– Нет-нет, – открестилась Романа. – Я поела перед тем, как явиться.
– Очень разумно. – Хан задумчиво потеребил мех на животе. – Я вот всегда хочу есть – думаю, только еда мной и движет. Еда и крики моих жертв!
Романа, внеся последнюю пометку, открепила верхние два листа от планшетки и передала их Хану со словами:
– Хочу, чтобы вы заполнили пару анкет. Это все, конечно, необязательно, но в нашем судействе они учитываются. Мы просто хотели бы получить опись того, что осталось тут, прежде чем вы это сметете.
– О, хорошо! – Хан просмотрел анкеты, а потом ленивым жестом передал их визирю. – У нас остались небольшой рыбацкий городок, маленький остров и тотемный столб.
– Тотемный столб?
– О да, – кивнул Хан. – Непростая такая штуковина из стали. Говорят, что она – как метафора мощи мира, который невозможно победить. Вообще, я, конечно, преувеличиваю – но за ее снос мне насчитают дополнительные баллы, правда ведь? – Глаза у Хана были как у маленького зануды с синдромом отличника. – А он вот, – Хан показал пальцем на визиря, который даже сейчас возился с бумагами, – хотел, чтобы я пошел и снес его сразу. Но мне это сейчас не видится хорошим предложением. Хочу, чтобы выжившие надеялись, что в последнюю минуту тотемный столб спасет их. А потом – я возьму и взорву его ко всем чертям! – Хан устало вздохнул. – Так мало времени, так много миров, которые надо бы сокрушить, я ведь прав?
– Еще бы, – кивнула Романа, закладывая ручку для пометок за ухо. – Что ж, опросом я довольна. Мне пора идти. – Она уже было повернулась, но вдруг помедлила. – О, знаете, Великий Хан, я хотела бы попросить вас об одной вещи… – Романа захлопала ресницами.
– Что прикажете – то и сделаю! – гордо прорычал Великий Хан, размашисто лизнув лапу и проведя ею по гриве.
– Можно мне вот этого пленника? – Она указала на Доктора. – Знаете, для допроса о ваших методах, и все такое прочее…
– Ха! Я знаю, что у вас на уме, леди. – Хан постучал себя когтем по носу.
– Правда, и что же?
– Вы его потом съедите на закуску – и не подавитесь.
Романа вела Доктора через лес. Он потирал запястья и покачивал гудящей после всех тумаков головой.
– Я так тебе благодарен! Какой ужасный человек, – простонал он. – Из-за него я по-другому стал смотреть на кошатников. Да и на кошек – тоже…
Они растворились в ночи.
Кстати, у галлифрейских кошек – тринадцать жизней, и большую часть каждой из них они проводят во сне.
Доктор и Романа брели к берегу. Встав у кромки воды, они стали смотреть, как шар идеальной формы – местное солнце, – исчезает за далеким туманным островом.
– Последний оплот против Великого Хана, – вздохнула Романа. Ей показалось, что остров выглядит довольно-таки романтично. Мысль о том, что вскоре орда положит конец его мирному существованию, казалась не просто абсурдной, но греховной.
Доктор облокотился на корпус ладьи – одной из многих, построенных по велению Хана специально для завоевания острова. Он вертел в пальцах спичечный коробок и как-то шкодливо улыбался – как родитель, прячущий рождественские подарки, или как только что придумавший хорошую историю сочинитель.
– Остров может оказаться необитаемым, – молвил он, – но, чтобы утвердить право на эту планету, Хану нужно завоевать его. – Он похлопал по борту ладьи. – Могучие дубы, из которых сделали эти корабли, мирно росли на полянах тысячи лет, никого не трогали – и никто не трогал их. А вот теперь их отправляют на войну. Обычно мне нравятся судна, но деревья мне нравятся больше. Забавно осознавать, что всякое изделие из дерева – это, по сути, его изуродованный труп.
Он скорчил скорбную мину, а Романа закатила глаза, пообещав себе припомнить эти слова Доктору, когда он снова надумает сесть в свое любимое кресло.
Она снова обратила взгляд к острову, сияющему впереди, под чертой заката. Какая-то неведомая прихоть разместила его в самый центр горизонта. Бедный старый островок, подумала она, и в чем же твоя вина? Хан бы мог тебя и не заметить, если бы не…
Заходящее солнце коснулось стального столба, торчащего из островной земли, и тот засиял. Он действительно прямо-таки лучился силой и мощью. Еще один глупый символ, заставлявший идиотов вроде Великого Хана захватывать, опустошать и покорять.
– Мне, конечно, не хочется помогать Хану, – заметила Романа, – но мы можем пойти и просто потребовать его у него. Сохраним кучу сил. Ну что, в ТАРДИС?
Доктору не хотелось снова иметь дело с солдатами армии Хана.
– Грязная игра. – Он помотал головой.
– Хорошо, тогда давай угоним одну из этих лодок.
– Лодок? – Доктор проворно сунул спичечный коробок в карман. – Ну нет, лучше уж воспользоваться общественным транспортом.
Они разыскали в гавани крестьянина, который вроде как согласился доставить их на остров – но чуть попозже, так как жена уже приготовила ужин. Доктор явно рассчитывал на приглашение, но такового не последовало. Пришлось просто сидеть и ждать, пока их перевозчик поужинает.
Лодка торчала у них перед глазами, подпрыгивая на слабых волнах. Из воды под ее днищем то и дело выпрыгивала какая-то рыбеха-дуреха.
– Мы ведь и ее можем угнать, – напомнила Романа.
– Предпочитаю слово «одолжить», – заметил Доктор. – Но – нет, не сейчас.
– Но если мы хотим поскорее остановить криккитцев, надо добраться до столба.
Сидя на низком причале, Доктор беззаботно месил ногами по воде.
– У них уже есть подспорье в виде одной опоры. Когда мы отправились на поиски Ключа Времени, нам повезло – все желающие наложить на него лапы пребывали в равных условиях. А у нас – уже дисбаланс: одна часть паззла у противника есть. Неважно, сколь сильно нам повезет – в итоге мы все равно в лучшем случае прослывем барахольщиками, пусть и крутыми. – Он поднял взгляд к небу, глядя, как последние лучи светила озаряют тотемный столб вдалеке. – А у меня ведь есть дела и поважнее, чем охотиться за всяким хламом.
– Да, – ответила Романа, – если ты это сейчас всерьез, придется признать, что наша Вселенная очень велика, и тебе понадобится очень большой стеллаж с полочками для всего того хлама, что зовется вселенскими артефактами. А вообще, мы бы уже давно были на острове, если бы тебя не поймали.
– Я прощупывал почву, – пробормотал Доктор.
– Ага, и в итоге Хан повесил тебя над костром.
– Все это было частью моего плана. Он перестал расценивать меня как угрозу.
– Да, потому что в том положении тебя можно было расценивать только как ланч.
Они помолчали, глядя, как ночь окутывает берег моря.
– Первые издания детских книг, – выдал Доктор наконец. – Вот, что я собираю.
– Я-то думала, тебе по душе игрушечные железные дороги.
Доктор покачал головой.
– К сожалению, я в них разочаровался. Однажды я повстречал человека, сказавшего очень мудрую вещь: «Как только поезд объедет все рельсы, что он будет делать дальше? Снова кататься по ним же?». Знаешь, он ведь был прав. Безумие – это повторение одного и того же действия, раз за разом.
– Ты занимаешься избыточным самокопанием.
– Верно, я ведь на берегу моря. Берега для того и придуманы.
Показался лодочник и сообщил, что планы изменились – прямо сейчас он потопает в таверну, и будь что будет. В самом начале намеченного монументального пути он пару раз споткнулся.
Доктор стащил с ног ботинки вместе с носками.
– А где у вас весло? – спросил он.
…Уже почти рассвело, когда маленькая лодка выдвинулась к острову.
– По-моему, лодочник спит, – прошептала Романа.
– Конечно, спит. – Доктор глянул на храпящую груду у кормы. – У него была долгая ночь.
На самом деле лодочник, похоже, изрядно удивился, вернувшись домой под утро и обнаружив, что они все еще ждут его. Он походил на человека, твердо намеренного найти кровать и завалиться в нее, но Доктор твердо взял его за руку, развернул и предложил с утреца прокатиться на лодке, будто речь шла о каком-нибудь ярмарочном увеселении.
Так что перевозчик крепко спал. Несмотря на это, лодка продолжала идти вперед по мягким, спокойным волнам.
– Как думаешь, на ней стоит авторулевой? – спросила Романа.
– А ты как думаешь?
Романа задумалась.
– Нет, – призналась она.
Когда они, наконец, сошли на остров, рассвет начал вытворять с тотемным столбом поистине удивительные вещи. Регалия, маяча над кромкой островного кустарника, вся так и сияла.
– Как мы утащим эту штуку отсюда? – поинтересовалась Романа.
– Погоди с этим, – попросил Доктор. – По одной проблеме за раз.
– Но это, знаешь ли, важный вопрос.
– Ну, – доктор направился вверх по каменистому берегу, – подумай об этом, пока мы к ней идем. Какая красота, ты погляди!
Романа не разделяла его воодушевления. Вблизи стальная колонна напоминала что-то вроде простого уличного фонаря. Может, она и была произведением искусства, но о таких «произведениях» обычно пишет пресс-релизы городской комитет, с гордостью сообщая, сколько денег ушло на шедевр. Помимо способности отражать свет, у тотемного столба не было явных преимуществ, но Доктор без особой на то причины сему зрелищу дивился.
Впрочем, при приближении оказалось, что Доктор восхищается какой-то птицей – огромной, красной, около фута в высоту, прыгающей вокруг столба и горделиво, но как-то обрывисто каркающей – вместо требуемого «карк» выходило урезанное «арк».
Романа протянула птице руку, и та вежливо постучала по ней кончиком прекрасного длинного клюва. В глазах существа застыло любопытное выражение экзистенциального оптимизма – всем своим видом птица как бы говорила: «ну ничего, в следующий раз тебе повезет». Коротко потыкавшись клювом в плечо Романы, птица вернулась к скачкам у столба и «арканью».
– Что она делает? – спросила Романа.
– Бедняжка! Сражается с силой тяжести – и терпит неудачу. – Доктор опустился на корточки и наградил птицу довольной улыбкой. – Я бы сказал, теперь она для полетов уж слишком тяжела.