— Что она скажет, если ты проведешь со мной несколько дней в Айове? — спросил Дэн. — За мой счет, само собой. Нужно сделать Двенадцатый шаг: родной дядька травит себя выпивкой и наркотой, а семья умоляет меня вмешаться. Одному мне это дело не потянуть.
В «Анонимных алкоголиках» не существовало строгих правил, но соблюдалось множество традиций — которые, по сути, и были правилами. Одной из самых жестких был запрет на проведение Двенадцатого шага в отношении алкоголика в одиночку — если только такой алконавт не зафиксирован на больничной койке, в вытрезвителе или сумасшедшем доме. Если нарушить эту традицию, вполне можно в конце концов составить ему компанию за рюмкой или дорожкой кокаина. Привыкание, как сказал однажды Кейси Кингсли, — подарочек, от которого так просто не избавишься.
Дэн посмотрел на Билли Фримэна и улыбнулся.
— Есть вопросы? Задавай, не стесняйся.
— Не думаю, что у тебя есть дядя. Да и вообще сомневаюсь, что у тебя остался кто-то из родни.
— Да? Всего лишь сомневаешься?
— Ну… ты никогда о них не говорил.
— Много кто не рассказывает о своей семье. Но ты же точно знаешь, что ее у меня нет, верно, Билли?
Билли промолчал, но вид у него был смущенный.
— Дэнни, я не могу поехать в Айову, — сказал Джон. — У меня все расписано до выходных.
Дэн по-прежнему смотрел на Билли. Он засунул руку в карман, вытащил оттуда что-то и зажал в кулаке.
— Что у меня в руке?
Билли замялся еще сильнее. Он взглянул на Джона, понял, что помощи ждать не стоит, и снова посмотрел на Дэна.
— Джон знает, кто я такой, — сказал Дэн. — Я помог ему как-то раз, и он в курсе, что я помогал другим. Ты среди друзей.
Билли подумал и сказал:
— Может быть, монета, но мне кажется, что это одна из твоих медалей. Тех, что дают в «Анонимных алкоголиках», если ты сумел продержаться трезвым еще один год.
— И какой год на этой?
Билли в нерешительности смотрел на кулак Дэна.
— Давай помогу, — сказал Джон. — Он сухой с весны две тысячи первого, так что если у него есть медальон — скорее всего он за двенадцать лет трезвости.
— Звучит логично, но это не так. — Билли сосредоточился, его лоб, точно над глазами, пересекли две морщины. — Может… седьмой?
Дэн раскрыл ладонь На медальоне была выбита римская шестерка.
— Копать-ковырять, — произнес Билли. — Обычно я лучше угадываю.
— Почти попал, — сказал Дэн. — И это не догадки, а сияние.
Билли вытащил сигареты, взглянул на врача, сидящего рядом, убрал.
— Как скажешь.
— Позволь мне рассказать о тебе кое-что, Билли. Когда ты был маленьким, ты был настоящим мастером угадывания. Ты знал, когда у мамы хорошее настроение и есть шанс раскрутить ее на бакс-другой. Ты знал, когда отец не в духе, и в такие дни сторонился его.
— Иногда я понимал, что лучше не спорить, когда на ужин вчерашнее жаркое в горшочке, — сказал Билли.
— Ты делал ставки?
— На бегах в Салеме. Выиграл немало. Потом, когда мне исполнилось двадцать пять или около того, умение угадывать победителей пропало. Как-то мне пришлось упрашивать хозяина квартиры подождать с арендной платой — это вылечило меня от азартных штучек.
— Да, со временем способности теряют силу, но в тебе до сих пор есть их частичка.
— А у тебя больше, — ответил Билли, и на этот раз сомнения в его голосе не было.
— Это все по-настоящему, да? — сказал Джон. Не вопрос даже — констатация факта.
— На следующей неделе у тебя лишь один пациент, которого, как ты думаешь, действительно нельзя не принять, — сказал Дэн. — Девочка с раком желудка. Ее зовут Фелисити…
— Фредерика, — поправил Джон. — Фредерика Биммель. Она в больнице Мерримэк-вэлли. Я хотел поговорить с ее онкологом и родителями.
— В субботу утром.
— Да. В субботу утром. — Джон потрясенно смотрел на Дэна. — Иисусе. Господи Иисусе. Эта твоя штука… я понятия не имел, насколько она у тебя сильная.
— Мы вернемся из Айовы к четвергу. В крайнем случае к пятнице.
«Если только нас не арестуют, — подумал он. — Тогда придется задержаться подольше». Он посмотрел на Билли, пытаясь понять — перехватил ли тот эту совсем не воодушевляющую мысль. Похоже, что нет.
— В чем там дело?
— Еще одна твоя пациентка. Абра Стоун. Она такая же, как мы с Билли, но ты, Джон, наверное, это уже знаешь. Только она гораздо, гораздо сильнее. Мои способности намного больше тех, что есть у Билли, но в сравнении с ней я — ярмарочная гадалка.
— Господи, ложки!
Дэн на секунду задумался, потом вспомнил.
— Она подвесила их к потолку.
Джон уставился на него.
— Ты и это у меня в мозгах прочел?
— Нет. Тут, боюсь, никакой мистики. Она мне сказала.
— Когда? Когда?
— Мы дойдем до этого, но не сейчас. Давай для начала покопаемся у тебя в голове по-настоящему. — Дэн взял Джона за руку. Это помогло — физический контакт всегда помогал. — Ее родители пришли к тебе, когда ей еще и года не было. Или, может, тетушка… или прабабка. Они беспокоились о ней еще до того, как она украсила кухню ложками, потому что в доме происходили странные случаи. Что-то с фортепиано… Билли, помоги мне.
Билли взял вторую руку Джона, а Дэн — свободную руку Билли. Круг замкнулся. Крохотный спиритический сеанс в Минитауне.
— «Битлз», — сказал Билли. — Только на фортепиано вместо гитар. Это было… не знаю. Но они чуть с ума не посходили.
Джон удивленно уставился на него.
— Послушай, — сказал Дэн. — Она разрешила тебе говорить. Она хочет этого. Доверься мне, Джон.
Джон Далтон сидел в задумчивости почти минуту. Затем рассказал все… за одним исключением.
Та история про «Симпсонов» по всем каналам выглядела чересчур странной.
Когда он закончил свой рассказ, то задал резонный вопрос: откуда Дэн вообще узнал об Абре Стоун?
В ответ Дэн достал из заднего кармана маленький потрепанный блокнот. На обложке волны разбивались о мыс, а подпись гласила: «Большой путь начинается с первого шага».
— Это с ним ты постоянно ходил? — спросил Джон.
— Да. Ты же знаешь, что мой куратор — Кейси Кей, верно?
Джон закатил глаза.
— Как можно забыть, если на собраниях ты всякий раз начинал со слов «Мой куратор, Кейси К., всегда говорит…»?
— Джон, никто не любит умников.
— Моя жена любит, — сказал Джон. — Потому что я чертовски сексуальный умник.
Дэн вздохнул.
— Глянь сюда.
Джон пролистал блокнот.
— Наши собрания. С 2001 года.
— Кейси сказал мне, что я должен посетить девяносто собраний за девяносто дней и о каждом оставить запись. Посмотри восьмое.
Джон нашел нужную страницу. Методистская церковь Фрейзера. Собрания, о которых он знал, хотя бывал там нечасто. Под записью аккуратными заглавными буквами было выведено слово АБРА.
Джон недоверчиво посмотрел на Дэна.
— В два месяца отроду она установила с тобой контакт?
— Ты же видишь — дальше идет следующая запись, так что я физически не мог вписать туда это имя позже, чтобы произвести на тебя впечатление. Разве что весь блокнот — подделка, но в АА многие видели меня с ним.
— Да я и сам видел, — сказал Джон.
— И ты, да. В те дни я всегда приходил на собрания с этим блокнотом в одной руке и с чашкой кофе в другой. Мои обереги. Тогда я еще не знал, кто она, да и мне, в общем-то, было по барабану. Просто еще одно случайное касание, вот и все. Так младенец в кроватке может вдруг взять да и схватить тебя за нос. Потом, два или три года спустя, она написала кое-что на доске с расписанием, которая стоит в моей комнате. Слово «Привет». После этого она постоянно выходила на связь, каждый раз в определенное время. Я даже не знаю, понимала ли она, что делает. Но когда ей понадобилась помощь, я оказался единственным, кого она знала и к кому обратилась.
— Что ей было нужно? В какие неприятности она попала? — Джон повернулся к Билли. — Ты знаешь?
Билли покачал головой.
— Никогда о ней не слышал. Да и в Эннистоне я почти не бываю.
— А кто говорил, что она живет в Эннистоне?
Билли указал большим пальцем на Дэна.
— Он говорил, разве нет?
Джон повернулся к Дэну.
— Хорошо. Допустим, ты меня убедил. Выкладывай остальное.
Дэн рассказал им о кошмарах Абры: о бейсбольном мальчике, фигурах с фонариками, женщине с ножом — той, что слизала кровь мальчишки со своих ладоней. О том, как Абра много позже увидела фотографию этого мальчика в газете.
— Как она смогла это увидеть? Потому что мальчик, которого они убили, тоже сиял?
— Почти наверняка из-за этого и случился первый контакт. Пока они пытали его — а по словам Абры, именно это они и делали, — мальчик пытался дотянуться до кого-нибудь… так и возникла связь.
— Которая сохранилась даже после того, как мальчишка — Брэд Тревор — умер?
— Думаю, точкой контакта стала принадлежащая ему вещь — бейсбольная перчатка. Абра может связываться с его убийцами потому, что один из них надевал ее. Как это происходит — она не знает, да и я тоже. В одном я уверен: Абра невероятно сильна.
— Как и ты.
— Смысл вот в чем, — продолжил Дэн. — Этими людьми — если они вообще люди — руководит женщина, которая, собственно, и убила мальчика. В день, когда Абра увидела фотографию Тревора в разделе пропавших детей местной газетенки, она смогла залезть в голову к этой женщине. А та — в голову Абры. Несколько мгновений они смотрели на мир глазами друг друга. — Дэн вытянул кулаки и провернул их в воздухе. — Перевертыш. Абра думает, что теперь они могут прийти за ней, и я с ней согласен. Она представляет для них опасность.
— Но есть еще кое-что, верно? — спросил Билли.
Дэн выжидающе посмотрел на него.
— У тех, кто сияет, кое-что есть, так? То, за чем охотятся эти люди. То, что можно добыть лишь убийством.
— Да.
— Эта женщина знает, где Абра? — спросил Джон.
— Абра думает, что нет, но нужно помнить, что ей всего тринадцать. Она может и ошибаться.