– Элизабет, что вы себе позволяете?
Судя по его взъерошенному виду, он был вне себя от бешенства.
– В каком смысле?
– Вы притаскиваете своего любовника в больницу, где находятся пациенты…
– Так, стоп, во-первых, откуда вы знаете, что он мой любовник, во-вторых, это отец нашего бывшего пациента, который решил сделать подарок тем, с кем лечился его малыш!
– Джош рассказал, как вы обжимались на свадьбе.
Тут мое терпение лопнуло.
– Твою мать, Кайл! Какого черта?! Я сейчас говорю не как студентка, а как женщина, с которой ты провел ночь. Какого черта ты делаешь?! Откуда эта ревность?! Что я тебе такого сделала, скажи, что ты ведешь себя как тупой подросток!? Почему ты докапываешься до меня постоянно?! Почему ты меня так ненавидишь?!
Он, вероятно, не ожидал такого напора, запустил руку в волосы и, подняв на меня взгляд, в котором блеснул огонь, сказал:
– Может я фурия.
– Я бы и другое слово подобрала, но сейчас я слишком зла, чтобы заниматься лингвистическими изысканиями.
Кайл улыбнулся.
– Лиз, давай сыграем в игру.
– Я не хочу ни во что играть! Я хочу просто нормально работать.
– не торопись с ответом. Давай ты сейчас ответишь мне честно на один вопрос, я честно отвечу тебе на этот выпад.
– Окей – один вопрос. – я скрестила руки на груди.
– Почему ты ушла утром?
Я улыбнулась, и злость мгновенно испарилась.
– Почему я ушла? Потому что я забыла, как это – просыпаться с мужчиной в одной кровати утром. Мне было сложно представить, как посмотреть тебе в глаза. Это не самый удачный способ знакомства: напиться, потрахаться, а утром сгорать от стыда от неловкости. Мне не хотелось ее испытывать в тот момент. Мы провели отличную ночь, но я же не знала, что мы окажемся лицом к лицу через пару часов после того, как я ушла.
– А что такого, проснуться рядом?!
– Я отвыкла от этого. Я давно не была ни с кем в отношениях. И когда мы проснулись вместе, я испугалась. Ночью инстинкт самосохранения выключился, а утром начал работу с новой силой.
– Ты же жила в Нью-Йорке, что заставило тебя переехать?
– Один вопрос за один вопрос, доктор Мэтьюс, сейчас вы задаете уже третий.
– Окей, давай твой!
Я сделала глубокий вдох и спросила:
– Что я сделала, что ты меня так возненавидел?!
– Я тебя не ненавижу, с чего ты взяла?
– Придирки, критика, постоянные замечания, сомнения в моей профессионализме, унижения перед другими сотрудниками – этого мало?
– Для начала, это мой педагогический метод. Самомнение – это совершенно плохое качество для врача, в руках которого судьба маленького пациента. А что касается другого, с того самого дня, как я увидел тебя в своем кабинете, когда понял, что моя подопечная – это ты…
Он молк, встал из-за стола и на выдохе ответил:
– Я очень хочу тебя!
Глава 10. Кайл
Декабрь
– Я очень хочу тебя!
Мелинда стояла у окна моей квартиры и смотрела на город. Прошло уже два месяца, как мы с Мэл помирились, ну или я в очередной раз смирился с ее присутствием в моей жизни. В разговорах мы больше не возвращались к нашему разрыву и, в целом, неплохо проводили время вместе.
Я работал, очень усердно работал, мы с командой провели несколько важных операций, я встретился с Лиз, чтобы обсудить ее дальнейшую учебу. Я очень старался ее избегать, попросил коллег брать ее на операции, сам следил за трансляцией на экранах: а потом в рамках медицинской комиссии давал ей рекомендации в письменной виде, естественно, не подписывая отчеты. Пусть думает, что это делал наш оперирующий хирург.
Я внял советам Джоша и постарался максимально отстраниться от нее – несколько раз слышал, как Лиз болтает по телефону с отцом нашего бывшего пациента Майкла. Пару раз дрочил на ее фотографии из Инстаграма потому, что сдерживаться было нереально – мне казалось, что она преследует меня повсюду. На пробежке я видел ее среди гуляющих в парке, стоило пойти в магазин, я чувствовал ее запах духов – чертова Лиз стала моим наваждением. Поэтому я старался переключиться на Мэл, но периодически нылся в плечо Джоша о том, как мне хочется снова почувствовать вкус губ моей ассистентки, медленно войти в нее и услышать гортанный стон, ощутить, как ее рот обхватывает мой член и медленно двигается вверх-вниз, даря просто неземное наслаждение.
Мел повернулась ко мне лицом: на ней была надета ночнушка, через тонкую ткань призывно торчали соски.
Я поправил член, который так и рвался из трусов, конечно, после фразы про трах мое воображение рисовало Лиз, стоящую на коленях и проглатывающую мою сперму. Мэл в этих фантазиях не фигурировала совершенно.
– Детка, прости, дай мне еще немного времени – нужно закончить тестирование.
Пару дней назад госпиталь Сан-Франциско прислал результаты проверки моих документов. Конечно, я понимал, что это простая формальность, но где-то в глубине души достаточно переживал из-за их долгого молчания. После очередного разговора с директором по персоналу они прислали мне тестирование, над которым я сидел последние три часа, не отрываясь.
Вопросы по нейрохирургии, особенности проведения операций, подготовка пациентов, вопросы про этику, которые мне почему-то давались с огромным трудом. Черт возьми, как можно правильно ответить на вопрос, буду ли я спасать человека, который на моих глазах убил ребенка, а сейчас бьется в эпилептическом припадке. Я бы его удушил голыми руками, но я же давал клятву Гиппократа, поэтому единственно правильным здесь был ответ – конечно я бы ему помог, а на все остальное есть правосудие Соединенных штатов Америки.
Следующий вопрос поверг меня в шок: «Что вы будете делать, если узнаете, что у вашего пациента есть идеальный донор, но он оказывается (без риска для собственного здоровья) принимать участие в спасении жизни?». Я задумался. Честно, в данном случае я не знал, как ответить правильно. Ситуация с Эммой доводила меня до нервного истощения. Я очень хотел помочь девчонке, она действительно заслуживала того, чтобы каждый взрослый, который любит ее, боролся за ее жизнь! У меня сжались кулаки. Я, конечно, ответил что-то про то, что постарался бы уговорить, а если не получится, искать другого донора, но, по правде говоря, я очень сильно хотел набить морду такому «отцу».
Мэл обняла меня сзади.
– Пойдем, тебе надо отвлечься! У тебя такие злые глаза и желваки играют на скулах.
Она начала медленно целовать меня в шею, я отвлекся от экрана и увидел сжатые в кулаки руки – решение ситуации с Эммой пришло мне в голову молниеносно. Мне надо было добраться до ее личного дела, чтобы узнать адрес папы. Это будет непросто без должного обоснования, но, если мне удаться спасти ее жизнь, я наконец-то почувствую, что взял у смерти реванш.
– Пойдем! – Мэл потянула меня в спальню, и я пошел за ней.
В этот раз я был рассеян, но это не помешало заставить мою женщину громко стонать и выкрикивать мое имя. Мелинда достаточно быстро уснула после того, как кончила несколько раз – порой, я делал языком восхитительные вещи.
Спать не хотелось, в крови бурлили адреналин, я вернулся за компьютер.
Спустя два часа я завершил тест, отправил его куратору, налил себе бокал вина и смотрел, как город постепенно заметает сильный снегопад. Эмпайр-Стейт билдинг светилась вдалеке. Внизу проезжали желтые такси, других машин не было – слишком опасно было на дороге.
Я стоял и смотрел – в доме напротив загорелись окна, силуэт пары показался у завешенного окна. Он подошел к своей женщине, обнял ее сзади и они так стояли несколько минут, пока не подбежали дети. В этой картинке было столько тепла. Я перевел взгляд и увидел молодого парня, который играл на пианино, этажом выше мерцал телевизор. В этом городе жили люди, которые делали его лучшим городом на свете. Пожалуй, я буду скучать по Нью-Йорку.
Не знаю, сколько я так простоял, смотря в окна и на снег, который то утихал, то падал с большей силой. Из ступора меня вывел телефонный звонок:
– Кай, привет!
– Джей, что случилось? Середина ночи.
– Как ты смотришь на то, чтобы пропустить по стаканчику?
– Что-то срочное?
– Нужен профессиональный совет.
– А мне твой.
– Встретимся через час в баре?
– Окей!
Благо, что мы жили недалеко друг от друга – я бы не рискнул советовать Джею ехать по такой погоде на такси.
Я быстро оделся, оставил Мэл записку, взял бумажник и вышел из квартиры. Мы обычно встречались в баре недалеко от моего дома.
Когда Джей вбежал в бар, я допивал свой первый стакан и болтал со знакомым барменом. Друг был завален снегом, щеки раскраснелись от мороза.
– Тебе как обычно?
Джей кивнул и принялся отряхивать с себя снежные заносы.
– Что случилось? – я протянул другу руку и он ответил на мое рукопожатие.
– Прости, что поздно. Я только вышел из больницы.
Он бросил передо мной папку.
– Я не буду ничего тебе рассказывать. Все, что нужно, ты увидишь сам.
Я начал листать личное дело – девушка, 17 лет, головные боли, потеря сознания. Просмотрел анализы, снимок МРТ.
– Опухоль, правая височная доля. Развивается не так давно, поэтому выраженных проявлений нет, но если не вырезать, то дальше будет состояние будет очень быстро ухудшаться.
– Покажи на снимке.
Я положил карту на барную стойку и указал на затемнение, которое и было причиной, по которой Джей выдернул меня посреди ночи из дома.
– Я так и думал! – ответил друг, – Наши врачи сомневаются, но я завтра же перенаправлю ее к вам в клинику.
Я кивнул.
– А у тебя что стряслось? – Джей взял свой виски, и я быстро рассказал ему про тестирование, про Эмму и про то, что за человек ее отец и какая мысль мне пришла в голову.
– Чувак, я в деле. Если надо жестко припугнуть этого мудака, то я согласен.
– Джей, ты же понимаешь, чем это грозит?!
– Кай, я не дурак. Но я уверен, если двое мужчин внушат этому соплежую, что в его жизни действительно важно, рукоприкладство применять не придется.