– Я Эд, Эдвард Ньюман. – он протянул мне руку.
– Лиз, Элизабет Коннорс. – я ответила на крепкое рукопожатие. Его рука была теплой, кожа огрубевшей, покрытой мозолями.
– Очень приятно познакомиться! – Эдвард улыбнулся и достал книгу из рюкзака.
Я внимательно рассмотрела молодого человека. Он был высоким с широкими плечами, голубоглазым брюнетом. Мне кажется, что, если бы мы стали рядом, я вряд ли была бы выше его плеча. Возраст было трудно определить, но вероятно, чуть старше меня. Он был одет в рубашку и пиджак с галстуком, но было видно, как ему неуютно в этом костюме.
Эдвард улыбнулся и протянул мне пирожное, которое достал из пакета.
– Хотите? Компенсация за то, что отвлек вас и так бесцеремонно вторгся в личное пространство.
– Благодарю вас! – я взяла протянутое лакомство и с аппетитом откусила. Это был свежайший бисквит – от удовольствия я даже прикрыла глаза. Папа не держал дома сладкое, поэтому я изголодалась по чему-то вкусненькому.
– Ох, смотреть как вы наслаждаетесь угощением в сотню раз приятнее, чем есть его самому.
– Мой папа – бывший врач, поэтому две недели на моркови помогли моей фигуре, но заставили соскучиться по источнику серотонина.
– Полагаю, что вы продолжили папин путь и тоже стали врачом.
– Как вы узнали?
– Ну кто будет говорить с незнакомцем о серотонине, если не врач?!
Я засмеялась.
– Да, я нейрохирург. Через несколько дней сдаю квалификационный экзамен. Теорию уже сдала на высший балл, поэтому смело могу обсуждать всякие штуки и употреблять малопонятные словечки в речи, чтобы казаться чуточку умнее.
Эдвард улыбнулся.
– Мне кажется, вам не надо казаться. Поздравляю с успешным прохождением теста!
– Спасибо! Пожалуй, тысячи моих нервных клеток просто покинули организм за эти несколько часов.
– Уверен, что не зря. А квалификационный экзамен предполагает…
Я закончила за него фразу:
– Предполагает сложную операцию маленькой девочке, которая очень хочет жить.
Эдвард посмотрел на меня с нескрываемым восхищением.
– Я уверен, что у вас все получится! Готов купить вам гору пирожных, когда вы выйдете из операционной!
– А вы всем малознакомым девушкам предлагаете гору пирожных? – спросила я и поймала себя на мысли, что беззаветно флиртую с этим симпатичным мужчиной.
– Нет, только с теми, кто сразу рассказывает мне о гормонах счастья.
Я рассмеялась.
– Эдвард, проявлю чудеса наблюдательности и замечу, что костюм – это не ваша повседневная одежда. Кем вы работаете?
Он ослабил узел галстука, а потом снял его совсем, спрятав в рюкзак.
– Да, терпеть не могу рубашки!
– Хотя вам очень идет.
– Не спорю, но они ужасно неудобные и все время рвутся на спине, даже если я очень тщательно подбираю размер. Стоит свести руки и все.
Я снова засмеялась и отметила про себя, насколько легко с ним болтать.
– Я надел костюм для племянницы. У дочери моей старшей сестры сегодня день рождения. Ей четыре, и она захотела день рождения в стиле шпионов. Пришлось притворяться агентом 007 и бегать за ней по двору в этом наряде.
– А сейчас вы возвращаетесь домой?
– Да, лечу домой, в Нью-Йорк. Завтра смена на работе: я смог отпроситься, буквально, на два дня.
– Вы не носите костюмы, работаете посменно. Дайте угадаю, вы библиотекарь?
Эдвард расхохотался. У него был такой заливистый и звонкий смех, который заражал, и я присоединилась к нему. Люди за соседними столиками стали на нас оборачиваться, чтобы понять, что такого произошло, что эти двое так смеются.
– Ох, Элизабет, у вас фантастическая фантазия. Но, смею вас разочаровать, я не библиотекарь, хотя порой грущу, что не могу найти время посидеть с любимой книгой спокойно хотя бы пять минут – вокруг меня что-то постоянно происходит.
– Боюсь предположить… Вы торгуете хот-догами на Тайм-Сквер?
– Я пожарный!
Я опешила. Впервые видела перед собой человека, который вступает в неравную схватку с огненной стихией.
– Я поражена! Правда! Это очень крутая профессия!
– Ну, не круче, чем у вас.
– Ох, давайте не будем сейчас устраивать соревнование, Эдвард! Вы – герой! Потому что каждый ваш день наполнен риском.
– Не буду спорить, но и в вашей работе риска не меньше.
– Окей, уговорили!
Мы могли бы продолжить этот разговор, но объявили рейс до Нью-Йорка, и мы пошли на регистрацию.
– Элизабет, вы не будете против, если я предложу вам занять соседние кресла и продолжить обсуждение важности профессий во время полета?
Я улыбнулась и кивнула. За стойкой регистрации мы попросили кресла рядом и болтали до конца посадки и после взлета. Принесли еду, мы перекусили, пока Эдвард рассказывал о курьезных случаях на работе, когда им приходилось спасать котят с деревьев и тушить курятник в пригороде.
– А какой был самый тяжелый случай? – спросила я.
Правда, мне было очень интересно, когда Эдвард начал свой рассказ, но я не слышала и половины. Моя голова опустилась к нему на плечо, я не заметила, как уснула, а проснулась, когда шасси коснулись взлетно-посадочной полосы в Нью-Йорке.
– Спящая красавица, ваш дракон успешно доставил вас в сказочное королевство, чтобы вы могли спастись от занудного попутчика! – Эдвард аккуратно погладил мою руку, чтобы я могла проснуться и понять, где нахожусь.
– Прости! Я даже не поняла, как уснула!
– Ничего страшного! Мне порой тоже самому с собой становится скучно! – парень улыбнулся, помог достать мне вещи с верхней полки.
Мы дошли до выхода из аэропорта и не знали, как попрощаться. Повисла неловкая пауза. Эдвард первым нарушил молчание:
– Элизабет, можно я задам вам второй за сегодня нескромный вопрос?
Я посмотрела на него и кивнула.
– Мне нужен ваш номер телефона, чтобы иметь возможность накормить вас пирожными после операции.
– А вы хитрец, Эдвард.
– Да, моя племянница так и говорит: «Эдди, ты ужасно хитрый мужик!».
Я снова рассмеялась и продиктовала ему свой номер. Эдвард поймал такси, протянул водителю деньги, помог мне усесться на заднем сидении, мы попрощались, машина тронулась и я, обернувшись, заметила, как он машет мне на прощание. Я помахала ему в ответ.
«Папа, я дома» – я отправила сообщение отцу и не успела убрать телефон, когда увидела сообщение с незнакомого номера.
«Спасибо за то, что подняли уровень моего серотонина в полете. Я не люблю летать, а вы настолько заговорили мне зубы, что я не заметил, как вернулся в Нью-Йорк!». Я поняла, что это сообщение от моего нового знакомого.
«Спасибо вам за интересные истории! Теперь я поставлю галочку в моем списке необычных желаний напротив пункта: познакомиться с пожарным».
«Напишите мне весь список, вдруг я смогу принять участие в исполнении еще какой-нибудь безумной мечты»
«Прокатиться на байке – считается?»
«Если вы не будете против, то послезавтра я свободен и готов прокатить вас вдоль Гудзона»
«Да ладно, вы катаетесь на байке?!»
«Да, и у меня есть дома женский шлем, который я покупал для сестры. Поэтому если вы не против, я смогу заехать за вами, например в три, чтобы покататься до пробок»
Я поколебалась минуту: мы только познакомились, но это было похоже на свидание. С другой стороны, Эдвард мне действительно понравился, чтобы продолжить наше общение.
«Я согласна!»
«Тогда позвоню вам утром, чтобы узнать адрес. Завтра буду без связи»
«Тогда до послезавтра». Эти слова я набирала уже в квартире. Дом встретил меня тишиной. Я полила цветы, заказала еды, разобрала чемодан и приготовилась к завтрашнему дню – Тайра должна была привезти Веру в больницу рано утром, поэтому я решила лечь спать, чтобы следующий день прошел без проблем. Я и не подозревала, что спустя 24 часа моя жизнь разделится на «до» и «после»!
– Пожалуйста, заполните эту форму! – я протянула маме Веры бланк для заполнения. Перед нами лежала куча стандартных форм, без которых сегодня сложно представить работу врача.
Пока женщина решала бюрократический квест, я помогла медсестрам переодеть Веру. Передо мной лежала худая малышка, которая левой рукой сжимала свою любимую игрушку – плюшевого единорога.
– Как его зовут? – спросила я.
– Здоровяк. – тихо отозвалась девочка.
– Вера, сегодня начинается твое лечение. – она кивнула, а я продолжила. – Нам нужно поставить тебе в руку катетер, чтобы не колоть иголками, когда будем делать уколы. Ты потерпишь?
Девочка как-то обреченно кивнула, медсестра взяла ее правую руку и быстро установила катетер. Вера была настолько слаба, что даже не среагировала на процедуру.
– Все хорошо? – я взяла ее за руку.
Она снова кивнула. К нам подошла Тайра и протянула мне бланки.
– Я не знаю ее группу крови и резус.
– Ничего страшного! Мы уже провели необходимые обследования, в том числе и эти. Сейчас мы отвезем Веру в палату – располагайтесь. Я пока оставлю вас и вернусь через пару часов. Медсестра поставит капельницу – мы начинаем подготовку к операции.
– Я чем-то могу вам помочь? – Тайра сжимала в руках носовой платок и периодически вытирала глаза, стараясь не подавать виду, что плачет.
– Только быть рядом с дочерью и поддерживать ее по мере сил. – ответила я, а Тайра опустила взгляд и тяжело вздохнула, – да, я понимаю, как вам сейчас тяжело, но Вере тяжелее в тысячи раз. Вы боитесь, вы не доверяете, вы не верите мне. И это заметно.
Мама Веры дернулась как от пощечины.
– Я… не…
– Да не объясняйте! Я все понимаю – расовые и возрастные предрассудки относятся не только к вам, но и к нам. Я обещаю, я и мои коллеги сделаем все возможное, чтобы вылечить Веру. Вам остается только ждать!
Я не стала продолжать диалог, а просто вышла из палаты. О чем можно было спорить с человеком, который отдал в мои руки жизнь своей дочери и не верил мне до конца.
Я зашла в ординаторскую, просмотрела электронную карту Веры, согласовала назначения лекарств и пошла в кабинет к Кайлу, чтобы сообщить, что пациентку госпитализировали.