В половине восьмого он был уже в территориальном отделении милиции, где многое узнал об интересующей его женщине. А позже ехал с ней в одном автобусе. Сергей Владимирович благодарил судьбу за то, что в салоне оказалось много народу. Как только он вышел вслед за ней из автобуса, сразу же завернул в ближайший подъезд, накинул на плечи плащ и надел солнцезащитные очки.
Встреча, которую он ждал, состоялась.
Они встретились около здания панорамы «Бородинская битва». Капитан Качалов, предъявив контролеру свое удостоверение, вошел внутрь здания и, стоя на лестнице, отмечал каждый их жест, старался по губам угадать смысл беседы.
Разговор длился минут пятнадцать. По всему было видно, что эти двое — мужчина и женщина — остались недовольны друг другом. Капитан Качалов глаз не спускал с мужчины в модном, отливающем всеми цветами радуги плаще. А он, кончив разговор, закурил и медленно двинулся по Кутузовскому проспекту. Потом резко повернулся и бросился к троллейбусной остановке. «Опытный или что-то вспомнил», — подумал Сергей Владимирович и занял очередь на троллейбус.
Выйдя вслед за незнакомцем, Качалов «проводил» его до дома, определил на слух, на каком этаже хлопнула дверь, зашел в соседний подъезд, подождал, а потом разыскал дворника.
— Первый подъезд, третий этаж, говорите? — уточнил дворник. — Это, должно быть, Ковалев.
...— Ковалев? — переспросил полковник Батурин. — Трудновато сразу по памяти. Давайте-ка лучше сходим к нашим девушкам, посмотрим документы, — полковник встал, застегнул китель на все пуговицы и первым пропустил в дверь Качалова.
Когда снова вернулись в кабинет, Павел Михайлович хитро прищурился:
— Что, именинником себя чувствуешь? Думаешь, за кончик уцепился? Подождем. А сейчас вызывай машину — и в отделение.
В коридоре Сергей Владимирович столкнулся с капитаном Струмилиным. Тот схватил Качалова за рукав:
— Какой-то техник-смотритель тебе звонит, никому другому ничего говорить не желает.
Качалов вошел к себе в кабинет и стал ждать. Минут через пятнадцать техник-смотритель позвонил опять. Капитан взял трубку.
— Да... Большое спасибо... А я целый день в бегах... Через полчасика буду в отделении... Очень хорошо... Договорились...
Сергей Владимирович тут же набрал номер телефона начальника отдела.
— Капитан Качалов, товарищ полковник... Лестница нашлась... В отделение привез... Нет, недавно... А кто из экспертов? Пусть зайдет ко мне, ему все равно по пути... Есть!
Техник-смотритель и Качалов встретились, как старые знакомые. Сергей Владимирович долго жал ему руку.
— Вы понимаете, что получилось? — оживленно рассказывал техник-смотритель. — Разговариваю я, значит, с жильцами, и тут подходит Митрошин, шофер. «Что, говорит, митингуешь?» Кто-то возьми и скажи ему: «У техника лестницу украли». «Какую лестницу?» — спрашивает он. Ну, я ему и сказал. Тогда он ударил себя в грудь кулаком и говорит: «Я вор, я твою пропажу увез!».
Оказалось, что в ту ночь шофер поздно вернулся из рейса и с разрешения заведующего гаражом поставил свой «газик» у дома. Когда он чуть свет приехал в гараж и полез в кузов, то увидел там лестницу. Подумал, что на стройке кто-то подшутил над ним — подбросил ему эту лестницу. Он вытащил ее и оставил в гараже. Техник-смотритель уговорил Митрошина немедленно ехать за лестницей и привезти ее сюда.
Эксперт в это время, вооружившись лупой, тщательно осматривал стойки и каждый марш лестницы. Закончив осмотр, он отозвал Качалова в сторону.
— В некоторых местах лестница залита гудроном. Удалось изъять пять пальцевых отпечатков. Придется проводить дактилоскопирование.
Сергей Владимирович, что-то прикинув в уме, ответил:
— Пока мы знаем только троих прикасавшихся к лестнице: техника-смотрителя, дворника и шофера. Может быть, кто-нибудь пользовался лестницей в гараже? Ну что ж, будем выяснять.
Потом Сергей Владимирович еще долго беседовал с сотрудниками милиции. Они тоже не теряли времени даром — установили, с кем был связан Ковалев.
Совещание в отделе затянулось до позднего вечера. Павел Михайлович Батурин внимательно слушал высказывания подчиненных, но в разговор не вступал. Наконец, когда страсти утихли, он откашлялся, вышел из-за стола и, как бы рассуждая вслух, сказал:
— Сложилось два мнения по делу: немедленно задержать Ковалева, то есть Гундосого, и подождать с этим. Допустим, мы задержим его. А что дальше? Он ведь будет все отрицать. Нет, надо набраться терпения. Подождем заключения эксперта, опознания и выберем из восьми дружков Ковалева того или тех, кто был с ним. И правильно здесь говорили, что лестница как вещественное доказательство может отпасть и появится другой «подъемник» на второй этаж. Правильно и то, что мог быть и третий соучастник преступления, который бросил лестницу в кузов грузовика. Я считаю, надо оставить Ковалева под наблюдением. Может, он сам выведет на соучастников или они к нему пожалуют. Нет возражений?
Никто не возражал. Когда все разошлись, Павел Михайлович позвонил начальнику научно-технического отдела.
— Батурин... Что сижу? Значит, надо... А ты чего застрял? Это я уже пережил... Мой? Мой окончил инженерно-физический... Ну, не буду занимать линию, а то вдруг позвонит... Да ты не беспокойся, сдаст. Ты вот что мне скажи: как там наш заказец?.. К утру?.. Ну, есть!
Утром полковник Батурин, не заходя в отдел, сразу же поднялся к экспертам. Присев на край стола, долго читал заключение. Остался доволен.
— Большое дело — наука, — подытожил полковник, положил документ в папку и вышел. В коридоре он встретился с Качаловым, спросил:
— Вы на опознание?
— Так точно! — ответил капитан и зашагал к выходу.
...На этот раз Сергей Владимирович прошел в палату беспрепятственно. Сев возле раненого на предложенный медсестрой стул, он справился у Аркадия Самуиловича о здоровье, пожелал ему поскорее выздороветь и приступил к делу.
— Я привез несколько фотографий. Может быть, среди них...
— В свое время я работал юристом, — перебил капитана Аркадий Самуилович. — Давайте, что вы там принесли.
Сергей Владимирович передал потерпевшему лист тонкого картона, на котором были наклеены три фотографии.
Руки раненого дрожали. Как будто раскрывая тайну, он с волнением прошептал:
— Тот, что справа!
Понятыми согласились быть медсестра и санитарка. Сергей Владимирович тут же оформил протокол предъявления фотографий на предмет опознания личности и уточнил у пострадавшего еще некоторые детали происшествия.
Быстро пролетели сутки, и, когда Сергей Владимирович вновь перешагнул порог кабинета Батурина, ему показалось, будто продолжается вчерашнее совещание. Стараясь не шуметь, капитан Качалов примостился у входа на одном стуле с майором Макаровым.
Докладывал старший инспектор Струмилин.
— Мы имеем заключение экспертизы, утверждающее, что один из пальцевых отпечатков, изъятых с бруса лестницы, принадлежит Сергееву по кличке Серега-Хмырь. Я с группой занимаюсь им. У меня возникли опасения, что Сергеев, видимо, почувствовал надвигающуюся грозу, потому и скрылся. Вторая неделя пошла, как он не показывается дома. Считаю необходимым не только проверить его связи, родных, но и дать телефонограмму всем подразделениям о его розыске и задержании. У меня все.
— Вопросы есть к товарищу Струмилину? — спросил полковник. — Нет? Тогда предоставим слово капитану Качалову.
Сергей Владимирович положил перед начальником отдела протоколы и вернулся на место.
— Я обойдусь краткой информацией. Потерпевший сразу же опознал по фотографии Ковалева. Есть интересная подробность: какой-то молодой человек спрашивал в больнице о состоянии здоровья пострадавшего, а молодых родственников и товарищей по работе у него нет.
Павел Михайлович подвел итоги совещания и в конце обратился к Качалову:
— Вы, Сергей Владимирович, знаете Ковалева в лицо, вам и карты в руки. Брать его надо подальше от дома. А потом уж и обыск. Товарищ Струмилин, за вами Сергеев.
После встречи у «Бородинской панорамы» Гундосому полегчало. Он рассуждал: «Жив старикан, ну и хрен с ним. А мы и не старались его укокошить. Интерес ходить с «вышкой» за плечами». От этих мыслей он даже подобрел и решил купить и отвезти Римке подарок.
В комнату вошла мать, спросила:
— Ужинать будешь?
— А как же, — ответил сын. — Ужин — вещь полезная.
— Ну, тогда иди, отец ждет на кухне.
Гундосый прошел на кухню и шепнул отцу на ухо:
— Давай по маленькой, батя?
— Это можно, — отец от удовольствия потер руки.
Поужинали. Гундосый заперся в уборной, вытащил из-под ванной пистолет, долго вертел его в руках, подумал и положил обратно. В прихожей он по локоть засунул руку в голенище старого сапога, достал несколько десятирублевок и хлопнул дверью.
В «Гастрономе» Гундосый купил большой набор шоколадных конфет в красивой круглой коробке и бутылку польской водки. Вышел из магазина, остановился, закурил и, увидев зеленый огонь такси, заспешил к стоянке.
Сергей Владимирович запомнил номер автомашины, посмотрел на часы и скомандовал шоферу «Волги»: «Вперед!»
Водитель поставил «Волгу» под арку дома, в который, как уже было известно, не раз приходил Ковалев, а сотрудники МУРа вошли в парадное. Двое поднялись наверх, двое встали внизу, за дверью.
Ковалев вышел из такси. Сергей Владимирович смотрел на него и думал: «Только бы в момент задержания не появились жильцы».
Насвистывая, Гундосый подошел к подъезду, оглянулся, посмотрел по сторонам и толкнул ногой дверь. Качалов в это время спускался по лестнице ему навстречу.
— Иван Денисович, поговорить надо, — на ходу обратился к Гундосому капитан.
Ковалев вздрогнул так, что коробка выпала у него из рук, остановился и до боли в суставах сжал пудовые кулаки. Мысли заработали лихорадочно: «Неужели влип? Докопались... А может быть, с кем-то путают? Балда, не взял пушку. Впрочем, хорошо, за нее срок дают...»