— Булле привязывает задние лямки его подтяжек к радиатору, — прошептала Лисе. — Так. А теперь забирается на подоконник… Делает глубокий вдох… и…
Сигнал утренней побудки, как нож, разрезал громовой храп. Булле опустил трубу и увидел три пары широко раскрытых глаз, уставившихся на него.
— Подъем! — крикнул Булле. — Смирррна! Гляди веселей!
И как по команде — а это и была команда, — все встали.
— Взять его! — завопил человек в подтяжках и с тонкими усами.
— Господин Клише! — крикнул один Гиппопотам, пытаясь оторвать ружье от коленей. — Никак не могу… Оно приклеилось!
— Ну так хватайте его! Этого недоростка!
В тот момент, когда Гиппопотамы бросились к Булле, он увидел, что дверь ванной распахнулась и четверка друзей выскользнула оттуда.
— Назад, о вы, гиганты из реки на Черном континенте! — пропел Булле и, в последний миг ускользнув от Гиппопотамов, прыгнул с подоконника на стул у письменного стола.
Один Гиппопотам протянул руки к стулу, но Булле успел вскочить на стол.
Пытаясь поймать рыжеволосого недомерка-наглеца, Гиппопотамы неуклюже забегали по комнате, опрокидывая мебель и разбивая лампы. Как только Булле убедился, что его друзья уже в полной безопасности в коридоре, Гиппопотамы с громким топотом устремились к нему, так что пол затрясся, а лампа на потолке стала раскачиваться. Он разбежался, прыгнул и вытянул руки вперед, чтобы ухватиться за эту лампу. Если бы это ему удалось, он мог бы послать свое тело дальше, в сторону открытой двери, и — рраз! — был бы спасен! Он летел по воздуху и уже смеялся про себя. Это было совсем нетрудно, он сотни раз видел по телевидению и в кино, как герой летает по воздуху, словно воздушный акробат. Проблема была лишь в том, что руки у Булле были… ну, в общем, короче, чем у большинства героев. Да и лампа под потолком висела немного выше, чем те тяжелые люстры, которые обычно висят в кинофильмах.
Булле размахивал руками, но они ловили только воздух. Все, что взлетает, к сожалению, должно приземлиться. И навстречу ему с огромной скоростью летел пол.
— Бабах! — успел выдохнуть Булле, прежде чем его курносый нос встретился с паркетом и произвел хрустящий звук.
— Теперь он наш, — услышал он голос Клода Клише со стула у батареи отопления.
Булле перевернулся на спину. Над ним возвышались два Гиппопотама.
Зазвенели монеты.
— Набейте ему карманы мелочью, — прошелестел голос Клише, — и выбросьте его из окна.
Гиппопотамы протянули к Булле свои лапищи. Он закрыл глаза и почувствовал, как одна рука шарит по нему. Потом услышал толчок, когда эта рука нашла его саблю и выхватила ее из ножен.
— Руки прочь от Булле, вы, жвачные животные!
Булле открыл глаза. Над ним стояла изготовившаяся к бою Жанна с саблей в руке и смотрела на Гиппопотамов.
— Ты вернулась, — обрадовался Булле.
— Я не могла оставить тебя в беде, Булле, — спокойно сказала она. — Я ведь как-никак Жанна д’Арк, величайшая женщина-воин в истории.
— Жанна д’Арк, как бы не так! — раздался громкий визгливый смех Клода Клише с кресла позади Гиппопотамов. — Любому идиоту известно, что ее сожгли на костре в тысяча четыреста тридцать первом году. Да ты даже не похожа на нее! У Жанны д’Арк была на губах помада, на голове перманентная завивка, а еще у нее была деревянная нога.
— Перманентная завивка? — гневно закричала Жанна.
— Да ты посмотри на старинные картины тех лет, когда ее сожгли, — сказал Клод Клише. — Взять эту обманщицу, парни!
Гиппопотамы двинулись к ней.
Больше всего Булле хотелось снова закрыть глаза, но он не закрыл. И нисколько об этом не пожалел. Потому что иначе бы он пропустил самое увлекательное зрелище в своей жизни. Сабля в руках Жанны двигалась так быстро и ловко, что он вообще не видел сабли, а только мерцающий контур стали, плетущий в воздухе кружева. С негромким свистом лезвие рассекало ремни и рукава, отрезало пуговицы и пряди волос. Усы, бороды, прически Гиппопотамов исчезли, как будто их и не было.
Когда Жанна завершила свою работу, два Гиппопотама застыли перед ней, как парализованные, в брюках, сползших на лодыжки, с голыми руками, торчащими из обрубленных рукавов, с самыми кошмарными прическами, каких Булле не видел со времен Средневековья.
— Вот вам ваш перманент! — крикнула Жанна д’Арк. — Идем, Булле!
Она поставила Булле на ноги и вывела его в коридор.
Когда они бежали по лестнице, до них донесся крик Клода Клише из комнаты.
— Дайте мне ружья!.. Ну так снимите штаны и дайте сюда оба!
Жанна и Булле пробежали через все этажи, мимо портретов предков Тротуаров, мимо кресел в фойе, мимо стойки, из-за которой мсье Тротуар едва успел спросить: «Вы съезжаете?», и выскочили через вращающуюся дверь на площадь.
— Сюда!
Доктор Проктор, Лисе и Жюльет ждали их на другой стороне площади, около фруктовых ларьков без продавцов.
— Осторожно! — крикнула Лисе.
И в тот же миг они услышали за спиной задыхающийся голос:
— Стоять, иначе я разнесу вас на мелкие кусочки!
Жанна и Булле остановились. И обернулись.
В нескольких метрах от них стоял Клод Клише и целился в них, прижимая приклад к щеке. Со ствола ружья свисали штаны одного из Гиппопотамов.
Клод Клише стоял, наклонившись вперед, как будто в лицо ему дул сильный ветер. И было понятно почему. Подтяжки, которые тянулись от живота вверх к плечам и дальше за вращающиеся двери пансиона «Пом фри», были натянуты, как струны гитары. Недаром Клод Клише заработал состояние на крепчайших зажимах для подтяжек!
— А ну-ка, подойди ко мне поближе, чтобы я вернее попал в тебя, маленький гном! — крикнул Клод Клише, глядя на Булле и держа палец на спусковом крючке.
— О, я охотно помог бы вам, господин Клише, — откликнулся Булле. — Но поскольку стрелять вам, а умирать мне, на мой взгляд, более справедливым было бы, если бы вы сделали пару шагов ко мне!
— Ах ты, невоспитанный бездельник! — прорычал Клише и сделал еще шаг вперед, отчего подтяжки задрожали и зазвенели, но он был так разъярен, что совершенно не обращал внимания на их сопротивление.
— Я и вправду очень маленькая цель, поэтому вам лучше сделать еще один шаг вперед, господин барометр, — любезно улыбнулся Булле.
— Приготовься к последнему залпу! — сказал Клише и поднял ногу, чтобы шагнуть.
Вот тут-то все и произошло. На лице господина Клише появилось изумление, он почувствовал, что теряет равновесие, что его тело куда-то тянут, причем с огромной силой и нарастающей скоростью. Клод Клише помчался назад, ворвался во вращающуюся дверь так быстро, что его подбросило вверх. Пронесся мимо стойки, из-за которой господин Тротуар успел спросить: «Вы заезжаете?» — но Клише уже летел мимо кресел, вверх по лестницам, мимо портретов рода Тротуаров, через открытую дверь в комнату, где его голова ударилась о радиатор так, что звук столкновения напомнил удар самого большого колокола собора Парижской Богоматери.
И пока отзвуки этого удара еще гуляли над городом, наши друзья успели увидеть, как двое до смерти перепуганных, похожих на Гиппопотамов верзил в разорванных рубашках и подштанниках выбежали из пансиона «Пом фри» и исчезли за ближайшим углом.
— Что вы с ними сделали? — спросила Лисе. — В жизни не видела настолько уродливой стрижки под горшок.
— Не мы. — Булле показал на Жанну. — Она.
— Я немножко поимпрофризировала, — объяснила та.
— А теперь… — сказал доктор Проктор и поднял с земли ружье, оброненное Клодом Клише, — пора нанести визит к больному — барометру Клише.
Клод Клише сидел, прислонившись к радиатору отопления, и, казалось, спал. Но он не храпел, только тяжело дышал, а его веки иногда вздрагивали.
— Он уже приходит в сознание, — сказал доктор Проктор. — Теперь мы знаем, что изменить историю почти невозможно. Клод Клише был и остается мужем Жюльет, он никогда добровольно не откажется от нее. Какие будут предложения?
— Сбежать, — сказала Лисе. — Вы можете жить на Пушечной улице.
Проктор покачал головой:
— Клише и его Гиппопотамы найдут нас где угодно.
Жюльет спрятала лицо в руки.
— О, как бы я хотела, чтобы он все забыл, когда проснется! Забыл, что он барометр, забыл меня, забыл, что мы женаты…
— Гм, — сказал Булле, встал и пошел в ванную.
— Он, конечно, ударился головой, — заметил доктор Проктор, — но, пожалуй, на полную потерю памяти надеяться не приходится.
— Предоставьте это мне, — заявил Булле, появляясь из ванной со стаканом для чистки зубов. — Мне и Перри.
— Перри? — Жанна непонимающе посмотрела на паучка внутри стакана.
— Это семиногий перувианский паук-упырь.
Булле подошел к бесчувственному Клоду Клише и приложил стакан к его уху. Рраз — и паучок исчез.
— Что ты делаешь? — в ужасе спросила Жюльет.
— Правильный вопрос звучит так: что делает он? Поскольку это паук-упырь, он сейчас проникнет в голову этого человека и высосет из него память. Человек проснется хорошо отдохнувшим и в прекрасном настроении. Единственное, что он будет твердо помнить, — это то, что он ничего не помнит. Ни-че-го. Вот так.
Булле увидел на лицах недоверие.
— Это правда! — возмущенно сказал он. — Все это детально описано в «Жэкаэнтэвээлбээнбэ».
— «Жэкаэнтэвээлбээнбэ»? — переспросила Жюльет.
— Это краткое название книги «Животные, которых, на твой взгляд, лучше бы не было».
— Булле! — простонала Лисе. — Животные из этой книги существуют только в твоей голове!
— А вот и нет! — Булле сложил руки на груди и изобразил оскорбленное достоинство. — Но если хотите, вы можете использовать метод Клише. Наполните ему карманы монетами и бросьте в реку!
Доктор Проктор покачал головой.
— Как раз это отличает нас от типов вроде него, Булле. Мы таких вещей не делаем.
— Ну ладно, — мрачно сказал Булле. — Давайте обойдемся без монет и просто бросим его в реку. Это будет более приемлемо.
— Булле!
Булле свирепо затопал ногами: