуть палку — и пиши пропало. Миг славы настал, и я распростерла руки.
— Макс — мой герой!
Он отступил назад.
— Я хочу лишь одного, прежде чем… — Я захлебнулась рыданиями. — Прежде чем все кончится.
Я быстро осмотрела пиджак Клинера и вдруг метнулась к нему как молния. Раньше, чем ближайшие Хэнки и сам Макс успели опомниться, я схватила его и заключила в объятия. А затем поцеловала в губы, крепко и с чувством.
Надо отдать Клинеру должное — он ответил. Отцепиться от него получилось не сразу. Но зато отходить он теперь будет долго — такой уж эффект у моей помады.
Макс, лишившись от моего поцелуя последних мозгов, оцепенел, а я, к своему облегчению, обнаружила у него в кармане пистолет. Вытащив его, я повернулась и выстрелила элегантным и, признаюсь, хорошо отработанным движением.
Да, мне было жаль Хэнков. Но из-за Макса они уже были мертвы. Кажется, у одного из них на лбу уже появились морщины. Хотя точно сказать было сложно, дырка посреди этого самого лба мешала рассмотреть получше.
Тут же, словно эхо, прогремел и второй выстрел. Вторая пуля, будто тень первой, прошла сквозь пиджак Другого Хэнка и окрасила его в цвет алый, как мои губы.
Кто-то сзади схватил меня и потащил назад.
Это был поцелованный Макс. Восторженно вытаращив глаза, он тяжело дышал и обильно потел. Я выскочила из его объятий, пригнулась — очень низко пригнулась, кстати — чтобы ускользнуть от рук Клинера, одновременно подсекая Третьему Хэнку ноги.
Хэнк рухнул лицом в пол. Когда он попытался встать, Макс Клинер наступил ему на голову, пытаясь поскорее добраться до меня и отвратительно чмокая губами. Звук, который издала голова Хэнка, встретившись с полом, был почти так же отвратителен. После этого Хэнк уже не встал.
— Мистер Клинер, — позвал от двери последний Хэнк. Он, похоже, не знал, что делать.
— Вон! — заорал на него Макс.
Хэнк не двинулся с места, недоверчиво глядя на нас.
— Пошел вон! Оставь нас наедине! У нас с мисс Мелоун есть… — он вскинул брови так высоко, что они чуть не слились с остальной небогатой шевелюрой, — …дела.
Мне даже захотелось попросить Хэнка остаться. Но он выскочил из зала стремительно, как кролик из шляпы, через которую пропустили ток.
К несчастью, он оставил меня один на один с Максом Клинером. Поцеловав Макса, я спаслась от смерти, но взамен этого мне досталась участь даже хуже, хотя кто-то, конечно, не согласится. Неважно, что на самом деле страшнее — смерть или поцелуи с Клинером, я была намерена избежать и того и другого.
— Мелоди! — воскликнул он.
— Мистер Клинер, — осторожно сказала я, пятясь.
— Пожалуйста, зови меня Макс.
— Пожалуйста, вызови мне такси.
Многие сочли бы такой ответ остроумным, но не Макс. По-моему, вышло неплохо. Не радовало лишь, что, пятясь от цепких пальцев Клинера, я все ближе и ближе подходила к ангелу.
Тела трех Хэнков рассыпáлись в прах. Я очень старалась на это не смотреть, а Клинер даже не заметил, и ему было наплевать. Его выпуклые глаза смотрели только на меня и на мои собственные выпуклости. Питаясь энергией его подручных, ангел набирал силу. Двигаться он пока не мог, а потому был еще не слишком опасен, но только до поры до времени. Да и вряд ли ему вообще придется двигаться, если Клинер продолжит наступать на меня. Либо Макс придушит меня своим (скажем так) пылом, либо существо из выщербленного камня меня коснется. Выбор, может, и очевидный, но отнюдь не простой.
— Мелоди, ты просто строишь из себя недотрогу.
— Меня попробуй тронь, — согласилась я.
— Я лишь хочу поцелуя. Хоть одного. Меня некогда еще так не целовали.
Даже если забыть про ошибку в приставке, с помадой я, похоже, перестаралась.
Максу было плевать.
— Это был поцелуй ангела!
Его губы опасно вытянулись. Клинер зажмурился и ринулся на меня.
Если Макс думал, что я буду смирненько стоять и дожидаться, пока он вопьется в меня своими сморщенными губами как пиявка, он очень ошибался.
— Я не ангел, — сказала я и шагнула в сторону так изящно и грациозно, что позавидовала бы любая балерина. Максу в жизни наверняка и с балеринами приходилось сталкиваться.
Сейчас же, впрочем, он столкнулся совсем не с балериной. Не найдя меня на пути, он потерял равновесие, сделал еще несколько шагов вперед и поцеловал совершенно другого ангела.
Кажется, Макс застыл. Теперь ангел определенно улыбался. Лицо его было уже не таким потрескавшимся, а крылья не настолько побитыми и осыпавшимися.
Макс Клинер посерел, будто из него выпили все цвета. Его лицо покрылось морщинами и треснуло, как древний камень. А затем он просто рассыпался. К ногам ангела упала горстка праха. А рядом — хорошенько пережеванная сигара.
Глава 9Дело закрывается
К концу каждого дела приходится прибираться. Порой больше обычного. В этом деле — определенно больше. Я отгородилась от ангела занавесом, чтобы он не смотрел, как я работаю. Вдали от глаз у дальней стены здания он никому ничего не сделает. Пошевелиться немного сможет, но дальше занавески никуда не денется. Тут бы вспомнить мои слова насчет умных мыслей, которые приходят с запозданием, но увы.
Я волновалась о более приземленных вещах. Оставался еще один Хэнк, но эта проблема, к сожалению, разрешится сама собой. То же касается и пробужденных Гидди Семестр и Рока Рейлтона. Печально. Остроносую Хильду-гримершу такая участь не ждет, но, возможно, в неизбежном развале киностудии она увидит знак свыше и наконец использует свои таланты для себя любимой. Это пойдет ей только на пользу.
А вот бедолагам в стеклянных колпаках я все же могла кое-чем помочь.
Мне пришлось покрошить немало стекла, чтобы вытащить их всех. С первым оказалось сложнее всего, потому что мне никто не помогал. Но потом я затащила Рока Рейлтона в резервуар и взялась за прибор. С отверткой я неплохо управляюсь (я не про напиток, хотя если подумать…)
Чего я никак не могла понять, так это каким образом Клинер ухитрился создать такое устройство. Вскоре я нашла ответ — он его не создавал. Это оказался просто набор проводов и арматуры вкупе с подходом дурака под названием «потыкай и посмотри, что выйдет». Ангел просто дал Клинеру желаемое. Именно ангел, а вовсе не устройство, делал всю работу. И Клинер, у которого высокомерие затмило всякий здравый смысл, решил, что создал прибор сам. Возможно, как раз ангел и поселил эту мысль в его пустой голове.