— Вы из наших краев, мистер Торранс?
— Чуть подальше, из Фрейзера. Работаю там в хосписе. «Дом Хелен Ривингтон», слышали?
— А! Вы делаете благое дело. Абра, ты еще не прочла «Мастерового»? Роман Маламуда, который я порекомендовала?
Абра помрачнела.
— Я залила его на «Нук» — мне подарили бонусную карточку на день рождения, — но пока еще не приступала. Он какой-то сложный.
— Ты уже доросла до сложных книг, — заявила миссис Джерард, — и давно. Оглянуться не успеешь, как вот уже старшая школа, а за ней и колледж. Предлагаю тебе начать читать сегодня же. Приятно было познакомиться, мистер Торранс. У вас необычайно одаренная племянница. Но, Абра, с умных и спрос больше.
Она постучала Абре пальцем по виску, чтобы подчеркнуть сказанное, потом поднялась по библиотечной лестнице и скрылась внутри.
Абра повернулась к Дэну:
— Неплохо прошло, да?
— Пока да, — согласился Дэн. — Конечно, если она побеседует с твоими родителями…
— Это вряд ли. Мама сейчас в Бостоне, ухаживает за Момо. У нее рак.
— Мне так жаль. Момо — это твоя
(бабушка)
(прабабушка)
— Кроме того, — прибавила Абра, — то, что ты мой дядя, это не совсем обман. В прошлом году на биологии мистер Стейли рассказывал нам, что у всех людей одинаковый генетический набор. Он сказал, что мы различаемся только благодаря сущим мелочам. Вот ты знал, что на девяносто девять процентов наш генетический набор совпадает с собачьим?
— Нет, — признался Дэн, — но это объясняет, почему корм «Альпо» всегда казался мне таким аппетитным.
Абра рассмеялась:
— Так что ты можешь приходиться мне дядей или кузеном, или кем угодно. Вот я о чем.
— Значит, это такая теория относительности Абры?
— Ну да. Разве обязательно иметь глаза одного цвета или одинаковые волосы, чтобы быть родственниками? У нас с тобой есть еще кое-что общее, чего у других нет вообще. Как думаешь, это какой-то ген, как тот, что отвечает за голубые глаза или рыжие волосы? И кстати, ты знал, что в Шотландии самый высокий процент рыжих?
— Не знал, — ответил Дэн. — Ты просто кладезь информации.
Ее улыбка слегка увяла.
— Это ты так ставишь меня на место?
— Вовсе нет. Может быть, сияние связано с каким-то геном, но я так не думаю. Мне кажется, это что-то неуловимое.
— Это означает, что сияние нельзя понять? Как Бога на небесах и все такое?
— Да.
Он поймал себя на том, что думает о Чарли Хэйесе и обо всех тех, кто был до Чарли и после него, о тех, кого проводил в мир иной доктор Сон. Некоторые называли миг смерти переходом. Дэну нравилось это определение, потому что оно казалось ему верным. Когда ты собственными глазами видишь, как уходят мужчины и женщины — из Минитауна нашей реальности в Облачную падь загробной жизни, — начинаешь думать по-другому. Для умирающих уходил сам мир. В те мгновения на границе миров Дэн всегда чувствовал присутствие чего-то огромного и невидимого. Люди засыпали, просыпались, уходили в какое-то место. Шли дальше. И у него были все основания верить в это, даже в детстве.
— О чем ты думаешь? — спросила Абра. — Я вижу, но не понимаю. А мне хочется понять.
— Не знаю, как объяснить, — ответил он.
— Это что-то о людях-призраках, да? Я однажды их видела, на маленьком поезде во Фрейзере. Во сне, но я думаю, это было по-настоящему…
Его глаза распахнулись:
— Неужели?
— Да. Не думаю, что они хотели мне зла — они просто смотрели на меня, — но все равно было страшно. Может, это были люди, которые катались на этом поезде в прежние времена. А ты видел людей-призраков? Видел же?
— Да, но очень давно. — И некоторые из них были не совсем призраками. Призраки не оставляют следов на сиденье унитаза и на занавеске в ванной. — Абра, что знают родители о твоем сиянии?
— Папа думает, что все прошло, ну кроме кое-каких случаев — например, когда я позвонила из лагеря, потому что узнала, что Момо заболела. Он этому рад. Мама знает, что сияние все еще со мной, потому что иногда просит меня что-нибудь найти — в прошлом месяце это были ключи от машины, она оставила их на папином верстаке в гараже, — но она не в курсе, сколько его осталось. Они больше не заговаривают на эту тему.
Абра перевела дух.
— Момо знает. Она не боится сияния, как мама с папой, но велела мне быть осторожной. Потому что если кто-то узнает… — Она нарисовала рожицу с закатившимися глазами и языком, свешивающимся из угла рта. — «А-а-а, маньячка!», ну ты понимаешь.
(да)
Она одарила его благодарной улыбкой:
— Ты-то понимаешь.
— Больше никто не знает?
— Ну… Момо сказала, я должна поговорить с доктором Джоном, потому что он уже кое-что знает. Он, э-э-э, видел, что я вытворила с ложками, когда была совсем маленькой. Я как бы развесила их под потолком.
— Это случайно не Джон Далтон?
Абра вся засветилась:
— Ты с ним знаком?
— Вообще-то да. Я как-то нашел для него одну вещь. То, что он потерял.
(часы!)
(точно)
— Я не все ему рассказываю, — призналась Абра. Вид у нее стал беспокойным. — Про бейсбольного мальчика точно не говорила, а про тетку в шляпе и подавно не расскажу. Потому что он сообщит это предкам, а у них и так от забот голова кругом. И потом, что они могут сделать?
— Давай пока отложим этот вопрос. Кто такой бейсбольный мальчик?
— Брэдли Тревор. Брэд. Иногда он надевал кепку козырьком назад, на удачу. Знаешь, как это делают?
Дэн кивнул.
— Он мертв. Его убили. Но сначала пытали. Пытали так страшно. — Нижняя губа у Абры задрожала, и сразу показалось, что ей девять лет, а не почти тринадцать.
(не плачь Абра нам нельзя привлекать)
(знаю, знаю)
Она опустила голову, несколько раз глубоко вздохнула и снова посмотрела на Дэна. Глаза ее блестели, но губы больше не дрожали.
— Со мной все окей, — сказала она. — Правда. Просто я рада, что больше не надо держать это в себе.
Он внимательно выслушал все, что она могла рассказать о первой «встрече» с Брэдли Тревором два года назад. Немногое. Самая ясная картина, которую сохранила ее память, — он лежит на земле в перекрестье лучей множества фонариков. И его крики. Их она тоже помнила.
— Им надо было его осветить, потому что они делали что-то вроде операции, — сказала Абра. — Ну то есть они так это называли, но вообще-то это была настоящая пытка.
Она рассказала, как снова увидела Брэдли на последней странице «Эннистонского потребителя» среди других пропавших детей. Как коснулась фотографии, чтобы попробовать что-то о нем узнать.
— Ты так можешь? — спросила она. — Касаться вещей и видеть картинку у себя в голове? Узнавать то, что тебе нужно?
— Иногда. Не каждый раз. Раньше, когда я был маленький, у меня получалось лучше и достовернее.
— Как ты думаешь, я тоже это перерасту? Я бы не против.
Она помолчала, задумавшись.
— А может, и против. Трудно объяснить…
— Я тебя понимаю. Это наша фишка, да? То, что мы умеем.
Абра улыбнулась.
— Ты так уверена, что знаешь, где они убили мальчика?
— Да. Они его там и закопали. И даже бейсбольную перчатку с ним зарыли.
Абра передала ему лист бумаги из блокнота. Это была копия, не оригинал. Ей было бы неудобно, если бы кто-то увидел написанные ее рукой имена парней из группы «На районе», да еще и не один раз, а несколько. Даже то, как они были написаны, теперь казалось ей позорным: эти кругленькие буквы, которые должны были выражать не любовь, а «любофф».
— Не переживай, — рассеянно сказал Дэн, изучая листок. — В твоем возрасте я тащился от Стиви Никс. И от Энн Никсон из «Хартс». Вряд ли ты про нее слышала — дело давнее, но я воображал, как приглашаю ее на пятничные танцы в школу «Гленвуд». Глупей не придумаешь, а?
Она уставилась на него разиня рот.
— Глупо, но нормально. Самая нормальная вещь, так что не терзайся. И я не подглядывал, Абра. Оно само. Как бы выпрыгнуло на меня.
— Господи. — Абра залилась яркой краской. — Надо мне привыкать к таким вещам, да?
— Мне тоже, малыш.
Он снова взглянул на листок.
«По распоряжению Департамента шерифа округа Кантон посторонним вход воспрещен. Химическая промышленность. Завод по производству этанола № 4. Фримэн, Айова. Закрыто до дальнейших распоряжений».
— Как ты это прочитала? Просматривала все это снова и снова? Как кино в повторе?
— Про «посторонних» я сразу разобрала, а насчет химической промышленности и этанолового завода — да. А ты так не можешь?
— Не пробовал. Ну, может, раньше и мог, но сейчас скорей всего нет.
— Я нашла в интернете Фримэн, Айова, — сказала она. — И на картах «Google Earth» видно завод. Это место правда существует.
Дэн снова подумал о Джоне Далтоне. Другие участники Программы говорили об умении Дэна находить потерянное; Джон — никогда. Что, в общем, неудивительно. Врачи ведь дают клятву соблюдать конфиденциальность, почти как в АА, верно? Так что Джон, получается, связан двойным обещанием.
Абра тем временем говорила:
— Ты ведь можешь позвонить родителям Брэдли Тревора, да? Или шерифу округа Кантон? Меня они не станут слушать, но взрослому-то поверят.
— Наверно, могу.
Но, конечно, человек, который знает, где находится тело, автоматом попадает на первое место в списке подозреваемых. Так что если уж это делать, надо все очень, очень хорошо продумать.
«Ох, Абра, во что ты меня втянула…»
— Прости, — прошептала она.
Он накрыл ее руку своей и ласково сжал.
— Не извиняйся. Эта мысль из тех, которые тебе не надо было слышать.
Она выпрямилась.
— Боже, сюда идет Ивонн Страуд из моего класса.
Дэн поспешно убрал руку. Он увидел пухленькую темноволосую девочку Абриного возраста, подходившую к ним по тротуару. За спиной у нее был рюкзак, в руках — свернутая в трубку тетрадь. Глаза девочки светились любопытством.
— Она захочет узнать, кто ты такой, — сказала Абра. — Выяснить все подробности. И она — трепло.