– Бомжа помнишь? Которого мы отсюда наладили.
– Ну…
– Повтори. Только покруче. И деду напомни – пусть побольше об этом складе болтает. Мол, валяются тут и снаряды, и бомбы – под ногами прямо катаются. Понял?
– Вроде…
– А потом рванешь.
– Так… это, шеф. Археологи эти, они саперов вызовут.
– Дурачина ты. Пока саперы соберутся, мы товар возьмем, баксы получим и разбежимся. Как зайцы в чистом поле.
– А Доктор?
Чашкин противно засмеялся:
– А мы ему его же препарат вколем – и он все забудет. Даже как его корову зовут. Понял?
– Вроде…
Чашкин забрался в кабину фуры, что-то там поделал и сказал в окошко Длинному:
– Сходи-ка, дверь проверь. Тут пацаны какие-то шастают.
Мы едва успели плотно прикрыть дверь и задвинуть засов. Он опять завизжал. А мы – похолодели. Но услышали испуганный голос остановившегося Длинного:
– Шеф! Тут крысы, видать. Пищат!
Что ему ответил шеф, мы не разобрали – мы таких слов не знаем. И рядом с керосином не курим.
Мы только услышали шаги Длинного и его слабый толчок в дверь:
– Порядок, шеф! Запёрто!
И вскоре все стихло.
Я уже начал было спускаться по ступеням, как вдруг Алешка сказал странным голосом:
– Дим, посвети сюда! – Не иначе все-таки какой-нибудь клад почуял.
Лучик фонаря обежал темноту и уперся в стену, недалеко от двери.
– Свети, свети, – запыхтел Алешка, и мне показалось, что он выковыривает из стены камень. – Иди сюда!
Я поднялся к нему и увидел в стене дырку. Алешка вытащил еще один камень, смело запустил руку в отверстие…
– Вот! – сказал он. – Я так и знал. Недаром Чашкин за эту дверь трясется.
– А что там? – спросил я.
– Сумка с баксами, – спокойно ответил Алешка. – Тыща штук, не меньше. Ясно, здесь Чашкин свою добычу прячет.
И он снова вложил камни в стену.
А я все еще стоял, разинув рот.
– Как же ты догадался? – наконец спросил я.
– Очень просто.
Все у него просто!
– Тут на полу бумажка валялась, я ее подобрал: сто долларов! Наверное, в темноте из сумки выпала.
– Покажи, – я все еще не мог поверить в случившееся.
– А я ее обратно в сумку сунул.
Честный какой!
– Ты пока никому не говори об этом, – посоветовал Алешка. – Они нам пригодятся.
Еще бы! Тыща штук баксов!
Но честный Алешка имел в виду совсем другое…
Мы быстренько выбрались тем же путем, закрыли крышку люка и забросали ее камнями.
А потом, поднявшись наверх, решили все-таки сходить к оврагу.
И как же хорошо было наверху! И небо сияло, и ласточки прочеркивали его своим стремительным полетом, и березки на древних стенах, как флаги, трепетали своей свежей листвой. И ящерицы грелись на камнях.
Ну их, эти подземелья! С сокровищами, скелетами и танками.
Не дойдя немного до воротной башни, мы отыскали чуть приметный след автомобильных колес и пошли по нему. Он вел нас сначала по двору монастыря, а потом свернул в пролом в стене и стал спускаться среди леса к оврагу. Опять свернул в еще большую гущу деревьев и, петляя между ними, вывел нас к совсем незаметному въезду в подвал.
Мы заглянули туда, встретились глазами с тоскливыми фарами грузовика и пошли домой.
Вот теперь действительно все ясно.
По дороге мы разломили шоколадку и запили ее водой из фляжки. Вот и хорошо – не пришлось умирать от голода и жажды в вонючем подземном болоте.
Мы, из-за пережитых приключений, чуть не забыли про свои удочки. А возле них топтался дед Степа. И в бороде его пряталась усмешка.
– Это тайный агент Чашкина, – напомнил мне Алешка. – Ты с ним поосторожнее. Не откровенничай.
Я незаметно положил в траву монтировку и молоток и поздоровался с дедом. Алешка тоже что-то буркнул.
– Иде рыбка-то? – хихикнул ехидный дед. – Иль не ловится?
– Почему не ловится? – удивился я. – Мы вчера целое ведро натаскали.
– Вот такие вот караси! – Алешка пошире развел руки. – Монастырские!
Дед недоверчиво вытаращил глаза:
– Не врете?
– Мы никогда не врем и не курим! – сказал я.
– Особенно, – добавил Лешка, – возле бочки с бензином.
– Это почему? – совсем запутался дед.
– Дядя Федор не велит.
– Большой начальник?
– Не знаем, – сказал Алешка. – Мы его ни разу не видели.
– Тьфу! – плюнул дед себе на бороду. – Совсем старика запутали! Дали б мне лучше удочку, тоже охота карася поймать.
– Нельзя, – отказал я. – Папина очередь пришла. У него карась на два кэгэ сорвался.
– А на что ловил-то? – полюбопытствовал дед.
– На гайку, – сказал Алешка. – Ему дядя Федор дал.
– Очень уловистая, – добавил я.
Дед ошалело смотрел то на меня, то на Алешку.
Мы смотали удочки и направились к себе. Дед помолчал, потом спросил нам вслед:
– А вы где были-то?
– В монастыре, – сказал я. – Боеприпасы искали. Вы ж говорили нам, что их там целый склад остался.
– Да сбрехал я, – признался дед. – Один человек попросил – я и сбрехал, чтобы туда бомжи не лазили.
– Какой человек? Большой начальник?
– Дядя Федор… Тьфу! Милиционер один. А никакого там боеприпаса и нет.
– А вот и есть! – сказал я. – Мы там гранату нашли.
– Где? Покажь! – загорелся любопытством дед.
– Уже нету, – сказал я. – Она взорвалась.
– Ага, – небрежно добавил Алешка. – Мы ее только в руки взяли – она и рванула.
И мы безжалостно повернулись и пошли.
А дед как-то жалобно и растерянно пробормотал нам вслед:
– Вы б в пруду всеж-ки скупались бы.
Дался ему этот пруд!
В нашем стойбище было все спокойно. Мама лежала с книгой возле палатки. Папа с дядей Федором, большим начальником, – под машиной. С одного края машины торчали их ноги, с другого – головы.
Мама нашего прихода не заметила – она крепко спала. Мы по-тихому вернули на место инструменты и фонарик. А потом заглянули под машину – что они там делают? А они ничего не делали. Они тоже спали.
Сонного молока, что ли, опять напились?
Ну, мы не стали их будить, посчитали свои наличные деньги и сбегали на шоссе. Там, мы уже знали, под указателем «Рыбхоз» одна бабуля постоянно торговала живой рыбой.
Правда, на этот раз рыба у нее была не живая, а мороженая. Но мы все равно купили какую-то здоровенную на все наши деньги. А вернувшись, засунули ее в ведро с водой. Она была такая длинная, что ее пришлось свернуть в кольцо.
Мы поставили ведро на самое видное место и забрались в палатку. Здесь было душновато, тепло и уютно. И тишина кругом стояла летняя. Только муха где-то жужжала. Да время от времени шуршали страницы маминой книги. Но это не она их листала, а легкий летний ветерок.
А мы, уткнувшись головами, обсудили наши дела. И высказали друг другу свои предположения по этому загадочному делу.
Картина нарисовалась такая. Преступная группа во главе с маленьким Пугалом присмотрела монастырь для своих темных дел. А чтобы никто им не мешал, они пустили слух через деда Степу о том, что в монастыре остались всякие взрывчатые вещества со времен войны.
Потом они достали милицейскую форму, нарисовали на своем «жигуленке» гаишные знаки и стали останавливать на дороге большегрузные машины с дорогими товарами.
Придравшись к какой-нибудь ерунде в документах водителей, они отгоняли фуру в сторонку и… Вот тут полной ясности пока не было. Понятно одно – они каким-то образом вводили им сонный препарат, изготовленный Доктором. Водители засыпали, а проснувшись, ничего не помнили. Фуру с товаром тем временем бандиты перегоняли в подвал монастыря – этот шум ночью и свет мы и увидели в первую же свою ночевку.
Потом товар перегружали в другие машины и увозили на продажу. А чтобы не вызвать подозрения, эти машины сопровождал маленький Чашкин на будто бы гаишном «жигуленке».
Вот и вся их преступная механика. Простая, но хитрая.
А сейчас они получили сведения, что скоро на шоссе появится еще одна фура с дорогими вещами. И бандиты готовятся и ее похитить.
– Вот фиг им! – сказал Алешка.
И я знал – так и будет.
Едва мы закончили свое совещание, как зашелестели, уже по-настоящему, страницы маминой книги. И зазвенели гаечные ключи под машиной.
– Что-то ребят долго нет, – сказала мама.
– Клев, наверное, хороший, – ответил папа. – Увлеклись.
– Какой клев? – удивился дядя Федор. И по его кряхтенью мы догадались, что он выползает из-под машины. – Какой клев? Вон удочки-то, стоят себе!
Тут мы услышали, как папа подошел к ведру и присвистнул. В ту же секунду Алешка поехал на спине из палатки. А я – следом. Это папа вытащил нас за ноги.
И поставил перед нами ведро с рыбиной. Дядя Федор тоже на нее уставился. А мама сразу же нацепила фартук и достала рыбочистку.
– Где? – коротко спросил нас папа.
– В пруду, – коротко ответили мы.
– На что?
– На гайку… – по инерции брякнул Алешка. – Тьфу… На шайбу… Ой, опять напутал… На лягушку.
Папа подцепил рыбу за жабры и поднял над ведром. Присмотрелся. Задумался.
– Ничего не понимаю, – признался он. – Это же треска!
– Треска, – согласились мы, хотя только что об этом узнали.
– Треска – морская рыба, – уверенно сказал папа. – Она в пресных водоемах, тем более – в прудах, не водится.
Мы растерялись, но никто этого не заметил.
– Значит, водится, – спокойно сказал Алешка. – Сам видишь!
А мама нас поддержала и упрекнула папу:
– Если ты не можешь поймать такую рыбу, это не значит, что ее не бывает.
– Не бывает! – разгорячился папа. – Треска бывает только в море.
– Ну и что? – сказал Алешка. – Нам архитектор говорил, что на смоленской земле сколько-то миллионов лет назад было море.
– Точно! – подтвердил дядя Федор. – Я тоже где-то слыхал. В Курске, кажется.
– Может, эта треска и сохранилась, – рассудительно предположил Алешка. – До наших дней.
Папа секунду соображал. Потом схватил удочку и спросил: