– Поел.
– Ну тогда пошли. Хватит есть меня глазами – я всё чувствую. Я оценила твою деликатность,
Она подходит вплотную и её феромоны глушат и без того невеликий подростковый самоконтроль.
13
Поспать особо не получается. Каждый раз, когда мы собираемся заснуть, ребёнок начинает ворочаться и вскрикивает. Приходится вставать, укачивать, кормить.
С одной стороны, где-то интересно: что-то типа тренажёра семейной жизни. С другой стороны — даже одна такая ночь ярко показывает, что у всего есть своя изнанка. И в придачу к каждой чашке приятного прилагается ведёрко тяжёлого труда.
В итоге, часов в 5 утра, когда ребёнок засыпает в очередной раз, мы уже не пытаемся ложиться, а идём на кухню.
— Ты что будешь?
— Кофе. Только кофе. Покрепче. Много сахара. — Выражение глаз Лены похоже на сфинкса.
— Есть не хочешь? — мне неудобно начинать есть в одиночку, а есть хочется.
— В пять утра? Боже упаси. Только кофе. — Монотонно на одной ноте тянет Лена.
Достаю из стола турку, высыпаю из банки заранее смолотую массу зёрен (хорошо, что уже смолол — вот бы кофемолка сейчас на всю квартиру взвизгнула), проделываю остальные манипуляции и через 3 минуты разливаю по чашкам. Себе делаю большой бутерброд.
За бутербродом приходит неожиданная мысль, которую тут же озвучиваю:
— Интересно, а если гарем и жён несколько, и таких детей, как она, — взгляд на дверь комнаты, — двое или трое, как тогда спать мужику?
— Наверное, если жён несколько, мужик не встаёт ночью к ребёнку, — так же монотонно выдает Лена. — Но вообще, чтоб это воспринимать нормально, женщине надо родиться в той среде. Хотя-я-я-я, если большая любоффь, если все — очень яркие индивидуальности, и нет противоречий в межличностных отношениях…
— Слушай, а как может не быть таких противоречий между двумя или более самками в одном замкнутом пространстве? — интересуюсь, не смотря на неподходящее для философии время суток. — Всегда же есть конфликт интересов? Хотя бы и внутренняя конкуренция за мужчину?
— Конфликты, Мелкий, есть всегда и везде. Даже там, где всего одна жена. Вопрос не в наличии конфликтов. А в умении всех сторон находить компромиссы. Это я тебе как взрослая тётя и дипломированный психолог говорю. Чем выше личное чувство ответственности у каждого члена такого коллектива — тем меньше градус противоречий внутри коллектива.
— Упс, ты ещё и психолог? — удивляюсь.
— Когда разводилась, взяла на год академку — мы одногруппники с ним были, не хотела больше видеться. Чтоб год дома не сидеть, отнесла документы на биофак в универ, там кафедра психологии. Почти все предметы совпадают — профили то общие, зачли автоматически, философия не в счет. Ну и моя мама — декан этого биофака… Через год на биофаке перевелась на заочное, сессии — не проблема, знания-то из меда. В итоге, получила два диплома.
— Не буду спрашивать, помогала ли мама.
— Эй, Мелкий, вот ты сейчас что, хочешь меня обидеть?! Я всегда училась добросовестно и сама! Мама — это одно. Допустим, она может помочь и поступить, и закончить. Но потом настанет время работать лично и самостоятельно. Тогда что, тоже маму звать? Странно, считала, ты понимаешь такие вещи… Обидел.
— Эй-эй-эй! Стоп! Я не со зла, я по тупости! В данном случае, я — жертва стереотипов. Извини. Дай я тебя примирительно поцелую.
— Простила. Не говори так больше. — И без всякого перехода, — Второй девушке обо мне рассказал уже?
Наверное, мои выпученные глаза выглядят красноречиво.
— О, значит, уже какая-то беседа была, — удовлетворённо говорит Лена, выхватывая с моей тарелки последний бутерброд.
— Ну зачем?! — от возмущения захлёбываюсь. — Я же предлагал: давай я и тебе сделаю поесть?! Лен, ну зачем брать с чужой тарелки? Неприятно же! Давай сделаю ещё — тебе персонально? Да, беседа была…
— Видишь, как ты охраняешь свою жратву, — хихикает Лена. — Очень иллюстративно. Для понимающего человека. Такая деталь характеризует больше, чем мимика и речь.
— Откуда знаешь про девушку? Ты видишь чужие мысли?
— Ну-у-у…, ладно, не буду мучить. Ты воспринимаешь меня как самку?
— Да, а что, есть сомнения? — демонстративно оскорбляюсь в ответ.
— Не, сомнений нет… это я так, тешу своё самолюбие. Идёшь для меня на жертвы — один шнапс чего стоит. Для шестнадцатилетнего — сто процентов прореха в бюджете. Я оценила.
— Ну, не такая и прореха, скорее жалко выбрасывать деньги на бессмысленное, как то алкоголь, табак, прочая бесполезная лабуда.
— Эта лабуда полезная с точки зрения оказания влияния на меня. В данном случае, этот твой жест тоже сказал о тебе гораздо больше, чем ты сам думаешь. К ребёнку тоже всю ночь ты первый скакал. В общем, мелкий, выглядишь ты старше своих лет, сам себя кормишь, можешь позаботиться о себе и том, кто с тобой вместе. Физически — регулярные потребности определённого деликатного характера у тебя уже более чем сформированы и оформлены, отбросим неуместную стыдливость. Значит, что?
— Что?
— Значит, подсознательно твой мозг как минимум начал искать потенциальную партнёршу. А скорее всего — даже выбрал кандидаток. Инстинкт размножения — он такой, по мозгам здорово бьёт. В смысле, меняет даже подсознательные программы действий. Как специалист говорю. Учитывая твою таранную целеустремлённость, кандидатку в партнёрши ты давно нашёл. Я права?
— Ну, как бы да…
— Судя по последним нескольким часам, до физического контакта у тебя с ней не доходило?
— Ну, да… в итоге не срослось.
— Учтём, что ты достаточно привлекателен, с деньгами, не болтун, вообще мачо. Значит, что?
— Что? — Снова тупо повторяю рефреном.
— Значит — это скорее всего дама твоего возраста. И физически есть барьеры возрастного и нравственного характера.
— Ну, примерно…
— А учитывая твоё патологическое чувство ответственности, и троекратное отсутствие вчера, ты сто процентов встречался, общался, и пытался расставить все точки над «Ё», — она весело смотрит мне прямо в глаза.
— Ну, да…
— Не парься, мелкий. Это я тебя психотерапевтирую. Говори, что тебя ещё тревожит.
— Да тревоги, как таковой, нет, есть непонимание…
— … как с нами обеими быть дальше? — снимает с языка Лена.
— Ну. Но давай до конца расскажу. Она – армянка наполовину, у них с этим строго (я сейчас про интим). Мне она отказала под этим соусом, зато предложила себя ни в чём не ограничивать – но я пока не знаю, как к этому относиться. По мне, отказ от контакта с близким человеком – это разрыв близких отношений с близким человеком. Получается, близкий человек не может рассчитывать на тебя в важном для себя вопросе.
— Как же непросто, да? Есть варианты. Как с нами обеими быть — очень во многом зависит от того, чего ты от нас обеих хочешь, и на что ради этого готов. И — снова для профилактики — я сейчас с тобой говорю, как со взрослым мужиком. Которого я воспринимаю, как альфу и как мужика. С которым мне хорошо и уютно, не смотря на внешнюю странность всей ситуации.
— Зачем тогда мелким называешь? У меня имя есть. Защитная реакция психики?
— Да. Она, — коротко бросает Лена, так же глядя мне в глаза.
— Ну-у-у, чего я хочу… У меня есть мечта. Я уже начал над ней работать.
— Кто бы сомневался. Давай, делай мне бутерброд, я уже согласна.
— Жизнь — очень короткая штука, и основные цели надо успеть достичь лет до пятидесяти. Если я хочу в жизни успеть всё — нужно быть серьёзным во всём, считай это моим принципом. Получается, в отношениях тоже нужно быть серьёзным. — Чёрт, хлеб закончился. Где-то должен быть лаваш. — Я сейчас не могу сказать, как оно так всё закрутилось, наверное, гормоны виноваты. Ситуация глупая — если с точки зрения разума. Но я вас обеих воспринимаю серьёзно. При этом, Анька говорит, что большинство отношений, начатых до двадцати пяти, распадётся в первые два-три года. Значит, всерьёз меня не воспринимает уже она. Держи свой бутерброд. Стереотипно принято считать, что зам меня сейчас решают не мозги, а тупость и гормоны.
— Это она не тебя, а себя всерьёз не воспринимает… Стесняется отсутствия опыта… Нам, женщинам, вообще свойственно стесняться. В общем, мелкий, совет психолога лично тебе: если тебе с нами хорошо, если ты не планируешь с кем-то из нас прекращать общаться, если ты готов и дальше проявлять чудеса своей патологической ответственности и бороться за нас обеих — нас надо знакомить. Сразу говорю: я не знаю, как оно будет, и кто из нас как может взбрыкнуть, включая меня. Ты прав: женской конкуренции в одном гареме никто не отменял, хи-хи. Хотя о гареме речь и не идёт… Но если у тебя есть Цель, и мы обе — часть твоего Пути, то чем раньше ты начнёшь укладывать выпирающие кастрюли в своём рюкзаке, тем больше шансов, что доберёшься, куда хотел. Сразу оговорюсь: сейчас советую гипотетически и со стороны. Я себе программу своих действий не выбрала, я пока просто развлекаюсь и рассуждаю отстранённо, со стороны.
Сдерживаюсь и не говорю, что у мозга — два разных «рисунка»: когда человек собирается действовать или когда гипотетически рассуждает, глядя в телевизор. Впрочем, возможно, женщины и сами себе умеют не признаваться, мало ли. Особенно после недосыпа.
Некоторое время едим бутерброды.
— Слушай, мелкий. У меня, конечно, есть уже моё мнение… Но должна же я всё равно задать свой наивный вопрос… а ты точно понимаешь, во что ввязываешься? Ты ещё ребёнок во многих планах, в том числе в эмоциональном — ну, по крайней мере, должен им быть. Ты понимаешь, что сейчас можешь очень быстро оказаться в хомуте на всю жизнь, и корректировать что-то потом будет очень болезненно и сложно? Если в шестнадцать, с твоими серьёзными для твоего возраста материальными ресурсами, но абсолютно незрелой эмоциональностью, начнёшь педалировать вопрос отношений и докатишься до женитьбы?
— Лен, — смотрю на неё, как взрослый на ребёнка. — Ну кто в моём детском возрасте думает мозгами, к которым ты сейчас призываешь? А не гормонами? Если всё, что ты говоришь, так и есть, я что — способен сейчас отключить гормоны и включить мозги? Включить критичность, в частности?