о какое-то.
Слава Богу, что ситуацию немного разбавляли девушки-медсёстры. Хотя и среди среднего медперсонала Вита с удивлением приметила нескольких симпатичных парней. Диво дивное.
Действительно, аномальная зона, но тем лучше. Может, и её личная жизнь, наконец, фейерверками заиграет, а то погрязла бедная Виталина в рутине, как в болоте.
Плановых операций на субботу назначено не было, роженицы пока не поступали, но зато активно работал абортарий. Кто-то забеременел, пока муж по командировкам скитался, и от чужого мужика залетел, а кто-то, имея семерых по лавкам, со своим законным супругом расслабился. Мало ли этих случайных беременностей, а гинекологу всё это, пардон за грубое слово, разгребать.
Виталина ненавидела аборты и сразу обозначила, что заниматься прерыванием беременностей категорически не хочет. Мол, идейные убеждения. Кира отнеслась к подруге с пониманием. Тем более, что в местном абортарии вполне законно окопался и активно хозяйничал их постоянный работник: акушер-гинеколог Игорь Петрович Мордоватов. В узких кругах — Морда. Не любили коллеги Игоря, хотя особого повода себя ненавидеть он вроде как не давал.
Кира вихрем пробежалась по отделению и быстро откланялась — сегодня она не дежурила и планировала, как следует, выспаться.
— Вечером с Андрюхой и Вованом в местный ночной клуб пойдём. Нужно жирок растрясти. Не задерживайся тут! — шепнула она Виталине по-свойски, засовывая ей в карман ключ от своей квартиры, — И… Морду контролируй.
— Зачем контролировать? Он пьёт? — удивилась Перекатиполе, потому что Мордоватов был намного старше её и, конечно, опытней. Скорее, это ему, взрослому доктору, нужно было поручить за неоперившейся Витой следить.
— Не знаю, Вит. Не нравится мне мужик этот. Что-то в нём отталкивающее есть. Он уже третий год работает, но никто его так и не раскусил. Женщины постоянной нет, женат не был. Странный. Выпивает иногда, но в меру. Не наш человек.
— Понятно.
Через пару минут Виталина Геннадьевна осталась в ординаторской одна. Она разулась, аккуратно отодвинув неудобные туфли в сторону (тогда о кроксах и не слышали), и с наслаждением положила ноги в синих хирургических брюках прямо на рабочий стол, ненароком сминая истории болезни, лежащие на краю горкой.
Мордоватов должен был приступить к своей богопротивной работе в районе десяти утра, а пока Виталина Геннадьевна могла расслабиться и изучить документы. Но изучать ей ничего не хотелось — хотелось спать и пить. Чёртово похмелье.
— Доктор, хи-хи, здравствуйте, — молодая дежурная акушерка бесцеремонно ввалилась в ординаторскую, забыв постучаться, — Сидите-сидите, я ещё не такое видела. Игорь Петрович вообще иногда до трусов раздевается. Хи-хи…
— До трусов? Зачем? — Виталина Геннадьевна обалдела, но ноги всё-таки опустила, — Ой, истории помяла. Вот, чёрт!
— Не переживайте. До трусов, потому что жарко. Меня Маша зовут, я здесь пять лет работаю и всё-всё знаю. Хотите кофе? Или Вы чай любите? Может быть, что-то покрепче, пока начальства нет? — Маша точно нигде не пропадёт. Бедовая и очень общительная девчонка.
— А можно кофе с коньяком? — выпалила Вита, не подумав, и тут же осеклась. Вдруг, проверка? — Хотя это ни к чему, наверное. Я же на работе.
— Не бойтесь, я — могила. Никому, — Маша жестом показала, как зашивает свой болтливый рот. Ага, так ей Вита и поверила!
— С другой стороны, я здесь временно…
— Сейчас всё будет!
Пара часов пролетела незаметно. Попивая заряженный кофе Виталина изучила все истории болезни, сделала обход, поменяла пару назначений и уже хотела, было, прилечь отдохнуть перед телевизором, как в ординаторскую ввалился крепкий и румяный мужик, бритый наголо.
Это и есть Морда?
— Здорово, новенькая? Не рожает никто? Странно. Такое тут редко бывает. Повезло тебе. Как зовут? — голос у мужчины был тонким и высоким, что звучало для его солидной комплекции довольно странно, но ничего неприятного Вита в Морде не заметила.
— Виталина Геннадьев…
— Витка? Отлично. А я Игорян. Будем знакомы, — обрадовался мужик и протянул Вите ладонь для рукопожатия. Та смущённо пожала его обросшую рыжими волосами руку. С такими толстыми и короткими пальцами только гинекологом работать. Да уж.
Не успела Виталина хоть что-то произнести, как Мордоватов скинул с себя почти всю одежду, оставаясь в одних семейных трусах. Стыдливая Перекатиполе поспешно отвела глаза, но Игорян принялся беззастенчиво гарцевать перед ней по всей комнате, демонстративно хлопая дверцами шкафов и разыскивая, по всей видимости, свой рабочий костюм.
— Машка… куда она мой костюм дела? Вот, Машка-ромашка! — ругался он беззлобно, радостный, что смутил своей наготой юную девушку-врача, — А, вот же он! Слепой стал, старый совсем. Уже сорок лет скоро. Эх-хе-хе…
Ждать, пока шумный Мордоватов переоденется и отправится на своё рабочее место, Виталине пришлось минут десять. За это время она услышала, как мало Игорян получает и как много работает, как надоели ему глупый главный врач с безумным начмедом, и то, что он, Игорь Петрович Мордоватов — лучший акушер-гинеколог района и всей страны.
Похоже, Кира права — мерзкий тип. Не их человек.
А потом началось нечто странное.
Вначале в дверь робко постучали, а потом так же неуверенно заглянули. Пижама, зарёванные глаза, русые волосёнки, собранные в кривой пучок. Пациентка.
— Проходите, пожалуйста. Что-то случилось? — произнесла Виталина Геннадьевна доброжелательно, — Вам плохо? Вы из какой палаты?
— Я не из палаты, — голосок пациентки, совсем девчонки, был тихий и испуганный, — Я на… аборт. А там, — девушка замялась, не находя слов, — Может быть, я не понимаю чего-то.
— Что такое? — Вита слегка напряглась. Не хотелось бы сложных проблем в первый рабочий день.
— Там… доктор.
— Да, доктор. А! — догадалась умная Виталина Геннадьевна, — Вы к мужчине-доктору не хотите, да? Стесняетесь?
— Да нет же. Я знала, что врач — мужчина. Просто… просто…
— Что случилось?
— Ну, он на женщине… сверху… это. Может быть, я чего-то не понимаю?
— Хм. Пойдёмте.
Ещё никогда Виталина не передвигалась так быстро. Она легко нашла манипуляционную и велела перепуганной девчонке ожидать снаружи. С замиранием сердца открыла дверь. Весёлый Игорь Петрович насвистывал незамысловатую мелодию и активно работал кюреткой (*медицинский инструмент для выскабливания слизистой оболочки матки).
— О, Витка! Заходи, поможешь.
— А Вы один работаете?
— Да, Машка-ромашка вышла куда-то.
— Я сейчас её позову.
— Ни к чему. А ты, если хочешь, заходи.
— Нет, у меня дела, — Виталина выскользнула из кабинета мышкой, осторожно прикрыла дверь и озадаченно вздохнула.
— Всё хорошо? — юная пациентка избегала смотреть доктору в глаза.
— Ну, да.
— Наверное, я пойду.
— Куда?
— Домой. Кажется, я передумала аборт делать. У меня уже есть дочь. А где один ребёнок, там и второй. Вырастим. У меня муж хороший.
— Ваше решение. Наверное, это правильно.
— Спасибо.
— Роженица поступила! — по коридору неслась взволнованная Маша, — Стремительные роды. Похоже, до родильного зала не довезём. Побежали, Виталина…
— Геннадьевна.
— Ага. Витальевна.
— Геннадьевна!
Глава 3
Домой Виталина Геннадьевная заявилась поздно вечером, уставшая и замученная. Теперь понятно, почему на улицах не видно женщин — они все рожают. Просто кошмар!
Киры, конечно, уже не было. Неудивительно. Радостная, что можно, наконец, расслабиться, подруга уже наверняка вовсю тусила со своим Вованом в местном клубе. А Вите не хотелось ничего: ни танцевать, ни обниматься. Только спать. Она плюхнулась на застеленную кровать прямо в одежде и удовлетворённо засопела. Пожалуй, при таком режиме работы её надолго не хватит. Учитывая, что завтра заступать на сутки… О-о.
Может быть, не так уж и плоха её скучная женская консультация?
А сегодня дежурит Мордоватов. Странная личность. Что такого он мог делать с пациенткой, находящейся под внутривенным наркозом? Неужели то, о чём Виталина подумала? Разве так бывает? Да ещё дверь не запер. Может, просто привиделось расстроенной девушке? Понятно же, что та не хотела аборт делать, ревела. Вот, и поплыла картинка перед глазами.
Зато одну маленькую жизнь спасли. Виталина улыбнулась. В дверь отчаянно и громко затарабанили. Кого к ней черти принесли? Неужели Кира вернулась? Не должна так рано. Да и свой ключ у хозяйки есть.
— Дайте мне умереть! — Вита неохотно встала с кровати и поползла открывать дверь, шаркая ногами, словно зомби. Всё тело гудело и ныло.
— Ну, вот, застал тебя, наконец, с женским днём! — произнёс Андрюха, широко улыбаясь, и протянул Виталине букет розовых тюльпанов.
— С каким днём? Сегодня 4 марта.
— Весь март — женский. Не знала?
— Женский? Ну, пусть будет так. Спасибо. Люблю тюльпаны, — Вита с удовольствием приняла цветы и улыбнулась в ответ, — Приятно.
— Ты к разврату готова? — Андрюха оглядел её с ног до головы и хмыкнул, — Такое впечатление, что на тебе весь день мешки с картошкой возили, и ты вот-вот упадёшь.
— Примерно так и было. Стремительные роды, обвитие пуповины, тазовое предлежание. Впрочем, тебе вряд ли неинтересно. Кажется, я умираю.
— Э, погоди-погоди! Не умирай. Не так быстро. У нас с тобой ещё не было ничего. Я против, — Андрюха бережно схватил Виту за талию и увлёк на кухню, — Нужно срочно выпить чая, с чем-нибудь сладким. Например, с конфетой. Во, — он извлёк из кармана большую шоколадную конфету, — Любишь «мишку на севере»?
— Я не очень конфеты люблю, — возразила Виталина, сонно зевая.
— А это не для удовольствия. Это лекарство. Садись за стол. Сейчас я тебя лечить буду, — произнёс Андрей командным голосом и принялся хозяйничать. Он поставил на плиту чайник и полез в холодильник, — Колбаса. Отлично. Один бутерброд не повредит.
— После колбасы я ещё быстрей усну.