– Конечно, нет, глупый! Все криккитцы в данный момент размещены в безопасности на борту павильона.
– Коварство имя тебе! – возопил Доктор.
– Не спорю, – улыбнулась Романа.
Она открыла дверь ТАРДИС, запуская в рубку отряд роботов. Они прошли внутрь, даже не удостоив Доктора взглядом, маршевым шагом достигли павильона и скрылись в его недрах.
Доктор бросил взгляд за дверь. Коридоры Шады были все такими же жутко-тихими и пустыми.
– Кто-нибудь рано или поздно обнаружит пропажу криккитцев, – заметил он. – Такая шумиха поднимется – страшно представить.
– Когда обнаружат – будет уже слишком поздно, – сказала Романа. Закрыв двери, она стала настраивать ТАРДИС, прокладывая новый курс.
– Куда мы теперь направляемся? – полюбопытствовал Доктор.
– На астероди, где располагается замо`к. – Она обращалась с ТАРДИС с удручающей, иначе и не скажешь, легкостью. – Теперь все части калитки у нас. Мы освободим планету Криккит из заточения, а потом завершим нашу войну. И на этот раз Вселенная падет.
– Ясно. Что ж, я понимаю, что мои шансы – пять миллионов к одному…
– 5000020/1, если точнее.
– Спасибо. Но ты все равно не сможешь захватить мой корабль. Управление имеет изоморфную настройку – разве не знаешь? ТАРДИС попросту не будет слушаться никого, кроме меня.
– Ну и чушь. – Романа усмехнулась. – Как тогда ты объяснишь вот это?
Она щелкнула каким-то тумблером, и темпоральный вихрь подхватил машину.
– Попробовать стоило, – вздохнул Доктор.
Глава 18Прискорбные происшествия между бассейном и стоянкой
ТАРДИС неохотно приземлилась на поверхность астероида, где когда-то стояла Калитка. По сути, мало кто посещал это место – пусть именно здесь и был положен конец древней войне, та была почти что забыта. Забыта столь тщательно, что, несмотря на вид с астероида, во всех подробностях позволяющий рассмотреть злополучное облако мусора, никто никогда не интересовался – а что там, за ним. Ходили разговоры о строительстве Сада Мира вокруг Калитки, но так как сама Калитка была разрушена давным-давно, они так и остались лишь болтовней. Астероид был бы заброшен, если бы не один нюанс (а он, этот самый нюанс, есть всегда) – кем-то построенный на нем отель. Отель располагался в стороне от того места, где стоял памятник, и по какой-то причине окна всех номеров не выходили на помянутое облако. Не было даже фотографии облака в вестибюле, и никто никогда не просил сделать оную. Быть может, ввиду того, что в отеле том никто никогда не останавливался.
ТАРДИС приземлилась аккурат на парковку, разделенную аккуратными желтыми линиями, счастливо проигнорированными ревущей синей машиной. Ей было все равно. Если бы ТАРДИС могла говорить, и если бы кто-нибудь спросил ее, как самочувствие, она бы от чистого сердца посетовала на худший день в ее жизни и сказала бы что-нибудь вроде «откинуться бы мне на месте».
Мгновение спустя рядом с ней материализовался корабль-павильон криккитцев. Он с педантичной аккуратностью припарковался меж двух желтых полос. Распахнув двери, павильон высыпал дюжину криккитцев наружу.
Открылись и двери ТАРДИС. Доктор скорее выпал, чем вышел, следом появилась Романа, ступая аккуратно и с чувством собственного достоинства.
– Узри же, Доктор, криккитский триумф! – провозгласила она.
– О, мне бы очень хотелось, чтобы ты так не говорила. – Доктор надвинул шляпу на самый лоб. Одно дело, когда повелительным наклонением щеголяют злодеи, другое же – когда так выражаются друзья. Доктор всегда задавался вопросом, что же такого особо привлекательного именно в повелительном наклонении, когда дело доходит до оглашения планов всеобщего завоевания. Ни одного зловещего плана без «узри же» и «трепещи» – и сразу же на ум идут новички-экскурсоводы! Доктору всегда нравилось формировать обо всем на свете собственное непредвзятое мнение – он бы ни за что не доверился какому-нибудь площадному крикуну.
Порой Доктору становилось чрезвычайно интересно узнать, в какой момент злодей переходит от «мама, папа, пойдемте, покажу, что я сделал» к «падите же на колени перед моим сумрачным гением» – настолько интересно, что чесались руки вернуться назад во времени. Наверняка при желании можно раскопать материал для целой монографии или хотя бы предмет для славной продолжительной застольной беседы с господином Споком[25].
Романа, благослови ее Господь, все еще распиналась. Тебе будет стыдно, когда ты придешь в себя, подумал Доктор. Многословие злодеев тоже заставляло его порой крепко призадуматься – и почему эти ребята сами не свои, когда дело касается словес? Не иначе как на завтрак съедают стопку «Тезаурусов»[26], иначе как еще объяснить тот факт, что из уст среднестатистического плохиша даже список магазинных покупок звучит как адский манифест?
На самом деле, происходило вот что: вереница роботов-убийц прошла через парковку – ничего сверх, – и напугала робота-метрдотеля, взволнованно высунувшего голову из-под регистрационной стойки, укрытой слоем пыли, и сразу же засунувшего ее обратно. Либо робот этот что-то таки помнил о войне, либо был запрограммирован таким образом, чтобы при первом же взгляде на гостя выявлять, что платить тот не собирается.
Собравшись у пустого бассейна – признаться, церемония выглядела бы чуть более эффектно, возможно, даже пугающе, если бы не этот пустой бассейн и искусственные пальмы вокруг него, – криккитцы стали восстанавливать портал к их плененной родине, великую и ужасную Калитку. Один из них, повернувшись лицом к Романе, кивнул.
– Пришествие грядет, – промолвила она. – В пророчестве сказано, что произойти все должно при свидетелях.
– Ну, хоть так. Я-то думал, потребуется жертвоприношение, – пробурчал Доктор. – Однако ты, например, в данный момент не являешься беспристрастным свидетелем. Ты слишком много болтаешь о мировом господстве и всем таком прочем. Не хватает только аплодисментов… впрочем, это было бы уже чересчур безвкусно.
Романа уставилась на Доктора.
– Трепещи пред мощью Криккита, – объявила она как-то нерешительно, а затем пару раз моргнула. – Эм… Доктор… мы не на Бесцеламине. Так и должно быть?
– Нет.
– Неужели мы победили криккитцев?
– Увы, нет.
– Вот почему они стоят у бассейна?
– Именно так.
– И поэтому я не могу вспомнить, что делала, пока была под их контролем?
– О да.
– Боже-боже. Я говорила какие-нибудь глупости?
– Не-а, – на голубом глазу наплел Доктор.
– Что ж, уже хорошо. Я так понимаю, мы не собираемся сейчас героически одолеть этих ребят?
– Скорее всего, нет.
– И у тебя даже не припасено ничего в рукаве?
– Даже захудалого носового платка!
Доктор ткнул пальцем в небо, в сторону облака галактического мусора.
– Где-то там, за этим облаком – планета Криккит. В конверте замедленного времени, незримая для всей остальной Вселенной – собственно, так, как ее жители и хотели.
– Но…
– Но созданные ими роботы-убийцы видят ситуацию в другом свете, – завершил за Роману Доктор. – Планета пребывала в невидимости и изоляции два миллиона лет.
– То есть, в их условиях – лет пять, – быстро подсчитала Романа. – Вряд ли прогресс их культуры за такой короткий промежуток шагнул вперед и смирился с существованием иных видов.
– Совершенно точно – нет.
Криккитцы уже успели поставить Калитку. Та начала источать мягкое сияние.
– Светящийся древний артефакт, – заметила Романа, – обычно хорошего не сулит.
– Почти никогда, – согласился Доктор.
Трещины, плюющиеся лавой, поползли во все стороны от основания Калитки. Само пространство, заключенное меж трех ее опор, загудело.
Гудение бывает всякое. В командной рубке ТАРДИС есть специальный сигнал, что оповещает – «все хорошо, не беспокойтесь». У земного микрокомпьютера гудение обычно означает: «не сейчас, я занят кое-чем поважнее». А древние могущественные артефакты, издавая гудение, обычно намекают лишь на одно: «делай ноги, если хочешь жить».
Гул обернулся зловещей пульсацией.
Удивительно бессмысленный отель на астероиде прекратил свое существование – за компанию с большей частью криккитцев, что стояли поблизости. Калитка исторгла луч ослепительной энергии, устремившийся ввысь, к облаку космического мусора, и насквозь его пронзивший. На мгновение могло показаться, что никаких видимых изменений он за собой не повлек… а потом в небе разгорелась новая яркая звезда.
И следом за ней – планета Криккит, вращающаяся вокруг нее по извечной орбите.
Ее появление, может, и не оправдывало скулежа на высоких тонах – те криккитцы, что уцелели, пытались скандировать гордое имя родины. Но, так или иначе, скулеж все равно стоял.
Планета Криккит вернулась, заняв прежнее место во Вселенной.
По мере ее разрастания на небе все больше роботов-убийц высыпало из павильона. Их вопли становились все громче и пронзительнее.
– Как же их, черт побери, много! – посетовал Доктор.
– Это не я, случаем, оживила их? – уточнила Романа.
– Об этом поговорим потом, – как можно мягче ответил он ей. – Но посмотри-ка на них! Тебе не кажется, что они какие-то… обескураженные?
– Я бы на их месте держалась не лучше. Представь – они были созданы только для уничтожения Вселенной, и долгое время их существование не имело смысла. А теперь-то смысл снова есть!
– Они к чему-то прислушиваются, Романа.
– Но к чему?
– С этим разберемся попозже. Вон наша ТАРДИС. Думаю, пора бежать.
Криккитцы подтягивались к ослепительному лучу света. Небеса над ними полыхали. Планета Криккит неотвратимо надвигалась – все ближе и ближе, ближе и ближе.
Доктор повременил на пороге ТАРДИС.
– Что ж, пока, – сказал он с улыбкой, не затронувшей, впрочем, выражение его глаз. На самом деле, Доктор был весьма и весьма обеспокоен тем, что происходило.