– Это хорошо. Но неужели вы не видите, какую «контрабанду» везут японцы? Ведь не парижские же духи они собрались упаковывать в саженные ящики, и совсем не зря они расспрашивали о грузоподъемности судов. Представьте себе, идет такой «контрабандист» ночью посреди пролива. Вдруг его замечает дозорный корабль, датский ли, шведский ли – безразлично. Безразлично даже, замечают его на самом деле, или это ему только кажется. Что он, по-вашему, сделает в таком случае?
– Выкинет груз за борт.
– Именно. За борт летят эти самые огромные ящики, А наутро оказывается, что фарватер заминирован, причем по чистой случайности, разумеется, именно тогда, когда там должна пройти наша эскадра. И никто не виноват, потому что к тому времени, когда виноватых начнут искать, таинственный контрабандист пропадет бесследно.
– Мне кажется, что вы преувеличиваете опасность.
– А мне кажется, что я даже не представляю ее истинных размеров. Вы читали добытые мною телеграммы японцев, в них тоже говорятся о минировании проливов. Есть еще один вариант, который они предлагает использовать. Какой-нибудь шальной пароход может ночью протаранить любой из наших кораблей. По слухам ведущий японский специалист по минному оружию – капитан 1 ранга Ода – прибыл в Швецию.
– Нет, японцы понимают, что это может плохо для них кончиться, и не пойдут на такое. Генерал-адмирал считает это маловероятным»
– Вот последняя из перехваченных нами телеграмм. От морского атташе в Париже,
«По слухам, балтийская эскадра идет на восток около 20 октября н. ст. Прошу употребить вое способы препятствовать ходу эскадры, какой бы пены это ни стоило и несмотря на риск жизнью наших служащих. При эскадре идут суда с припасами, они должны быть уничтожены. Но главное внимание обратите на эскадру из 5 броненосцев, которым нужно поставить главные препятствия. Обдумайте способ постановки мин на пути, это нужно делать возможно конспиративно. От секретности исполнения зависит успех дела».
Прочитав это, атташе надолго задумался. Хеккельман же продолжал:
– Девять нанятых мною судов патрулируют зону проливов. Капитаны, конечно, сущие живодеры, и за деньги они сделают все, что угодно. Но если один, как я знаю, японцу отказал, то вполне вероятно, что может найтись другой, более сговорчивый. Ведь если я их сумел уговорить, то могли это сделать и другие.
– Вы получите 50 тысяч рублей и 100 тысяч франков.
– Да не о деньгах идет речь. Не только о них. Поймите, я боюсь, что японцы тоже организовали наблюдение за проливами, и смогут держать под контролем все передвижения Второй эскадры. А это означает, что они могут свободно выбрать место и время нанесения удара. И я буду бессилен помешать этому, так как мне не удалось нащупать японских агентов.
– Да успокойтесь вы, наконец. Какой удар?
Хеккельман безнадежно посмотрел на атташе.
– Вы ведь знаете, что японцы строят в Англии несколько миноносцев?
– Нет, не знаю! – огрызнулся атташе. – Я ничего не знаю. Нас официально уведомили, что последний корабль, построенный для Японии на английских верфях, был спущен на воду два года назад – 18 марта 1902 года, это действительно был миноносец, так что если вы говорите о нем, то ваши сведения несколько запоздали. И вы за эту информацию выманили у меня...
– А вы хотите, чтобы вас официально уведомили, что «Джон Браун» действительно строит новые миноносцы для адмирала Того? Ждите! – невежливо перебил его Хеккельман.
– Вы забывайтесь, милостивый государь! – сорвался на крик атташе.
Хеккельман опустил глаза и уже спокойнее сказал:
– Извините, господин атташе,
Атташе довольно улыбнулся и, тоже успокоившись, добавил:
– К тому же, постройку корабля скрыть невозможно, мы бы давно о ней знали.
– Скажем точнее – трудно. Очень трудно, но все-таки возможно.
– И тем не менее, убедительных доказательств вы не представили.
– Господин атташе, я вижу, вы мне не верите. В конце концов – это ваше дело. Но я прошу, я требую, наконец, чтобы полученная мною информация была немедленно передана в Петербург, а также адмиралу Рожественскому, когда эскадра прибудет к датским берегам. Желательно использовать для этого дипломатические каналы, это будет быстрее.
Атташе неприязненно поджал губы,
– Требовать вы можете у себя, в охранном отделении. Морское министерство вам не подчиняется, Я сделаю то, что нахожу нужным. Также я доведу до сведения начальства и свою точку зрения на данный вопрос.
– Я не смог купить построечные чертежи, что видимо вам надо. Но есть и другое достаточно убедительные доказательства. Смотрите,
Хеккельман достал из кармана сложенную телеграмму и протянул ее атташе,
– «Неизвестные миноносцы крейсируют у входа в Вигсе-бугт», – медленно прочитал тот.
– Что вы скажете на это? – торжествующе опросил Хеккельман. – Это капитан шхуны «Элен» извещает меня, как и было условлено.
– Что означает «неизвестные миноносцы»?
– Это означает, что они не несли никакого флага.
– Но военный корабль должен...
– Видимо, не каждый. Этот факт вы сочтете достаточным доказательством?
Атташе, чуть замявшись, ответил:
– Если он будет подтвержден другими источниками.
– Вы мне все-таки не верите? – снова начал злиться Хеккельман.
– Верю, я это уже говорил. Но последствия, к которым может привести принятие мер безопасности, могут оказаться слишком серьезными. Нужно проверять и перепроверять каждый факт, каким бы бесспорным он ни казался. Мы исследуем ваши сообщения по своим каналам, и тогда будут сделаны надлежащие выводы.
Хеккельман устало махнул рукой.
– Я рассчитываю на получение новых телеграмм, – сказал он, – и потому возвращаюсь в отель «Феникс», так как агентам дан этот адрес. В случае необходимости я буду искать вас в Пальмехавене в «Отель д'Англетер».
– Лучше было бы выбрать какое-нибудь другое место.
– У нас нет на это времени. Счет идет уже на часы, а, может быть, и на минуты. Ведь эскадра прибудет в ближайшие дни, нужно действовать напрямик. Да и какое это имеет значение, ведь буквально через три-четыре дня господин Симонсен и мистер Арнольд исчезнут навсегда. Кстати, поспешите с переводом денег. Честь имею.
– Честь имею.
Атташе проводил Хеккельмана взглядом, полным ненависти, и даже скрипнул зубами.
Клапье-де-Колонг на мгновение остановился перед дверью адмиральской каюты, сглотнул подступивший к горлу скользкий комок и прерывисто выдохнул. Потом быстро перекрестился и, решившись, робко постучался.
– Разрешите?
– Проходите, – глухо прозвучало в ответ.
Клапье-де-Колонг протиснулся в полуоткрытую дверь. Рожественский сидел за столом и что-то писал. Не вставая, он слабым движением ротки указал на кресло. Флаг-капитан осторожно присел не краешек, Рожественский отложил в сторону бумагу и углубился в изучение следующей.
Клапье-де-Колонг тихо маялся. Ежедневные встречи о «Великим Зиновием» были настоящей пыткой для него – уже через пять минут беседы с адмиралом, он чувствовал себя нашкодившим мальчишкой, которого ожидает заслуженная выволочка, и, как правило, предчувствие не обманывало. Вот и сейчас флаг-капитан и думать забыл о принесенной почте и мучительно пытался сообразить: с какой же стороны последует удар?
Когда в тяжелой, вязкой тишине адмиральского салона раздался мелодичный бой часов, Клапье-де-Колонг невольно вздрогнул. Рожественский отодвинул в сторону бумаги и поднял тусклые, глубоко запавшие глаза на своего флаг-капитана.
– Как идет погрузка угля?
Клапье-де-Колонг нервно дернул подбородком, словно воротник неожиданно стал ему тесен, и ответил:
– Нормально, ваше превосходительство. К вечеру должны закончить.
– Грузить. Грузить как можно больше. В бункера, На палубы. Уголь – вот что сейчас для нас главное, – голос Рожественского был тих и ровен, и это путало флаг-капитана еще больше,
– Но броненосцы теряют остойчивость, – ужасаясь собственной смелости, рискнул возразить он.
Каменное лицо адмирала смягчилось, на нем проступило что-то вроде удивления,
– Вздор, обязаны выдержать, раз я приказываю.
Флаг-капитан открыл было рот, но только молча склонил голову. Адмиральские усы чуть шевельнулись.
– Что еще?
– Почта, ваше превосходительство.
– Давайте, – протянул руку Рожественский, не двигаясь с места.
Клапье-де-Колонг привстал, протягивая ему пакеты.
– От нашего посланника в Копенгагене господина Извольского, – пояснил он. – Секретно и весьма срочно.
Рожественский вскрыл пакет, небрежно швырнув обрывки на пол. Пока он читал, глаза его начали разгораться мрачным пламенем, ноздри нервно задергались.
– С-сволочи, – свистящим шепотом произнес он.
– Простите? – не понял флаг-капитан.
– Мерзавцы! – рявкнул адмирал, уже не сдерживаясь, и припечатал бумагу к столу ударом кулака.
Он вскочил, резко отодвинул кресло так, что то едва не опрокинулось. Подойдя к иллюминатору, Рожественский скрестил руки на груди и, глядя на неяркое солнце, с трудом пробивающееся сквозь толстое стекло, прерывающимся от злобы голосом сказал:
– Посланник извещает меня, что по сведениям, полученным из источников, заслуживающих полного доверия, япошки готовят какую-то диверсию в проливах.
– Но ведь мы благополучно прошли узости, – сказал Клапье-де-Колонг
– Да! – порывисто повернулся адмирал. – И это настораживает меня еще больше!
Он подошел к столу.
– Нас извещают, что при выходе из проливов нас могут ожидать японские миноносцы.
Флаг-капитан от удивления даже привстал.
– Японцы? Здесь?!
Рожественский рассмеялся сухим отрывистым смехом, похожим на карканье.