а выросла в разы. Ума не приложу, как ты всё это успевал. За заведующую временно Тамара Павловна снова, она жутко этим недовольна. Пациентов тьма, дневной стационар вообще пока что на прием новых пациентов закрыт. Всех в терапию, а там Татьяна Тимуровна тоже этому не очень-то и рада. Да и в принципе… Я вот каждый день допоздна по адресам катаюсь, декабрь, все болеют.
Точно, я же совсем и забыл со всеми своими проблемами, что на дворе декабрь. Скоро новый год, праздник, новогодние каникулы.
— Я постараюсь выздороветь как можно скорее, — заверил тем временем Николай Дашу. — Спасибо тебе!
— Выздоравливай, — ответила та. — Слушай, может тебе принести что-нибудь? Витамины, сок?
— Ну у меня же мигрень, а не грипп, — усмехнулся в ответ Николай. — Ничего не надо, спасибо.
— Ладно, — слегка разочарованно ответила Даша. — Тогда я пойду?
— Иди, — я услышал, как Николай проводил Дашу в коридор и закрыл за ней дверь.
— Умеешь же ты девушек отшивать, мой бывший клон, — усмехнулся я, выбираясь, наконец, из шкафа. — Она же в гости напрашивалась.
— Зачем, когда у меня есть Света, — невозмутимо ответил Николай.
— И давно это она у тебя есть? — поинтересовался я. — А то я уже не в курсе всех событий твоей жизни. Не забывай, ты всё ещё для всех я.
— Как же запутанно, — буркнул Николай. — Ну что, больничный лист у нас есть, что дальше?
— Думать, — пожал я плечами. — А ты ещё и ужин приготовить можешь.
— Хорошо, — обреченно кивнул Николай, отправляясь на кухню.
Я же снова включил новости, и под монотонный бубнеж диктора принялся думать, что делать дальше. Проблема в том, что меня ищут сейчас по всей стране. Нельзя вернуться в Москву, например, и снова спокойно работать там. Да и не хочу уже, если честно. Я очень благодарен судьбе, за то, что вернулся в свой родной городок. Здесь жизнь стала какой-то настоящей, несмотря на мое ненастоящее имя и лицо. Друзья, коллеги, родители. Не хочется всё это терять.
А значит, выход один. Пойти в полицию самостоятельно. Найтись, наконец. Сказать, что я — это я. Придумать легенду, где я был всё это время.
Если меня начнут проверять на каких-нибудь тестах, то ничего не найдут. Ведь магический очаг я уничтожил. Про мою связь с Николаем тоже никто не знает. Для них он — это Михаил Звягин, абсолютно непричастное к событиям лицо.
Большую часть документов из квартиры Пономарева я выкрал. Значит то, в чем заключался эксперимент — никто не знает. Знают только, что я был подопытным против воли. Да и сама лаборатория сгорела, так что уже ничего не найдут.
Тут мои размышления прервал звонок Екатерины Вениаминовны. Я чуть было не ответил, но на всякий случай решил дать трубку Николаю. Поставив на громкую связь. Всё-таки я не уверен, что она не сможет понять по голосу что я — это уже не я.
Поэтому я экстренно оторвал Николая от приготовлений ужина и сунул ему телефон.
— Алло, Михаил Алексеевич, добрый вечер, — раздался голос Екатерины Вениаминовны. — Мне сказали, вы на больничный ушли?
— Да, мигрень совсем замучала, — отозвался Николай. — Я бы по пустякам не стал его брать.
— Я понимаю, — ответила собеседница. — Но это, конечно, ужасные новости. Поликлиника без вас разваливается, даже не знаю, как это возможно.
— Уже скоро буду в строю, — заверил её Николай. — Как вам на новом месте?
— Жду не дождусь, когда передам его тебе, — усмехнулась Екатерина Вениаминовна. — Устала уже от всей этой суеты. Так что поправляйся скорее!
— Обязательно, — ответил Николай, отключаясь.
Он вернулся к приготовлению ужина, а я задумчиво присел там же, на табуретке.
— Кажется, без нас там поликлиника страдает, — проговорил я.
— Ещё как, — не поднимая головы от разделочной доски, подтвердил Николай. — Я забыл тебе сказать, но Света тоже писала, что там завал полный. Она тоже бегает, не в силах справиться. Чуть ли не каждый второй пациент тебя ищет.
— Точнее, уже тебя, — улыбнулся я. — знаешь, я решил пойти в полицию самостоятельно. Показать, что я жив. Придумать какое-то оправдание, почему не появлялся. И зажить спокойно.
— Это точно хорошая идея? — обеспокоенно спросил Николай. — Ведь ты можешь просто скрываться?
— Жить, как Пономарев, не выходя из квартиры? — ответил я. — Нет, это не мой вариант. Я так не хочу.
— Ладно, если ты так решил, действуй, — ответил Николай. — Когда пойдешь?
— Через пару дней. Надо до конца отойти от операции, а сегодня ночью у нас ещё дело.
— Какое это? — заинтересовался Николай.
— Увидишь, — улыбнулся я. — Давай, ужином корми.
После ужина мы дождались темноты, и я повел Николая в лес, прихватив найденные документы и большую цепь. Николай смотрел с удивлением, но вопросов не задавал.
— Итак, для начала проведем ритуальный костер, — торжественно проговорил я, зайдя подальше в гущу леса. — Сожжём все улики про лабораторию.
— Это точно обязательно? — спросил Николай. — Всё-таки это такие научные труды. Это великое открытие.
— Обязательно, — кивнул я. — Люди ещё к нему не готовы. А для нас эти бумаги представляют опасность.
И мы сожгли все документы, таким образом навсегда прощаясь и с экспериментом, и с лабораторией, и с Пономаревым.
После этого я взял цепь и несколько раз обмотал вокруг дерева. Затем сделал видимость того, что этой цепью был прикован человек.
— Скажешь в полиции, что тебя держали в лесу? — догадался Николай.
— В точку, — ответил я. — И теперь смог показать, где именно. А на большую часть вопросов ответить не смогу, ссылаясь на амнезию.
— Звучит как план, — проговорил Николай. — Знаешь, меня ещё волнует, что я, получается, украду всю твою жизнь в этом городе. Твои друзья будут моими, твои знакомые — моими знакомыми. Меня будут уважать, как тебя. А ты снова начнешь как с чистого листа.
— Один друг у меня уже есть, — с улыбкой ответил я. — И это ты. А с остальными я всегда могу подружиться заново.
— Ты мне даже больше, чем друг. Ты как брат, — проговорил Николай. — Теперь всё будет хорошо.
Через пару дней я отправился в полицейский участок. Николая оставил дома, несмотря на все его попытки пойти со мной. Это выглядело бы странно.
— Добрый день, — представился я на пропускной. — Меня зовут Дмитрий Павлович, и я хочу заявить о своем похищении.
Глаза сидевшего за стеклом полицейского надо было видеть. Не говоря ни слова, он сорвался с места и убежал куда-то со всех ног. Через пару минут пришла целая толпа, среди которых я разглядел и Даню. Ну что ж, начнем.
— Дмитрий, расскажите нам все по порядку, — проговорил Данила, усаживая меня на стул в кабинете.
— Я, если честно, мало чего помню, — растерянно ответил я. — Голова мутная, я не знаю, где был всё это время. Хорошо начинаю помнить только с момента, как оказался в лесу. Мужчина приковал меня цепью к дереву, и изредка приходил и кормил.
— Какой мужчина? — Данила покопался в папке и достал фотографию Пономарева. — Вот этот?
— Да, он, — подтвердил я.
— Он был один? — спросил кто-то из полицейских.
— Да, один, — снова подтвердил я. Я был готов к этим вопросам. Логично, что меня могут начать подозревать в убийстве Пономарева. Личный мотив, как месть за мое похищение. Поэтому надо подстраховаться со всех сторон.
— А потом он перестал приходить, — продолжил я свою легенду. — Я не знаю, сколько прошло времени. И мне удалось выбраться. Когда я вышел из леса, я узнал этот город. Потому что это мой родной город. И сразу же пошел к вам.
К этой части легенды я тоже подготовился, специально пару дней сидел без еды и воды. Мало, конечно, но обезвоживание сейчас точно есть.
Кто-то из полицейских опомнился и поспешил вызвать скорую помощь.
— Когда вам станет лучше, вы сможете показать это место? — спросил Даня.
— Конечно, — кивнул я. Цепь была накинута мною в перчатках, но несколько отпечаток поверх этого я поставил. Всё продумано.
— Вы, наверное, пить хотите? — вдруг опомнился Данила, протягивая мне стакан с водой.
— Очень, спасибо, — я жадно принялся пить. Всё-таки два дня жажды — не шутки.
Тут приехала скорая помощь и в участок зашла фельдшер Краснопеева. Я чуть было не поздоровался, но вовремя вспомнил, что я-то теперь её не знаю.
— Да уж, в полицию меня ещё не вызывали, — усмехнулась девушка, поставив свой чемоданчик на стол. — Кто из вас пациент?
— Вот сидит, — кивнул Данила. — Единственный, кто здесь выглядит болеющим.
— Да, а я думала вас надо лечить. Бледный вы какой-то, — парировала фельдшер. — Разойдитесь чуть-чуть.
— А вас к пациенту пускать можно? А то выглядите совсем не как врач, — проговорил Даня, тем не менее послушно отодвигаясь.
— А вас к преступникам? А то выглядите совсем не как полицейский, — ответила Краснопеева. — Так, что тут у нас.
Она начала проводить со мной все процедуры, которые обычно я проводил с пациентами. Эх, надеюсь, когда всё это закончится, я смогу снова стать врачом.
— Обезвоживание сильное. Истощение, совсем небольшое, — подвела она итог. — Хотя голодать тоже мог долго, просто без еды человеческий организм способен справляться куда дольше. Что с ним было?
— Это уже неважно, — поспешил ответить Даня. — Окажите первую помощь, в больницу забирать нельзя. Мы его в областной центр повезем.
— Ох, если вы так хорошо всё знаете, то зачем вам я, — съязвила фельдшер. — Сейчас всё будет.
Она вколола мне пару препаратов и пристроила капельницу с глюкозой и физраствором. На швабру, естественно.
— Всё, сделала что могла, — заключила она, направляясь к двери.
— Я вас провожу! — поспешил воскликнуть Даня, выходя за девушкой. Не было его минут пять. Долго же он провожает.
Наконец, довольный полицейский вернулся в кабинет.
— Так, сначала покажете нам место, где вас держали, — распорядился он. — Затем отвезем вас в центр, на полное обследование.
Это я тоже предвидел, им нужно было узнать, проводились ли на мне какие-то эксперименты. Только вот они ничего не узнают, следов уже нет.