Я не попрощался с Джошем, забрал пальто и пошел в сторону дома. Я понял, что все мои рациональные доводы разбились сегодня о те чувства, которые я испытывал к Лиз. Вот только исправить все больше не представлялось возможным.
– Какой же я идиот! – сказал я вслух и ответил на это мне только ветер.
– У вас осталось две недели! Вы готовы? – мы с Лиз стояли в кабинете у Джоан, которая рассматривала папку с результатами анализов Веры.
Моя подопечная делала вид, что меня не существует – мы ни разу не поговорили с ней наедине после встречи в баре. Конечно, я всячески пытался извиниться, послал ей курьера с цветами и запиской, но парень вернул мне букет.
– Да, Джоан! – ответила Лиз. – Мы пригласим Веру и ее маму 20 марта на госпитализацию. Я разговаривала с ними вчера: девочка готова, других детей приютят родственники, поэтому проблем не возникнет.
– Отлично! Как Вера себя чувствует?
– Она стала заметно слабее, – снова ответила Лиз, – но она сохраняет оптимизм, речь не нарушена, она отвечает на вопросы полно и вдумчиво, поэтому нет никаких неблагоприятных прогнозов.
– Спасибо, Элизабет. Я буду рассылать приглашения для профессоров на 23 марта. Операция начнется в полдень.
Мы кивнули.
– Кайл, у Лиз теоретическое тестирование назначено на 19 марта. Пожалуйста, еще раз пройдитесь по основным вопросам.
– Джоан, спасибо за беспокойство. В этом нет нужды. Доктор Мэтьюс и так сделал достаточно, чтобы я успешно сдала экзамен.
Джоан сделала вид, что ничего такого Лиз не сказала, но вот я очень отчетливо услышал акцент, который моя подопечная сделала на слове «достаточно».
– Элизабет, ты уверена?
– Да! – Лиз кивнула, игнорируя мой пристальный взгляд на нее.
– Тогда у меня больше нет к вам вопросов. На этой неделе у вас запланирована совместная операция. Я изменила расписание Элизабет, чтобы посмотреть на вас в деле.
Я открыл телефон и увидел изменения, которые появились за пару минут до того, как мы оказались в этом кабинете. Лиз тоже сверилась с расписанием: вероятно, она была не очень этому рада, но виду не подала.
– Вы свободны!
Мы попрощались с боссом, я пропустил Лиз, и мы покинули кабинет.
– Лиз, пожалуйста, поговори со мной.
– Да, доктор Мэтьюс. Какие у вас ко мне вопросы?
– Я понимаю, что ситуация дошла до абсурда.
– Какая ситуация?
– Лиз, перестань, пожалуйста!
– Какая ситуация, доктор Мэтьюс? Вы переживаете из-за корректировки моего расписания? Ничего страшного, у меня не было планов на этот день. К экзамену я готова. Книги по теории я вам верну после сдачи тестирования.
– Лиз, прекрати! – я начал выходить из себя. – Я имею ввиду, что произошло с нами…
Она меня перебила.
– Доктор Мэтьюс, нет никаких нас. Есть только вы, мой куратор, и я – ваша ученица. Если у вас есть комментарии по процессу моего обучения, пожалуйста, направьте их в письменном виде для разбора комиссией.
Она развернулась и пошла в сторону нашего отделения. А я как придурок стоял и думал о ее словах: «нет никаких нас».
Это дежурство тянулось как резина: я провел обход, помог ребятам в приемном отделении, осмотрел несколько сорванцов, которые получили травмы из-за своей неугомонности.
Решив немного проветриться, я вышел на крышу. Открыв дверь, я услышал голос Лиз и развернулся, собираясь уйти, когда до меня донесся обрывок фразы. Я остановился и прислушался.
– Да, пап, я все понимаю, но с чувствами не так легко совладать.
Ее голос звучал очень расстроенно: она говорила с отцом с хрипотцой, а потом я услышал всхлипы и понял, что она плачет.
– Пап, ну почему?! Почему это так больно? У меня будто сердце вырвали из груди. Мне правда казалось, что это большее, чем просто секс на одну ночь. Но оказалось, что я просто та, с кем можно покувыркаться.
Я понял, что она говорит о нас и не мог заставить себя сдвинуться с места хоть и чувствовал, что поступаю ужасно.
– Я-то рассчитывала на взаимность. Пап, я уже взрослая девочка, чтобы понимать, как мужчина смотрит, когда влюблен. А тут… Да, мы как-то неправильно начали, но потом, у меня создалось впечатление, что у нас есть шанс. Но…
Она начала уже громко плакать, а мне так захотелось прижать ее к себе, целовать дорожки слез на ее щеках. Конечно, я не слышал ответы ее отца, но в полной мере прочувствовал, что будь на месте Лиз моя дочь, я бы захотел разбить лицо тому, из-за кого моя любимая девочка плачет.
– Пап… да я была бы готова поехать за ним куда угодно. Но он даже не подумал про это спросить. – Она минуту помолчала, – Да, работать можно где угодно. И да, я говорила ему о своих чувствах. Но он ставил все мои слова без внимания. Первый раз за много лет. Первый раз после потери мамы я поняла, что смогу открыться человеку. Он меня увлек, но…
Дослушивать я не стал. Поперек горла встал ком, я не мог дышать, все обдумывая слова, которые только что сказала Элизабет. Я вышел на лестницу, спустился к себе в кабинет, запер дверь, налил кофе и сел, уставившись в стену.
«Она готова была поехать со мной, если бы я предложил. А я не предложил. Я ее оттолкнул. Почему? Я ее хотел, я ей восхищался – ее стойкостью, умом, упорством, ее красотой и грацией, но я так и не сделал первый шаг. А теперь она не подпускает меня к себе» – мысли роились в голове. Я никак не мог найти выход и решение.
Прийти сейчас к ней и сказать, что я слышал весь разговор, что хочу взять ее с собой, что мечтаю просыпаться с ней по утрам? Она сочтет это за снисходительную подачку и просто пошлет меня куда подальше.
Ничего не предпринимать? Так я тоже не могу – я от нее отказался уже один раз, напортачил, но после того, как услышал ее слова, мне хотелось только одного: обнять и никогда не отпускать, целовать, готовить завтрак, заниматься с ней любовью, присутствовать на родах, растить детей и называть «Миссис Мэтьюс». Эта картина пришла ко мне так отчетливо, что я понял – мне срочно надо с ней поговорить.
Я вышел из кабинета, добежал до ординаторской:
– Где доктор Коннорс?
Медсестра, которая заполняла истории, сказала, что Лиз отпросилась у Джоан и уехала домой. Я взял мобильный и набрал ее номер – вызов не прошел, и я понял, что попал у нее в блок.
Я поднялся к Джоан, вошел в кабинет. Она подняла глаза от документов.
– Она плохо себя почувствовала и отпросилась у меня на несколько дней. Она улетела в Техас.
– Я…
– Кай, я тебя уважаю как врача, но я совершенно не понимаю тебя как мужчину. Она не прилетит до госпитализации Веры. Она влюбилась, а ты ее выкинул из жизни, как и Мелиссу.
– Я испугался.
– Кайл, мы все боимся. Боимся открыться, довериться, боимся предательства, но каждый перебарывает свой страх на пути к счастью, а ты выбрал бояться, нежели позволить себе любить. Ты выбор сделал, пожалуйста, не сделай ситуацию еще хуже, чем она есть.
– Джоан, мне надо с ней поговорить.
– Нет, тебе больше не надо. Ты упустил свой шанс. Вы встретитесь на операции через две недели – раньше ты ее не увидишь. Если попытаешься узнать адрес ее отца, я отстраню тебя от работы и напишу такую характеристику, что ты не сможешь работать ни в одной больнице этой страны. Оставь Лиз в покое, собирай свой вещи и уезжай. Это лучшее, что ты сможешь сделать для нее, если эта девушка тебе дорога.
Я вышел из кабинета и хлопнул дверью. Я был зол на Джоан, на Лиз, но в первую очередь на себя за то, что позволил сомнениям победить.
Я еще раз совершил обход, еще несколько раз попытался набрать Лиз, позвонил Джошу:
– Друг, мне нужно знать, где она живет! Я рассчитываю на твою помощь и снисходительность Кейт.
– Кай, я тебя очень люблю, но я вынужден тебе отказать. Кейт сказала, что такому говнюку как ты она не даст даже старый сапог.
– Это очень мило.
– Я не знаю, что ты наговорил Лиз, но, зная тебя, зная то, что ты из-за своего малодушия делал с Мэл, я не хочу, чтобы Лиз страдала по твоей вине. Собрался уезжать, уезжай, а ей позволь быть счастливой без тебя.
– Джош, ну какого хрена.
– Чувак, я все сказал тебе, когда мы пили в твоей квартире – определись! Лиз та, за которую нужно бороться, а ты сдался, пустив все на самотек. Пожалуйста, оставь ее в покое.
Я сбросил вызов и осознал в полной мере, что даже лучший друг больше не на моей стороне. Я обессиленно опустился в кресло и понял, что не имею права упустить последний шанс поговорить с ней, когда мы встретимся через две недели. Сейчас остается одно – ждать!
Глава 17. Лиззи
Март
– Пока пап! – я помахала отцу на прощание. Он довез меня до аэропорта и спешил по делам, поэтому я осталась в огромном терминале аэропорта Хьюстона.
Я провела почти две недели дома. После очередного ужасного разговора с Кайлом мне надо было сбежать. Я отпросилась у Джоан, сославшись на то, что подготовка к экзаменам просто выбила меня из колеи. Она позволила улететь мне домой, где папа заботился обо мне, давал рекомендации перед тестом. Я отлично отдохнула дома, несколько раз мы устраивали конные прогулки. Я волновалась, но успешно сдала теоретическое тестирование – мне пошли навстречу и дали удаленный доступ.
Но пора было возвращаться домой, в Нью-Йорк! Я быстро прошла досмотр и искала глазами место, где можно было дождаться отправления. До вылета было еще два часа, поэтому я включила музыку в телефоне, взяла чашку кофе в сетевой кофейне и наслаждалась напитком, ожидая приглашение на регистрацию.
Ко мне подошел молодой человек и что-то сказал.
Я вытащила наушник.
– Простите, не заметил, что вы слушаете музыку. У вас не занято? Нет свободных мест.
Мой собеседник обвел рукой столики в кафе, которые, действительно, были полностью заняты.
– Присаживайтесь, пожалуйста! – я указала на свободный стул.
Молодой человек поставил свой напиток на столик, бумажный пакет, вероятно, с какой-то едой, повесил рюкзак, присел, пока я наблюдала за его неспешными движениями.