Оке вдруг перестал рубить и зарычал:
— Но где же они есть, червяки человеческие?
В наступившей тишине король услышал голос рыжеволосого мальчика:
— Три… Два… Один…
Лакей Оке бросился к окну:
— Ага, вот они!
— Старт!
— Я приготовляйт карпаччо…
Раздался грохот. Домик содрогнулся.
— Ч-что это было? — с трудом выговорил король.
Оке медленно повернулся к королю. Лицо его было белым от пуха.
— Это, — сказал он, отплевываясь перьями, — убегайт мятежники. Но тебе не убегайт.
— Ваше королевское величество.
— Чего-чего? — сказал Оке.
Пух медленно опадал с его лица.
— Ты забыл добавить «ваше королевское величество».
Король смотрел на лицо Оке. Оно изменилось до неузнаваемости. Черное, покрытое седыми волосами, с выпяченным подбородком и открытым ртом, в котором торчали острые блестящие зубы.
— Уф! В самый последний момент успели! — Доктор Проктор снял ночной колпак, надел мотоциклетные очки и стал рулить, огибая маленькое облачко — предвестник хорошей погоды. — Все здесь?
— Я здесь, — сказала фрекен Стробе.
— Я здесь, — сказала Лисе.
— И я здесь, — сказал Булле.
Булле выглянул из спального мешка и посмотрел вниз. Сзади оставался Южный Трёнделаг, под ними в свете луны блестели заснеженные вершины гор и покрытые льдом озера. Все произошло так быстро, что Булле даже толком не проснулся. Он успел лишь надеть штаны и один башмак, второй лежал в кармане куртки. Булле стал вспоминать. Варежки здесь, шарф…
— Перри!
— В чем дело, Булле?
— Я забыл Перри! Он остался в домике!
— Эх! — вздохнул доктор Проктор. — Слишком поздно возвращаться. Но я знаю Перри, он сумеет хорошо спрятаться.
Булле рвал на себе волосы:
— Что он будет делать без нас?
— Ловить мух и прятаться от павиана, пока все не кончится, — сказала Лисе. — Обещаю, мы вернемся за ним, Булле.
— Лисе права, — сказал доктор Проктор. — Сейчас нам надо спешить назад в Осло. Спасать Грегора. И весь мир. А уже потом — если только мы сами не угодим кому-нибудь на завтрак — спасем Перри.
— Бедный Перри, — сказала фрекен Стробе. — И бедный, бедный Булле.
Булле спрятал голову в спальный мешок и загрустил. И грустил, пока Лисе не крикнула:
— Эльверум!
Он высунул голову и стал смотреть на город, над которым они пролетали. Над восточным горизонтом появилась розовая полоска. Начинался новый день. И Булле перестал грустить. Все равно ничего не изменишь. На войне потери неизбежны. Но жизнь продолжается. Надо двигаться дальше. И если ты любишь жизнь, тратить время на пустые сожаления — непростительное расточительство, ведь вокруг так красиво.
Глава 23Икота и жесткие посадки
Над Южным Трёнделагом поднималось солнце. Король лежал на спине в двухъярусной кровати и смотрел на паутину под потолком. И поскольку его величество был человек общительный, а в нынешних обстоятельствах оказался совсем один, запертый в комнате, он заговорил с пауком, сидевшим в центре паутины.
— Павиан! Кто бы мог подумать? Мой лакей — негодяй, да к тому же еще говорящий павиан.
— Ик! — сказал паук.
— Вот именно, — подхватил король. — Очевидно, здесь только один ненормальный, и это я, потому что мне показалось, что паук икнул.
— Ик! — сказал паук.
— Спасибо! — сказал король. — Ты выглядишь таким одиноким, всеми брошенным — совсем как я. Знаешь, что сказал этот павиан? Что он меня все время обманывал, а на самом деле его прислали следить за мной и теми, кто ко мне приходит. Ты слышал когда-нибудь подобное?
— Ик-ик!
— И что же теперь с нами сделает этот павиан?
На этот вопрос у паука ответа, видимо, не было, поскольку он не икнул.
— Вот так-то… — Король потянулся.
И подумал, что в любой, даже самой плохой ситуации найдутся хорошие стороны. Вот сейчас никто не сделает ему замечание, что он бездельничает, а он больше всего на свете как раз любил бездельничать. Да еще решать кроссворды. И речи никто не заставляет писать. Да, он был ленивым королем, а теперь уж ничего не исправишь. Король закрыл глаза — от таких размышлений у него немного полегчало на душе. Еще бы удалось забыть о сабле, которой Оке размахивал у него перед носом, о скрипе ключа в замочной скважине, когда Оке запирал его… Весь остаток ночи король слушал, как Оке передавал азбукой Морзе сообщения из комнаты дальше по коридору: тюк-тюк, стоп; тюк-тюки-тюки, стоп. Но когда его величество попытался выглянуть в замочную скважину, оказалось, что с другой стороны туда вставлен ключ, и увидеть ничего не удалось.
Он принюхался. Чем это пахнет? Вафлями? Нет, горячим жиром. Это запах вафельницы, поставленной на разогрев. Да-да, на завтрак у него будут вафли.
Обрадованный этим соображением, король собрался немного вздремнуть.
— Ой!
Он открыл глаза. Паук сидел у него на носу и смотрел на него восемью черными глазками.
— Это ты меня укусил?
— Ик!
— Что это значит?
Ничего не икнув в ответ, паук побежал по перине, вниз по стойке кровати, по полу к двери и исчез в замочной скважине.
— Странное создание, — пробормотал король и закрыл глаза.
И опять услышал это. Скрежет ключа в замочной скважине. Завтрак! Он ждал, что дверь откроется, но ничего не происходило. Вместо этого в скважине появился паук. Он тянул за собой тонкую нить.
— Ик!
— Икай себе, сколько хочешь. — Король отвернулся к стене, зевнул, закрыл глаза и увидел начало чарующего сна о масленичных булочках.
Стоп. Ключ и правда повернулся в замочной скважине? Король открыл глаза. Какое отношение ко всему этому имеет паук? А эта нить, она ведь не может быть… Король выбрался из двухъярусной кровати и тихо пошел к двери. Осторожно нажал на ручку. Дверь… открылась! Ключ торчал с другой стороны, головка его была оплетена паутиной. Неужели паук на самом деле смог повернуть такой тяжелый ключ с помощью своей паутины?
Из приоткрытой двери в конце коридора доносились сигналы азбуки Морзе: тюк, тюк, стоп. И король понял, что ему выпал шанс — шанс убежать! Он надел башмаки и завязал шнурки. Но тут его остановила внезапная мысль: убежать от чего? От вафель на завтрак? Следовало все хорошенько обдумать. Он не совсем понимал, в чем смысл бегства. И в то же время был определенный смысл в словах рыжего мальчишки. О том, что значит быть королем. И если честно, то пахло не вафлями, а только вафельницей.
Король потрусил было на цыпочках к двери на улицу, но сразу замер. Башмаки громко стучали по полу, они могли его выдать! Он прислушался — азбука Морзе доносилась из последней комнаты, как будто ничего не случилось. Король сосредоточился на том, чтобы ступать в такт со щелчками телеграфа Морзе. Это оказалось нелегко. Тюк-тюк, стоп. Тюки-тюки-тюк, стоп, тюк. Выплясывая такую вот странную чечетку, он наконец добрался до двери. Король схватил ключи от машины, висевшие на доске для ключей, схватил пальто с горностаевой отделкой, висевшее на вешалке для пальто, и вдруг почувствовал тычок в спину. Он замер, но быстро понял, что это не сабля Оке, а паук! Паук между тем взобрался по королевской спине и устроился на белом горностаевом воротнике.
— Считай, что я тебя нанял, приятель, — прошептал король. — А лакей Оке получил под зад.
И с этими словами король со всех ног побежал по дорожке к старому черному «роллс-ройсу», подаренному когда-то его прадеду королем Британской империи и ее колоний. Его величество сел за руль и вставил ключ в замок зажигания. Больше всего в эту минуту ему хотелось быть обладателем крохотного японского автомобильчика, который заводится всегда… Но — увы. Король потянул на себя ручку подсоса, нажал на педаль газа и повернул ключ.
Стартер взвыл. Ойнк, ойнк, ойнк.
В тот же миг из домика донесся вопль:
— Эй! Стоять! Слышишь, твое треклятое королевское!
Король попытался завести мотор еще раз. Ойнк, ойнк, вдвойне ойнк.
— Тебе пора в вафельницу! Я хочу завтракать!
Король в отчаянии вдавил педаль газа в пол, наблюдая в зеркале заднего вида приближение толстого и совершенно голого павиана.
— Стартуй, ты, мерзопакостная английская колымага!
Павиан уже заполнил собой все зеркало, но тут двигатель наконец-то завелся. Король отпустил педаль сцепления, машина промчалась по подъездной дорожке и вылетела на шоссе.
— Уф! Чуть было не пропали, приятель, — сказал король и посмотрел в зеркало заднего вида.
Один домик, ноль павианов.
— Ик! — сказал паук, забравшийся на полку для шляп.
— В чем дело, приятель?
Король еще раз посмотрел в зеркало и тихо, истинно по-королевски выругался. Над крышкой багажника торчали два острых мохнатых уха и седой клок волос. Павиан цеплялся за бампер. Разве эта обезьяна не знает, что правила дорожного движения в Южном Трёнделаге строго запрещают цепляться к автомобилям? Король посмотрел вперед. Кое-что увидел. И невольно расплылся в злорадной ухмылке. Он опустил окно, дал полный газ и закричал во все горло:
— Ладно же, я тебя подброшу, Оке!
Раздался хруст, шасси «роллс-ройса» налетело на «лежачего полицейского», автомобиль взбрыкнул задом, как норовистый конь. Дикий обезьяний визг быстро затих вдали.
Король посмотрел в зеркало и засмеялся.
— Приятно полюбоваться на летающего павиана, а, приятель?
Высоко-высоко, где-то между Южным Трёнделагом и небом какое-то время парил седой павиан, потом сила тяжести потянула его вниз.
— Пора нам возвращаться в Норвегию. — И его величество прибавил газу.
Последние полчаса четверо «победимых» видели под собой только лес. Иногда воду, иногда дорогу и почти никаких домов. Они теряли высоту, и дельтаплан уже едва не задевал верхушки деревьев.
— Боюсь, нам не долететь до Осло, — сказал доктор Проктор.
— Впереди просвет! — крикнул Булле.
И правда, прямо по курсу черный ельник заканчивался, дальше тянулся ровный лед замерзшего водоема. Проктор вытащил свои длинные ноги из спального мешка и изготовился к посадке.