Присутствие Абры в голове у Дэна не было постоянным. Время от времени он чувствовал, как она куда-то уходит, прощупывает внешний мир — очень-очень осторожно — в поисках того, кто так сглупил, примерив бейсбольную перчатку Брэдли Тревора. Девочка рассказала, что Верные останавливались в городке под названием Старбридж (Дэн был твердо уверен, что она имела в виду Стербридж) и там свернули с федеральной трассы, двигаясь проселочными дорогами на четкий сигнал, испускаемый ее сознанием. Потом они завернули на обед в придорожное кафе, никуда не торопясь и растягивая последний этап путешествия. Они знали, куда она направлялась, и это их более чем устраивало, потому что Облачная падь была безлюдна. Верные считали, что девочка облегчает им задачу, и это было хорошо, но действовать приходилось очень бережно, как будто орудуя лазерным скальпелем на расстоянии.
В какой-то момент, когда перед внутренним взором Дэна промелькнула порнографическая картинка — какой-то групповой секс у бассейна, — он насторожился, но почти сразу же все исчезло. Дэн решил, что заглянул одним глазом в подсознание Абры, где, если верить доктору Фрейду, таятся все первичные образы. Позже он пожалеет об этом допущении, хотя и не почувствует угрызений совести; Дэн давно научился не совать нос в сокровенные мысли окружающих.
Одной рукой Дэн придерживал штурвал «Рива». Второй — зачуханного плюшевого зайца у себя на коленях. По обеим сторонам проносился дремучий лес, уже тронутый осенним багрянцем. Справа, на так называемом кондукторском сиденье, Дэйв продолжал знакомить дочь со скелетами из семейного шкафа.
— Когда твоя мама позвонила вчера утром, она рассказала, что у Момо в подвале стоит сундук. На нем написано «Алессандра». Ты же знаешь, кто это?
— Бабушка Сэнди, — ответил Дэн. Господи, даже голос его стал тоньше. Моложе.
— Умница. А вот этого ты наверняка не знаешь, и если что, я тебе ничего не рассказывал. Договорились?
— Да, папа, — уголки губ Дэна поползли вверх в то время как за много миль от него Абра улыбнулась получившемуся у нее набору костяшек для скрэббла: Ф О Н Т Л А.
— Твоя бабушка Сэнди закончила университет Олбани — государственный университет штата Нью-Йорк — и проходила педпрактику в средней школе. То ли в Вермонте, то ли в Массачусетсе, то ли в Нью-Гэмпшире, забыл, где именно. Отработала четыре недели из восьми, а потом взяла и уволилась. Но сразу не уехала, может, нашла подработку, официанткой или еще кем, но наверняка посетила кучу концертов и вечеринок. Она была…
(не прочь повеселиться)
Это заставило Абру вспомнить о сексуально озабоченной троице, которая лизалась и обжималась у бассейна под древнее диско. Буэ. У некоторых очень странное представление о веселье.
— Абра? — это была миссис Дин. — Твой ход, дорогая.
Если это надолго, у нее точно будет нервный срыв. Все было бы куда легче, останься она одна дома. Она даже подкинула эту идею отцу, но тот и слышать ничего не захотел. Даже если ее будет охранять мистер Фримэн.
Она выложила слово ФУНТ, использовав находившуюся на доске костяшку с буквой У.
— Ну спасибо, Абба-Дурочка, я как раз собиралась сделать этот ход! — надулась Эмма. Она повернула доску и сосредоточенно уставилась на нее с тем решительным выражением лица, которое сохранится у нее еще по крайней мере минут на пять. А может даже десять. А потом она выложит какие-нибудь дешевые слова вроде ДОЛ или СОН.
Абра вернулась на «Рив». Папин рассказ был довольно занимательным, хотя она знала об этом куда больше, чем отец подозревал.
(Эбби! Ты слушаешь?)
— Эбби! Ты слушаешь?
— Конечно, — сказал Дэн. «Мне просто пришлось отвлечься, чтобы сделать ход». — Интересно же.
— В общем, Момо тогда жила на Манхэттене, и в июне Алессандра приехала ее навестить. Беременная.
— Моей мамой?
— Так точно, Абба-Ду.
— Так мама — внебрачный ребенок?
Немного пересолила с изумлением. Дэн в своем странном положении одновременно участника разговора и подслушивающего умилился и развеселился: он понял, что Абра прекрасно знала о том, что ее мать незаконнорожденная. Люси уже год как ей рассказала. Сейчас, как ни странно это звучало, Абра старалась оставить отца в блаженном неведении.
— Да, малышка. Но в этом нет ничего позорного. Иногда людей… не знаю… заносит. На фамильном древе порой вырастают причудливые ветви, и ты имеешь полное право об этом знать.
— Бабушка Сэнди погибла через пару месяцев после рождения мамы, так ведь? В дорожной аварии.
— Да. Момо взяла к себе Люси на вечер, а в итоге вырастила ее. Поэтому они так близки, и поэтому маме так тяжело от того, что Момо стареет и болеет.
— А от кого забеременела бабушка Сэнди? Она рассказала?
— Знаешь, — сказал Дэйв, — вопрос, конечно, интересный. Если Алессандра и призналась Момо, та ни с кем не поделилась.
Он указал вперед, на просеку, разрезающую лес.
— Смотри, детка, мы почти приехали!
Они проезжали мимо знака «Зона отдыха „Облачная падь“ — 2 мили».
Группа захвата сделала краткую остановку в Эннистоне, чтобы заправить «Виннебаго». Заправка находилась в дальней части Мэйн-стрит, откуда до Ричланд-корт было не меньше мили. На выезде из города — за рулем теперь сидела Гремучка, а вечеринку у бассейна сменила нетленка под названием «Свингующие студентки» — Барри подозвал к себе Джимми Арифмометра.
— Ребята, надо поторапливаться, — сказал Барри. — Они уже почти приехали. Место называется Облачная падь. Я уже говорил?
— Говорил. — Джимми хотел было потрепать Барри по руке, но передумал.
— Они вот-вот усядутся за пикник. За едой-то вам и надо их брать.
— Все будет в лучшем виде, — пообещал Джимми. — Мы еще успеем выжать из девчонки достаточно пара, чтобы тебе помочь. Роза не будет против.
— Не будет, конечно, — согласился Барри, — но для меня уже слишком поздно. Может, у тебя время еще есть.
— Ты о чем?
— Посмотри на свои руки.
Джимми посмотрел и увидел, что на мягкой белой коже пониже локтей расцвели первые язвочки. Красная смерть. От этой картины во рту у него пересохло.
— Боже, опять началось, — простонал Барри, и вот уже там, где мгновением раньше лежало тело, опадает его одежда. Джимми успел увидеть, как Барри сглотнул и… нет уже никакого горла.
— Подвинься, — сказал Орех. — Пусти меня к нему.
— Да? И что ты сделаешь? Ему крышка.
Джимми прошел в кабину и уселся на пассажирское сиденье, которое освободил Ворон.
— Езжай в объезд Фрейзера по шоссе 14-А, — сказал он. — Так будет быстрее, чем рулить через центр. А потом поедем вдоль реки по Сако-ривер-роуд…
Гремучка постучала по GPS-приемнику.
— Я все запрограммировала. Думаешь, я дура или слепая?
Джимми едва ее слышал. Нельзя ему умирать. Он ведь еще так молод, а за горизонтом его ждут столько потрясающих открытий в мире компьютеров. Джимми подумал о циклах и о жуткой боли, которая сопровождала каждое возвращение из небытия…
Нет. Нет. Нельзя. Немыслимо.
Предвечернее солнце косыми лучами било в переднее стекло «Виннебаго». Красивый осенний свет. Джимми любил осень больше всего и намеревался выжить и путешествовать по стране с остальными Верными, когда та наступит вновь. И вновь. И вновь. К счастью, его окружали как раз те ребята, которые могли это обеспечить. Папаша Ворон — храбрый, находчивый и хитрый. Верные попадали в передряги и раньше. Папаша не подведет.
— Высматривай указатель на зону отдыха «Облачная падь». Не пропусти. Барри говорит, мы уже почти приехали.
— Джимми, у меня от тебя голова разболелась, — сказала Гремучка. — Иди посиди в салоне. Мы там будем через час, а то и раньше.
— Поднажми, — сказал Джимми Арифмометр.
Гремучка Энди улыбнулась и поднажала.
Они уже сворачивали на Сако-ривер-роуд, когда Барри Китаеза схлопнулся насовсем, оставив после себя одну одежду. Она все еще была теплой от сжигавшего Барри жара.
(Барри умер)
В мысли, долетевшей до Дэна, не было ужаса. И ни крупицы сострадания. Одно удовлетворение. Пускай с виду Абра Стоун была обычной американской девочкой — покрасивее некоторых и поумнее многих, но стоило копнуть поглубже (и даже не особенно глубоко), как обнаруживалась викингская дева с яростной и кровожадной душой. Дэн подумал, как жаль, что у нее нет братьев и сестер. Она бы защищала их даже ценой жизни.
Когда «Рив» выехал из леса и пошел вдоль огороженной пропасти, Дэн перешел на самую низкую передачу. Внизу в предзакатном свете солнца ярким золотом блестела Сако. Деревья, спускающиеся к воде по обоим берегам, полыхали оранжевым, красным, желтым и фиолетовым. Над ними низко — казалось, рукой подать, — плыли пухлые облака.
Поезд подъехал к табличке «Станция „Облачная падь“», пыхтя тормозами, и Дэн выключил движок. Он замешкался, не зная, что сказать, но Абра пришла ему на выручку:
— Спасибо, что пустил меня за руль, папа. А теперь давай устроим пудинг. — Абра только что составила это слово в гостиной Динов. — То есть пикник.
— Неужели ты еще голодная после всего, что съела в поезде? — поддразнил ее Дэйв.
— А вот голодная! Ты что, не рад, что я не анорексичка какая-нибудь?
— Да, — ответил Дэйв. — Вообще-то рад.
Дэн увидел краем глаза Джона Далтона, пересекавшего площадку для пикников опустив голову, бесшумно ступая по толстому ковру сосновых иголок. В одной руке у него был пистолет, в другой — винтовка Билли Фримэна. Автомобильную парковку окружали деревья; оглянувшись разок, Джон скрылся за ними. Летом и парковка, и все столы для пикников были бы заняты. Но в этот будний день в конце сентября в Облачной пади не было никого, кроме них.
Дэйв взглянул на Дэна. Дэн кивнул. Отец Абры — агностик по убеждениям, но живущий с католичкой, — сотворил в воздухе крестное знамение и последовал за Джоном в лес.
— Здесь так красиво, папа, — сказал Дэн. Его невидимая пассажирка теперь обращалась к Прыг-Скоку: больше рядом никого не осталось. Дэн посадил комковатого, потертого одноглазого зайца на один из столов и направился к первому пассажирскому вагону за плетеной корзинкой для пикника.