Постоянно тренируюсь всё это время не только в зале бокса. Санация открытых слизистых, которые вижу, для меня теперь вообще не проблема.
– Готово, – медленно опускаю веки, повернувшись к Шаматову. После чего поворачиваюсь к девушке. – Вот наши номера, возьмите визитку. Я вижу, что уже к вечеру у вас всё пройдёт, это просто легкое недомогание. Если же, не дай бог, будет иначе – пожалуйста, позвоните нам и скажите. Тогда будем думать, что дальше. Вероятно, направим к другому врачу. Но, повторюсь, я чётко вижу, что у вас с горлом всё в порядке.
«Только из клеток шлак пусть выведется» – добавляю мысленно.
В своём компе переписываю у Шаматова её данные, ставлю дату, своё видение диагноза и тип санации.
Помимо эмоций, я уже различаю виды микрофлоры – по индивидуальным частотам, потому моё воздействие уже тоже ранжируется на типы импульсов.
Обновлённый файл с первой записью через локальную сеть кладу в оговоренное место на компе Котлинского.
Через пять минут в мессенджере от него приходит большой палец.
У Шаматова ничего интересного для меня больше не происходит. Внимательно наблюдаю за всеми посетительницами и вынужден согласиться, что Али Шафетович оказывает на всех без исключения пациенток колоссальное психологическое влияние. Далеко не все были радостны изначально. Поначалу, войдя к нему, некоторые испытывают тревогу, уныние, и далее по списку. Но выходят от него все в ресурсном положительном состоянии.
Делаю вывод, что корректировать эмоциональный фон своего собеседника через свои возможности я всё же могу. Если даже у Шаматова, богатого тестостероном, это на уровне гормонов вон как шикарно получается. Надо будет потренироваться.
Ближе к концу, ко мне на рабочий комп по мессенджеру приходит сообщение от Котлинского: «У вас сегодня больше ничего интересного у Шаматова, я посмотрел запись. Поднимайся ко мне».
У Витальевича, кроме него самого, сидят Сергей Владимирович и тот самый пациент, у которого сустав сбоил из-за позвоночника.
– Саня, глянь, кое-что должно было измениться. – Едва не приплясывает вокруг от нетерпения Котлинский.
Для экономии времени, укладываем пациента прямо на диван.
Концентрация. Скан.
– А ведь позвонок таки на место встал, – констатирую удивлённо. – на нерв не давит.
– Ну ничего себе «встал»! – Начинают синхронно возмущаться Котлинский и мужчина.
– Я его знаешь сколько на гиперэкстензии тянул?! – продолжает возмущаться Котлинский.
– Думал, рожу, – добавляет пациент. – Кстати, в суставе полегче.
Сергей Владимирович тихо хихикает на стуле.
– Плазмолифтинг ему начали вкатывать, кстати; изменения, по его личным ощущениям, уже есть, – продолжает Котлинский. – Но хочу попробовать… А вдруг получится…
– Да не получится эта твоя псевдонаучная галиматья! – Ни с того ни с сего, перебивая, начинает горячиться Стеклов, который Сергей Владимирович. – Игорь, ну не восстановился ещё ни один сустав, б… Чуть не выругался из-за тебя!
– Вот. Он меня мало того, что врачом не считает, так ещё и при пациенте так корректно себя ведёт, – ехидно замечает Котлинский, зачем-то тестируя сустав на подвижность.
– Пардон, Костя, – ничуть не смущается Стеклов, – но зачем тебя вводить в заблуждение! Скажи спасибо, что не титан!
– Сергей, пожалуйста, дай мне договорить, – мягко, но как-то удивительно начальственным тоном тихо бросает Котлинский, и я начинаю понимать, почему он добился того, чего добился. – Костя, ты ничего не теряешь. Консервативными методами мы и так с тобой всё откатаем. Но лично у меня есть подозрение, что можно исправить и последний штрих. О котором Саша нам сейчас расскажет.
– Вам сразу по суставу? – быстро схватываю, что он имеет ввиду, я. Котлинский кивает в ответ. – Некроза нет. Регенерация запустилась. Вижу будто очаговую вспышку регенеративных процессов, вероятно – место укола при плазмолифтинге. Там постепенно восстанавливается его нормальный обмен веществ, судя по динамике частот. Я помню его проекцию. НО. Есть но. Синовиальная сумка. Частоты в неё стабильно сбиты. Я ничего не утверждаю: у нас нет опыта. НО я бы поработал с его синовиальной сумкой. Если получится добиться, что «правильная» частота зафиксируется, и не будет спадать, не исключаю и полного восстановления сустава.
Котлинский, потирая руки, поворачивается к Стеклову:
– Давай так. Всё, что ты наметил – катаем по полной. Костя, ты спину и мышцы качаешь?
– Да, всё по Бубновскому, – отзывается пациент, всё ещё лежащий лицом вниз. – только в зале возле дома, тренажёры те же.
– Но в дополнение к твоему курсу, пусть Саша попробует с «сумкой» поработать? Хуже не будет.
– Ну, если только так, – неохотно соглашается Стеклов.
– У меня, кстати, новости. – Сообщаю. Котлинский машет рукой, типа, можешь говорить прямо здесь . – Я начал подключать иглы. Акупунктура. Предлагаю именно на этом случае попробовать весь комплекс. Проблема с суставом будет не в том, что я не могу подать частоту, куда надо. А в том, что его ткани будут маятником возвращаться к этой сбитой частоте. А нужно добиться, чтоб вернулась природная.
– Иглы помогают? – коротко спрашивает Котлинский.
– В данном случае, механически врезаясь в меридиан, да. Они «фиксируют» частоту принудительно. Я бы начал с трёх иголок, хуже точно не будет. Но помочь может здорово. – Видя сомнения в глазах Стеклова и нездоровый энтузиазм Котлинского, добавляю, – Я уже пробовал на Лене. Все детали на ней отработал. Техника лично мне – полностью понятная. Как работает – видно. Анатомию я тоже вижу.
– Костя, решай, – не даёт никому слова вставить Котлинский, заглушая набирающего воздух для возражений Стеклова. – Консервативно, полностью точно не получится назад откатить. А тут – появляется шанс. На крайний случай, предложение с титановым суставом в силе, а-га-га-га-га! – оглушительно смеётся Котлинский, не находя поддержки у окружающих. – Ладно я пошутил, – сконфуженно говорит он, и тут начинаем смеяться мы. Со Стекловым.
– Ну, терять и правда нечего. Давайте пробовать. – робко звучит с дивана от Константина.
– Что нужно? – тут же берёт быка за рога Котлинский, поворачиваясь ко мне.
– Кушетка стандарт. Вата, спирт. Для начала – примерно десять сеансов по часу. По результатам – смотрим. Иглы есть, у Лены из Пекина ящик одноразовых. Потом если что надо будет прикупить…
– Послезавтра ты во сколько можешь утром? – обращается Котлинский к Косте.
– Утром – как вам удобно.
– Саша, тогда прямо в моём кабинете, послезавтра к девяти утра ко мне, не к Шаматову. Его я предупрежу, – распоряжается Котлинский. – Кушетку принесут прямо сюда. Десять дней тут постоит.
– Пожалуйста, не волнуйтесь, – на всякий случай считаю своим долгом успокоить Константина. – Хуже точно не сделаю. Улучшить – очень большие шансы.
– Да я вам как раз больше верю, чем некоторым, – лёжа косится Константин в сторону обоих докторов. – После позвоночника. Словами не опишешь, но когда диск встал на место, я физически почувствовал, что некоторые проблемы были именно из-за этого. Про сами боли в спине и ощущения разрушающегося позвоночника даже не буду. Сейчас их намного меньше. И регенерацию чувствую физически.
_________
На плавании, после тренировки Смоляков просит меня задержаться.
– Саша, ты видишь, что перестал расти? И в результатах, и в отдаче тренировочному процессу? – В фойе бассейна, присев в кресло, в лоб начинает он.
– Да, Виктор Александрович…
– Ты тренировки пропускаешь. На тренировке, когда приходишь, вроде и не сачкуешь, выкладываешься – с активностью всё в порядке, но с пониманием тренировочного задания – я уже вижу проблемы. Ты не «вникаешь», зачем делаем какое упражнение, и откатываешь всю программу без души. Как робот.
– Это плохо?
– Давай с этим разбираться. У меня только один вопрос: ты ещё хочешь в чемпионы? Или что-то изменилось? – Смоляков держит паузу. – Я всё пойму правильно, но скажи мне об этом сейчас. Чтоб я не вкладывал в тебя месяцы и годы времени, если тебе это не нужно.
– Извините, что не сказал раньше. Мне очень нравится вода и всё, что с ней связано. Но за последний месяц в жизни были кое-какие изменения. Я не получаю прошлого удовольствия от воды. Мне интересно, полезно. Но почему-то перестало быть приятно.
– Ну, на силе воле и чувстве долга тоже можно далеко забраться, в хорошем смысле, – задумчиво говорит Смоляков.
– Вот вы сейчас очень критично отозвались об этом подходе с моей стороны. Я как раз из чувства долга, вернее, из рефлекса цели, и выкраиваю последний месяц время на плавание.
– Что-то дома? Есть проблемы, могу помочь?
– Боже упаси, Виктор Александрович! Спасибо! Новшества приятного характера, потому приходится работать в двух местах. Ещё – на бокс пошёл. Там тоже сильные нагрузки. Вот всё в сумме навалилось.
– Саша, я сейчас скажу одну вещь, спасибо, что ты всё объяснил и не стал скрывать. – Напрягается Смоляков. – Ты уже ничего не достигнешь в плавании. Я это уже вижу.
– Ничуть не спорю с вашим опытом, но объясните, если можно? – Мне действительно любопытно.
– У тебя сейчас глаза не горят. Вот ты про семейные изменения говоришь – горят. Про работу – горят. Про бокс – горят. А в бассейне у тебя перестали гореть глаза . При сегодняшней конкуренции в плавании – мало аккуратно посещать. Нужен талант плюс колоссальное желание. А у тебя я не вижу самого главного : воли к победе. Мотивации. Как в прошлом году, когда ты с разрезанной ногой на области в призёры вошёл, когда полиэтилен тебе на бээфе клеили на заплыв.
Что-то такое вспоминается от предыдущей памяти. Ты смотри, это тело, оказывается, тоже было не «мясо», а где-то боец… правда, по-своему.
– Сейчас даже не уверен, что стал бы так напрягаться ради одного заплыва, – честно признаю сь.
– Вот и я об этом. Что делать будем? – Смоляков закидывает ногу на ногу, скрещивает пальцы двух рук в замок и заводит ладони за затылок, откидываясь назад.