Автобус завелся, и Булле закашлялся от выхлопных газов. Тут он неожиданно для себя обнаружил, что снова куда-то движется.
Он обернулся и увидел улыбающееся лицо Бетти Хруста. Бандит ухватился за ручку, торчавшую из двери автобуса, и автобус поволок коляску за собой.
С крыши автобуса доносился голос:
— Добро пожаловать на экскурсию по Лондону. Посмотрите направо, и вы увидите Уголок оратора и Гайд-парк. Мы будем проезжать мимо Трафальгарской площади и Букингемского дворца и…
Полицейские больше не бежали за ними, они стояли, наклонившись вперед и опершись руками на колени, и дышали так, что спины их ходили ходуном.
— Красота! — крикнул Булле во второй раз за этот день, хотя времени было всего лишь десять минут десятого.
Над крышей автобуса показалось лицо.
— Плюньте вы на Уголок оратора! Посмотрите, кто тут! Максимус Рублёв!
Появились другие лица, — очевидно, там были места для сидения.
— Эй, Рублёв! — крикнул другой турист. — У тебя что, нет денег на автобус?
— Конечно нет, если я покупаю Ибранальдовеса, — крикнул Булле, поднялся в коляске и галантно поклонился.
И чуть не упал, потому что коляска резко свернула влево.
Автобус исчез. Теперь они мчались по мощенному булыжником переулку, который становился все уже и уже, все темнее и темнее. Из-за езды по булыжнику у Булле стали стучать зубы.
— Г-д-е э-т-о м-ы? — еле выговорил он.
В ту же секунду детская коляска свернула к стене дома, и когда Булле уже подумал, что они разобьются в лепешку, внезапно открылась дверь, они прокатились по спуску и оказались на полу подвала рядом с большой черной горой угля.
— Дома, — ответил Чарли.
Булле закашлялся, выполз из перевернувшейся коляски и стал протирать глаза от грязи.
И пока он тер глаза, вдруг наступила полная тишина. Никто не говорил ни слова. Видимо, в подвале находился кто-то, кто заставил обычно разговорчивых братьев мгновенно замолчать…
Булле открыл глаза. Прямо перед ним была пара ног, почти таких же волосатых, какие он видел недавно в парке, но толстых, как стволы деревьев. Булле стал медленно поднимать взгляд все выше и выше, и у него зашевелились волосы на затылке.
— Мамаша… — прошептал Чарли.
Та, чье имя можно было произносить только шепотом, сложила огромные руки на огромной груди, а еще выше располагалась женская голова, выглядевшая так, словно ее подержали в вафельнице, потому что она была широкой, как бульдозер для расчистки снега, со складками не попавшей в вафельницу кожи. И где-то среди складок пряталась пара злобно тлеющих угольков-глаз.
— Мамаша… — прошептал Бетти.
Альфи наконец удалось с легким хлопком стянуть шляпу-котелок с головы, и он получил возможность смотреть.
— Мамаша… — прошептал он.
Но огромная женщина проигнорировала их. Ее взгляд был направлен на рыжего коротышку.
— Та-ак, — произнесла она голосом дракона средних размеров с более чем средним уровнем умственного развития и серьезным воспалением горла. — И что ты из себя представляешь?
— Я… я… — заблеял Булле. — Бу… Шерл! Я — Шерл! И я бандит. Но такой бандит, на которого нельзя полагаться. Я — настоящий, исконный бандит.
— Для тебя это хорошо, — сказала огромная женщина и наклонилась к Булле. И представьте, ее выдох тоже был как из пасти дракона. — Потому что я… — Она понизила голос и скрипуче прошептала прямо в ухо Булле: — Мамаша Хруст.
Булле чуть не стошнило.
— И я надеюсь, что ты не из пугливых, мистер Шерл. Потому что сейчас мы будем есть. Понятно?
Шерл посмотрел на трех своих подельников, у которых тоже был испуганный вид.
— И… и… и что будет на обед, госпожа Хруст?
Мамаша Хруст выпрямилась и засмеялась, — такие звуки бывают, когда на морозе в тридцать градусов пытаются завести автомобиль.
— Тебе очень хочется это знать, да?
Глава 10Правда о Монополинезии
БУЛЛЕ И БРАТЬЯ ХРУСТ СИДЕЛИ за обеденным столом. Комната была немного перекошена в сторону северо-запада, из-за того что во время Второй мировой войны через крышу прошла бомба. Она не взорвалась, но разбила столик, очки и почти полный стакан виски дедушки Хруста, который прилег вздремнуть после небольшого дневного грабежа. С тех пор комната мало изменилась, даже окна все еще были закрыты гардинами, повешенными когда-то, чтобы немецкие летчики не увидели свет в окнах и не могли бы в них прицелиться. Теперь гардины висели, чтобы Скотленд-Ярд или кто-нибудь другой не мог заглянуть сюда и увидеть, где живут братья Хруст. Единственный свет в перекошенной комнате исходил от камина, где горел черный уголь.
— Делай вид, что тебе нравится, — прошептал Чарли, кинул в рот еду и подтолкнул Булле, который сидел неподвижно и смотрел в свою тарелку, которую мамаша Хруст брякнула перед ним на стол, сообщив, что это донная рыба с чипсами из ногтей ног.
— Э-э, что это за соус? — спросил Булле и потыкал вилкой во что-то серое, похожее на желе поверх рыбы.
— Это называется «дедушкин кашель», — ответил Чарли и поморщился, взяв кусочек. — Но по-моему, кашель никакого дедушки не может быть так…
— Тсс! — сказал Альфи.
Они прислушались к звукам, доносящимся с кухни, где мамаша Хруст варила и жарила.
— Вчера было хуже, — сказал Чарли. — Нам дали хот-дог.
— Хот-дог? — спросил Булле. — Это сосиска в булке?
— Это страдающий рахитом разогретый бульдог с брюссельской капустой. Вкус у него…
Его прервал Бетти: он наклонился вперед, и его вырвало под столом.
Альфи кивнул на тарелку Булле:
— Другого пути нет, Шерл. Поверь мне, лучше тебе съесть «дедушкин кашель», чем… — Он понизил голос до шепота: — С мамашей… — и опять произнес громко: — Связываться.
— Понятно. — Булле посмотрел на тарелки. — Но тогда лучше прикончить…
— В том-то вся и проблема, — сказал Чарли.
— Какая проблема? — спросил Булле.
— Когда мы очистим тарелки, это еще не конец.
— А что будет дальше?
— Самое плохое, — сказал Альфи низким похоронным голосом, от которого задрожали стаканы с водой.
— Бирмингемский пудинг, — хором проскандировали братья.
— Тсс, — сказал Бетти. — Она идет…
Кухонная дверь распахнулась, и появилось грузное тело мамаши Хруст. Она прошла прямо к Булле.
— В чем дело? — прохрипела она, заполнив комнату дыханием дракона.
Булле быстро сунул вилку в рот.
— Мне захотелось сначала насладиться видом угощения, госпожа Хруст, — сказал он с полным ртом. — Изумительная донная рыба, госпожа Хруст, так и тает на языке. И вы обязательно должны рассказать мне, как вам удается делать чипсы из ногтей ног такими хрустящими. А «дедушкин кашель»… ну, просто лакомство.
— Я спрашиваю, в чем дело? — закричала огромная женщина, о которой можно было упоминать лишь шепотом, и бросила на стол пачку денег. — В детской коляске только деньги «Монополии»!
Жевание и звон тарелок мгновенно прекратились. Все смотрели на Булле.
— Деньги «Монополии»? — прохрипел Альфи, прищурил глаз и начал медленно облизывать большой нож с черной ручкой, который он держал в руке.
Булле откашлялся:
— Да, разве не замечательно? Это настоящие деньги Монополии.
— Они ничего не стоят! — сказал Бетти.
— Ничего? — Булле изумленно посмотрел на Бетти. Потом лицо его просветлело. — А, ты говоришь о деньгах, которые используют в той игре… Как там ее называют?
Он оглядел присутствующих, но никто не ответил. Со всех сторон на него смотрели побагровевшие лица.
— «Монополия», вот как! — выкрикнул Булле. — Но только у них фальшивые деньги «Монополии», а эти деньги настоящие.
— И в чем же разница? — спросил Чарли.
— На настоящих есть водяные знаки, — объяснил Булле.
Альфи сдвинул котелок со лба и посмотрел на свет одну купюру.
— Я не вижу здесь никаких водяных знаков.
— Конечно не видишь, — сказал Булле. — Они же сделаны из воды.
— Это что еще за чушь? — зарычала мамаша Хруст. — Деньги «Монополии» — игрушечные, независимо от того, фальшивые они или настоящие.
— Это очень распространенное недоразумение, госпожа Хруст, — сказал Булле и подцепил вилкой чипсы из ногтей ног. Они были желто-белые и очень похожие на… ну да, в общем, на старые, хорошо поношенные ногти ног. — Когда делали игру «Монополия», то скопировали деньги, которыми пользуются в Монополинезии.
— В Монополинезии? — Мамаша Хруст подбоченилась, и Булле увидел, как играют мускулы ее рук.
— Вот именно, — кивнул Булле, раскусил чипс из ногтей пальцев ног и улыбнулся.
— Нет страны с названием Монополинезия, — тихо сказал Альфи.
Продолжая жевать, Булле заявил:
— Если бы жители Монополинезии услышали тебя сейчас, они бы очень обиделись, Альфи.
— Что такое? — Альфи поднял голову и с шуршанием провел ножом по коже шеи. Маленькие черные волоски накрыли его порцию рыбы, словно перчинки. — А что они сделали бы вот с этим?
Булле пожал плечами:
— Наверняка не слишком много. Потому что жители Монополинезии очень робкие. И еще маленького роста. Их страна всего лишь островок в Тихом океане между Тогапарти и Датским Гуано.
В тот же момент он почувствовал, как что-то большое, тяжелое и горячее обвивает его шею. Это мамаша Хруст села рядом и обхватила его рукой, отчего Булле вспомнилась огромная змея-анаконда, которая когда-то попадалась ему на пути.
— Послушай, мистер Шерл. Мои парнишки, может быть, не чемпионы мира по знанию географии. Но к несчастью для тебя, я училась в дополнительных классах средней школы и еще ходила в школу домашних хозяек. И я НИКОГДА не слышала о стране под названием Монополинезия! Поэтому мы разрежем тебя на маленькие кусочки и положим их в птичью кормушку. Альфи, дай-ка мне ножичек…
— Я вас уважаю, госпожа Хруст, — истерически засмеялся Булле, и сердце у него затрепыхалось, как листок бумаги, прилипший к велосипедной спице. — Не забывайте, что Монополинезия такая маленькая, что у нее даже нет сидячего места в ООН. Есть только стоячее место в самом заднем углу. Без права голоса и без ключа от туалета. И если чья-нибудь армия нападет на Монополинезию, то ни одна страна в мире не поможет ей, потому что нет никакой выгоды дружить с такой маленькой, незначительной страной. Так всегда бывает с нами, с теми, кто маленького роста. — Он посмотрел на маму Хруст самым печальным взглядом, на какой был способен, а способен он был на очень печальный взгляд. — И поэтому жители Монополинезии прячутся, делают вид, будто их нет. Об этой стране почти нигде нет информации.