В этот момент силы меня покинули. Я прислонился к стене. Джоан положила мне руку на плечо.
– Я тебе дам дружеский совет, дорогой. Занимайся переездом, оформляй документы, чаще води Мэл в рестораны. Поверь, я знаю, что говорю. В Сан-Франциско отвратительная еда. И, в конце концов, оставь Лиз в покое. Ты уедешь, она погорюет, но встретит нормального мужчину, который не будет разрываться в противоречиях и сомнениях. Она достойна большего!
Джоан убрала руку и медленно пошла в сторону своего кабинета, а я остался стоять у стены, сжигаемый изнутри чувством ревности к своему мифическому сопернику. Да, я все усложнил до предела. Да, я пока не понимал, как это исправить, но я уверен, что выход найдется!
Эмма пришла в себя на следующий день и сразу попросила увидеть папу с мамой. Два взрослых человека стояли у ее кровати и не знали, как вести себя от неловкости, но внезапно, на глазах у врачей и медсестер, мама Эммы обняла Гарри и разрыдалась у него на шее.
Мы с Лиз осмотрели девочку, провели необходимые тесты: все показатели после операции были в норме. Я дал указания дежурной бригаде, пока Лиз болтала с Эммой. Я заметил, как девушка нагнулась к уху моей пациентки, Эмма что-то прошептала ей, Лиз покраснела, а потом зашлась в смехе. Эмма улыбалась пока с большим трудом, но на щеках появился румянец, и я подумал, что вскоре мне предстоит наведаться в китайский квартал, чему я был несказанно рад.
– Вы – мои ангелы хранители! – девочка произнесла эти слова очень тихо, но так душевно. Я был очень рад, что наши долгие месяцы борьбы принесли свой результат.
Мы вышли с Лиз из палаты и направились в сторону ординаторской. У нас была куча бумажной работы, я ушел в кабинет и несколько часов не отрывал взгляда от монитора. С Лиз мы столкнулись на выходе из клиники, и я предложил ей выпить кофе и прогуляться. К моей великой радости, она согласилась.
Было слегка морозно, мы медленно шли по Центральному парку, потягивая напиток и поедая вкусный сэндвич. Я показал Лиз лучшую, по моему мнению, кофейню на Манхеттене, и она оценила мой выбор!
Снег скрипел под ногами, Лиз рассказывала об отце и матери, о том, как прошло ее детство, как она первый раз упала с лошади (ох уж этот Техас). Мы смеялись до слез, и я чувствовал в ее интонации облегчение, связывая его с тем, что Эмма пришла в себя.
– Ладно, я рассказала тебе кучу глупостей про себя. Теперь твоя очередь.
Я улыбнулся.
– Я категорически не люблю алгебру. В средней школе, когда я почувствовал уверенность в себе, подошел к школьной звезде – Линдси и поцеловал ее в щеку. На спор, конечно.
Лиз посмотрела на меня с саркастической улыбкой, но промолчала.
– Естественно, я получил по лицу наотмашь учебником, но после все ботаны считали меня героем! Решиться на такое. Мы с ней встречались в старшей школе. И учебники служили нам подушкой, когда мы ночевали на заднем сидении моего Мустанга.
– Кайл, ты пошляк!
– Ладно-ладно! Когда у меня будет дочь, я посоветую ей не бить парней учебниками, а сразу бить по яйцам. Чтобы не было соблазна встречаться с ними после.
– Ты хочешь дочь?
Этот вопрос заставил меня задуматься.
– Знаешь, после ситуации с Эммой я понял, что значит, быть настоящим отцом. Брать на себя ответственность за своих малышей и нести ее, пока у них у самих не появятся дети, и дальше – до самой глубокой старости, когда я буду доставать их своим брюзжанием и непременно бить костылем.
Она засмеялась громко и заливисто, а я наслаждался этим звуком и смотрел на ее морщинки в уголках глаз.
– А ты, Лиз… Что ты думаешь о детях?
Она резко посерьезнела и как-то стушевалась после моего вопроса.
– Ну, честно сказать, я бы мечтала о такой дочке как Эмма. Она классная, но сейчас я не готова. Учеба, работа. Я пока не хочу брать на себя эту ответственность.
– Окей, а в теории.
– Кай, ну в теории мне бы хотелось двух детей, чтобы им не было так одиноко, как мне в детстве. Насладиться их младенчеством и вернуться к практике. Я не представляю, как совместить эти, как мне кажется, несовместимые пока вещи.
– Растить чету докторов?
– Ну нет, пусть сами выбирают свой жизненный путь. Хотя, уверена, если мой отец дождется внуков, он на ночь будет читать им медицинскую энциклопедию, как и мне.
Мы засмеялись и за разговором не заметили, как дошли до дома Лиз.
– Отдыхай, коллега! Впереди новые отчеты, тесты и твой главный экзамен.
– Хорошего вечера, Кай! – ответила Лиз и скользнула за дверь.
Пока я шел до своего дома, я живо представил картинку, в которой упитанный карапуз сидит у меня на руках, а я читаю ему учебник по нейрохирургии. Эта мысль согрела мне сердце. Когда я вошел домой, меня ждал не самый теплый прием.
– Что у тебя с телефоном?! – Мэл вышла в коридор злая, тряся в руке свой мобильный. – Какого хрена, Кайл?! Я не могу дозвониться до тебя! Мои друзья ждут нас на ужин, а у тебя вырублен телефон.
Ах черт, я забыл, что мы договаривались сегодня об ужине.
– Прости, Мэл! Я забыл! Вчера была трудная операция, сегодня мы с бригадой ждали, когда пациентка придет в себя.
– Кай, ты думаешь только о себе и о работе…
В этот момент Мелинда осеклась, увидев мой взгляд.
– Я… Прости, Кай… Я…
Я взял от квартиры ключи, которые уже повесил на крючок. Пристально посмотрел на девушку:
– Мэл, я сейчас уйду, а когда вернусь, спустя пару часов, очень прошу, чтобы вещей твоих и тебя в этой квартире не было.
Я принял это решение молниеносно. Где-то в глубине души я понимал, что после того, что между нами случилось с Лиз вчера, какие-то отношения с Мэл больше неуместны. Но Мэл сейчас ускорила принятие решения. Я больше не мог терпеть ни истерик, ни упреков. Хватит!
– Ключи оставь консьержу.
Я вышел, громко хлопнув дверью. Моя бывшая уже подружка даже не успела ничего сказать.
В двух кварталах от моего дома был неплохой отель – видел отзывы в картах. Я дошел до него, заплатил за сутки наличными, вошел в маленький, но вполне себе уютный номер, где пахло чистящими средствами и освежителем воздуха.
Шторы были задернуты, я выглянул на улицу, увидел напротив окна стену соседнего здания. Что ж, это не было похоже на Альпы. Сняв ботинки, я просто рухнул на кровать, сил не было даже раздеться. Спустя пару секунд я провалился в темноту, которой, казалось, не было конца.
Глава 13. Лиззи
Январь
А к черту! Мне нужно было поговорить с Кайлом! Я как загнанный зверь ходила по квартире и смотрела на мобильный – один звонок отделял меня от возможности оказаться в объятьях моего куратора.
Экран телефона загорелся и на нем появилась надпись: Новое сообщение от «Неизвестный абонент», но я точно знала, кто это – Марк Андерсен меня достал!
Я потянулась к мобильному телефону, где снова увидела поток бессвязных сообщений от Марка. Вот уж кто бы знал! Он писал и писал, что-то про то, что я плюнула ему в душу и разбила сердце, а у меня даже не было сил читать все это: сообщения он отправлял постоянно, не обращая внимание на время.
Чтобы немного сбросить градус напряжения, я пошла в душ.
Струи горячей воды били меня по спине, стекали по животу и утекали в канализацию, шли минуты, а я все никак не могла прийти в себя.
Я чувствовала пальцы Кайла у себя на талии, его поцелуи, которые покрывали мое тело, пока он грубо входил меня, раз за разом заставляя проглатывать его имя в стоне, который никто не должен был услышать.
Его пальцы у меня на клиторе, его член во мне, резкие, на пределе боли и наслаждения движения – как же было круто, но какая же я дура, что я поддалась на эту попытку меня успокоить.
Нервное напряжение последних недель, его слова, сказанные мне в новогоднюю ночь, Марк, который оказался реальным мудаком… И я, которая сейчас стоит под душем и готова кончить от мыслей о мужчине, с которым трахаться мне было категорически нельзя.
«Ты лучше всех!» – этот шепот заставляет мои руки покрываться мурашками.
«Как я обожаю, когда твоя вагина обхватывает мой член» – и с моих губ слетает стон.
«Я готов двигаться так вечно – не кончать, чтобы чувствовать, какая ты горячая внутри» – и моя грудь начинает подниматься и опускаться в такт сбивчивому дыханию. Соски твердеют, вспоминая его губы.
– Твою мать! – единственное, что я могу произнести охрипшим от желания голосом.
Мне не помогает ни вода, ни мысли о работе, действиях хирурга во время операции – я хочу Кайла. Хочу настолько сильно, что мне плевать на последствия! Это как наркотик, с которого слезть невозможно.
Я наспех вытираюсь, беру в спальне телефон, отмечая, что от Марка пришло еще три сообщения и набираю номер своего куратора.
«Абонент вне зоны действия сети» – говорит механический номер.
Я бросаю телефон на кровать: чертов Кайл, чертово наваждение, чертово Сан-Франциско и коктейли, которых мы выпили непомерно много в день нашей первой встречи. В этом виновата Сэм!
Я резко останавливаюсь и понимаю, что моя подруга уже как несколько дней вернулась из отпуска. Она мне писала, но из-за подготовки к операции я просто не ответила на ее сообщения.
Вот кто приведет меня в норму! Она эту кашу заварила, так пусть теперь ищет способы привести меня в чувство, иначе я просто свихнусь.
Я набираю номер Сэм.
Четвертый, пятый, шестой гудок… и только после этого Саманта снимает трубку.
– Лиз, какого хрена? Семь утра!
Я мысленно чертыхнулась про себя – совершенно забыла посмотреть на часы в этом безумном метании по квартире.
– Сэм, мне надо с тобой поговорить! – только и могу сказать я.
– Конрад уедет через 2 часа: приезжай к нам.
– Хорошо, я буду!
Я кладу трубку, ложусь на кровать, и сама не замечаю, как засыпаю. Мне снятся обрывочные сны, в одном из которых Мелинда всаживает мне в сердце нож. Спустя три часа я просыпаюсь в холодном поту – у меня пропущенные от Сэм, сообщение от Марка и абсолютная звенящая тишина от Кайла. Не удивительно.