– С философской точки зрения вы – тот еще солипсист. – Романа улыбнулась Грейцу без тени страха. – Теперь понимаю, почему у криккитов нет понятия бога. Он боится, что вы и его пытать начнете.
Грейц взял в руку плотницкий молоток и ударил им по столу. Звук вышел настолько громкий, что даже безутешные вопли Доктора как-то сникли.
– Мы же с тобой оба понимаем, что есть правда, так?
– Так же хорошо, как греческие философы. – Улыбка Романы стала еще шире. – Ну так что, может, к делу перейдем? Мне еще нужно посмотреть на ваш парламент. Только, пожалуйста, не бей по лицу – я хочу выглядеть хорошо.
– Тебе ни на что больше не придется смотреть, – сообщил Грейц, поднимая какой-то самый острый из всех пыточный инструмент.
– Какое облегчение! – выдохнула Романа, а потом заговорщицки прошептала: – Не очень-то и хотелось! Знаешь, я из тех девушек, что предпочитают сидеть дома с чашкой какао…
Пальцы Грейца снова яростно забарабанили по столешнице – будто град сыпался с небес.
– Ты хоть знаешь, какие эти приспособления дорогие? Лучшие в своем роде!
– Я так понимаю, это должно сделать мне честь? – уточнила Романа. – Ну нет, это уж слишком. Ты, похоже, из той породы, что приглашает людей на день рождения, а потом требует их заплатить за торт.
Грейц пристально посмотрел на стену, затем поднял шлем, нижняя сторона которого была усеяна шипами.
– Начнем с этого, – радостно выдохнул он. Шлем начал светиться и потрескивать неприятной энергией. – Очень скоро ты расскажешь мне именно то, что я хочу знать.
– Что это за штука? – Романа ахнула. – Пожалуйста, не приближайся с ней ко мне!
– Ага, боишься!
– Нет, смущаюсь, – фыркнула Романа. – Это же обычный ментальный зонд. Начни пытать меня им, и я просто умру от стыда. Я знаю, что два миллиона лет планета пробыла взаперти, но каталоги устаревших моделей-то у вас были, надо полагать?
Грейц накинул ментальный зонд на голову Романы, и она замерла. Ее лицо окутала шипящая энергетическая вуаль.
Глава 28Слишком большая ложь
Зловещая завеса рассеялась почти сразу же. Исчезла так же, как появилась.
Романа облизнула губы.
– Ты когда-нибудь пробовал леденцы? – спросила она. – Я могу снабдить тебя парой-тройкой. И еще у меня есть настой бузины. Сердечные капли – если понимаешь, о чем я.
Грейц уставился на нее во все глаза даже прежде, чем понял, что смотрит не туда, куда нужно. Полноценный ужасный зрительный контакт с существом извне состоялся. Он вздрогнул и попытался спрятать взгляд, но Романа продолжила смотреть на него.
– Та-а-ак, – сказала она. – Надеюсь, ты не примешь это слишком близко к сердцу, но могу я внести несколько предложений?
Грейц оказался не в состоянии даже шелохнуться.
Романа подмигнула.
– Отнесись к этому легко. – Она освободила руку из оков и осторожно взяла у него мысленный зонд. – Видишь? – ткнула Романа пальцем. Поддев ногтем крышку на клапане у зонда, она сняла ее без труда и осторожно подвигала взад-вперед микросхему внутри. – То, что тебе нужно сделать – уж прости, что учу тебя основам, – проверить вот этот вот стимулятор нейронов мозга. – Предполагается, что он заставляет базальные ганглии более активно пульсировать, но в такой конфигурации он разве что подкорковые ядра грузит. А это только щекотку в носу способно вызвать. О! – она вздохнула. – Я, наверное, слишком быстро объясняю это все? – Она передвинула какой-то рычажок. – Видишь, если я поддам здесь еще на одну ступень и уменьшу усиление, тогда все заработает как надо. Никаких гарантий я дать не могу, конечно. – Романа дружелюбно улыбнулась Грейцу – который раз за все время. – Вот Доктор, к примеру, до сих пор дуется на меня из-за того, что я отремонтировала посудомоечную машину, потому что внутри новой и улучшенной мною посудомойки погибла его любимая кружка с надписью ЧТОБЫ РАБОТАТЬ ЗДЕСЬ, ВАМ НЕ НУЖНО БЫТЬ ЧОКНУТЫМ, НО ЭТО ОПРЕДЕЛЕННО ПОМОЖЕТ, и он весь день тогда со мной не говорил! – Закрыв клапан обратно, Романа направила мысленный зонд на голову Грейца под хитроумным углом.
Грейц почувствовал, что наконец-то может разорвать с ней зрительный контакт, но тут что-то странное случилось с его головой – мозг будто превратился в зайца и дал деру. Старейшина Криккита рухнул на пол.
– Видишь? – произнесла Романа. – Так намного лучше. – Она принюхалась. – Что-то леденцами запахло…
Некоторое время спустя Доктора катили по коридору.
Что было забавно, потому что мимо него в прямо противоположном направлении проехала Романа.
– Привет! – Он помахал ей закованной рукой. – Полураспад закончился, а апельсины так и не завезли!
– Знаю-знаю, – сказала Романа, поднимая взгляд от каталки. – Как дела?
– Совсем неплохо! Меня пытались напугать мозговыми зондами.
– Ужас-ужас, – хмыкнула Романа.
– Ну да. – Доктор посмотрел на везущего его криккитца. – Я пытался сказать об этом.
– Да ты настоящий концерт устроил.
– Уж прости, не смог устоять. Ты же все поняла?
– Ну да, звучало громко и отчетливо… – Тут Романа осеклась. До нее дошло, что она что-то упускает.
– Крики – это язык планеты Кассариан. Не думала же ты, что меня пробьет на вопли старый неисправный мозговой зонд? На Кассариане ужасно ветрено, и единственный путь общения – громкие-громкие крики. Так что я пытался держать тебя в курсе ситуации. Эх, помнится, провел очень веселые выходные, переводя кассарианам «Грозовой перевал» – накликал тогда сильнейшую грозу. Так что да, жаль разочаровывать вас, господа палачи, но страдать я от вас не страдал.
Романа посмотрела на везущего Доктора робота. Сияние внутри шлема поблекло – к такому повороту тот явно не был готов.
– И как поживает твой мучитель? – спросила Романа.
– Лежит на полу. Кажется, я оглушил его. А твой?
– У него заворот мозгов.
– Неплохо, неплохо! – Доктор усмехнулся.
Криккитцы зловеще столпились вокруг них, но Доктор поднял руку со свисающими кандалами.
– Момент! – выкрикнул он.
Роботы остановились.
– Итак, – обратился Доктор к Романе, – мы сейчас во властной позиции.
– Да, пора бы и к делу вернуться! – согласилась она.
Доктор соскользнул с каталки, ткнув своего робота-стражника звуковой отверткой в шею. Романа обошлась пилкой для ногтей, заранее спрятанной в рукаве. Оба робота, воя от ярости и сыпя искрами, отступили.
Доктор и Романа встали бок о бок, мягко отступая назад, когда роботы надвинулись на них.
– Я вот пытаюсь побороть свой врожденный страх перед ними, – признался Доктор.
– И как, получается? – спросила Романа.
– Да. Нужно просто найти как можно больше способов вывести их из строя. – Когда к нему понесся угловатый кулак робота, он уклонился, и удар пришелся в стену.
Романа толкнула каталку в толпу криккитцев. Те ударами бит оставили от нее рожки да ножки.
– Довольно трудно, не находишь? – выдохнула она.
– Да, к сожалению! – Доктор метался взад-вперед, спасаясь от выстрелов с четырех сторон сразу. – Вообще, я придумал кое-что умное, но проблема лишь в том, – сообщил он, ныряя за статую, которая тут же разлетелась на куски, – что оно покамест не работает.
– Жаль, – пробормотала Романа. Она пряталась за соседней статуей, быстро считая в уме. – Доктор, ты не мог бы схватить меня за лодыжку через две целых и три десятых секунды?
– Прошу прощения?
Романа скакнула из-за статуи, изящно сев на шпагат и протянув ногу в сторону Доктора, очутившись точно меж двух роботов. Оба прицелились и выстрелили. Друг в друга. Смертельные залпы пролетели прямо над макушкой Романы, в считанных дюймах.
– Ты опоздал на две десятых секунды, – пожаловалась Романа, приглаживая волосы. – Хорошо еще, что я это учла!
Двери в главный парламентский зал они распахнули пинком.
Доктор с Романой ворвались внутрь, катя перед собой две каталки. На каждой были свалены останки роботов.
– Старейшины Криккита! – рявкнул Доктор, перекрывая возмущенный гул. – Вы – часть самой большой лжи из всех, что когда-либо случались во Вселенной.
Он бросил что-то себе под ноги. Оказалось, то была голова криккитца.
Понятное дело, жест привлек всеобщее внимание.
– Я – Доктор, а это моя подруга Романа. – Доктор помолчал, наслаждаясь отличной акустикой парламентского зала. – Мы провели приятный вечер, сидя в ваших застенках!
– Прекрасный вечер, о да, – согласилась Романа. Найдя в толпе оправившегося от заворота мозгов Грейца, она подмигнула ему, и тот побледнел.
– Но благодаря этой трате нашего времени и сил у нас есть снимки ваших мозгов – прекрасные и четкие снимки, что наглядно докажут вам правоту того, что я собираюсь до вас донести.
Романа важно кивнула, как бы говоря: слушайте внимательно, не то будет хуже.
Старейшины Криккита разрывались меж двух желаний – отпрянуть в отвращении и податься вперед и узнать больше. В итоге они так и не сдвинулись со своих мест.
– Как вы смеете… – начал было старейшина Грейц, поднимаясь всей своей гневной массой в знак протеста, но Доктор уже имел дело с такими, как он, и его было не пронять.
– Как я смею? Легко, глупый старик. Я Доктор – я смею от имени Вселенной. – Он поднял свой шарф за край и взмахнул им. – Да, наверное, я противен тебе, и даже глядеть на меня тебе мерзко. Ты думаешь, что я твой враг – и сейчас, возможно, это так, ибо где-то через, – он посмотрел на часы, – через, скажем, четыре часа я изменю весь уклад этой цивилизации и уничтожу всех криккитцев. И одна из причин, что побуждает меня сделать это – вы, все вы, жертвы ужасного, безумного обмана.
– Ты молвил свое слово, – проворчал старейшина Грейц. – И что же это за обман?
– Всё. – Доктор сделал странный жест, будто щипнул воздух. – Вся эта планета – что-то вроде театра. Вся ваша история состоит из серии событий, что сами по себе возможны, но вместе взятые – становятся крайне маловероятными, не укладываются просто в серию исторических случайностей. Если все эти случайности сложить вместе, получится самый зловещий план из всех возможных.