Положив трубку, он прошел в отдел новостей, и через несколько минут запрос о странном тайфуне был послан по каналу связи одного из телеграфных агентств.
– Райан слушает.
– Привет, Джек, это Боб Хольцман. Хочу задать тебе вопрос.
– Надеюсь, это не о положении на Уолл-стрите? – Райан старался, чтобы его голос звучал как можно более беспечно.
– Нет, мой вопрос касается Гуама. Почему не работает телефонная связь с этим островом?
– Боб, а ты звонил в телефонную компанию?
– Да. Там мне сказали, что тайфун повредил телефонные провода. Вот только меня озадачивает следующее. Первое – в районе Марианских островов не было никакого тайфуна. И второе – с Гуамом нас соединяют подводный телефонный кабель и линия космической связи. Наконец, за неделю можно было бы и восстановить телефонную связь. Что же все-таки происходит? – спросил репортер.
– Сколько человек проявляет интерес к этому вопросу?
– Пока только я и телевизионная станция в Литтл-Роке, которая послала запрос по каналу «Ассошиэйтэд Пресс». Через тридцать минут число любопытных резко увеличится. Так что там случилось? Что-то вроде…
– Боб, почему бы тебе не заехать ко мне? – предложил Райан. Ничего не поделаешь, я и не рассчитывал, что такое положение продлится вечно, сказал себе Джек. Затем он позвонил в кабинет Скотта Адлера. Только почему это не могло случиться хотя бы на сутки позже?
Танкер «Юкон» перекачивал топливо уже на вторую группу кораблей. Операцию требовалось произвести так срочно, что он заправлял одновременно два корабля – по одному с каждого борта. В то же самое время его вертолет перебрасывал запасные части и все остальное на другие корабли эскадры, причем половина этих запчастей предназначалась для самолетов, что позволит восстановить полную ударную мощь авианосца «Эйзенхауэр». Через тридцать минут солнце скроется за горизонтом и начавшаяся операция по заправке боевых кораблей будет проходить под покровом ночи. Эскадра адмирала Дюбро устремилась на восток, чтобы удалиться от индийского флота, и тут же перешла в режим полного радиомолчания с выключенными радиолокаторами и всего лишь несколькими разведывательными самолетами в воздухе. Но они утратили контакт с двумя индийскими авианосцами, и, пока самолеты АВАКС «хокай». осторожно прослушивали эфир, Дюбро испытывал постоянное напряжение.
– Впередсмотрящие докладывают о появлении неопознанных самолетов на пеленге два-один-пять, – послышался голос офицера.
Адмирал выругался про себя, поднёс к глазам бинокль и посмотрел в направлении на юго-запад. Да, вот они. Два «си-хэрриерса». Как расчетливо ведут себя, подумал Дюбро. Летят на высоте примерно в пять тысяч футов, рядом друг с другом, как на воздушном шоу или будто готовясь к бою, не меняют ни высоты, ни курса, стараясь не подлетать близко ни к одному кораблю эскадры. Они еще не успели миновать первое кольцо охранения, как в воздух взмыли два «томкэта». Набрав высоту, они оказались позади индийских истребителей и чуть выше их, готовые немедленно сбить «хэрриерсы» при первом признаке враждебных намерений. Однако враждебные намерения означали выпущенную ракету, а в век развитых военных технологий выпущенная ракета означала скорее всего прямое попадание, независимо от того, что потом случится с самолетом, пославшим ее."Хэрриеры" пролетели недалеко от американской эскадры только один раз. Дюбро пришел к выводу, что на борту у этих истребителей нет оружия, только дополнительные топливные баки и, может быть, фотосъемочная аппаратура. Адмирал Чандраскатта был вовсе не дурак, однако Дюбро и без того знал это. Его противник вел терпеливую игру, придерживаясь своей тактики. Выжидая удобного момента, он старался узнать про американцев как можно больше. Это весьма тревожило командующего эскадрой.
– Проследим их при обратном полете? – бесстрастным голосом спросил капитан третьего ранга Харрисон. Майк Дюбро покачал головой.
– Прикажите одному из «хаммеров» следовать за ними и вести радиолокационное наблюдение.
Когда, черт возьми, в Вашингтоне поймут, что назревает неминуемое столкновение?
– Господин посол, – произнес Скотт Адлер, складывая записку, которую ему только что передали, – можно предположить, что в течение ближайших двадцати четырех часов ваша оккупация Марианских островов станет достоянием общественности. После этого ситуация выйдет из-под нашего контроля. Вам дано право как чрезвычайному и полномочному представителю своей страны решить этот вопрос…
Но у посла Японии не было таких полномочий, как уже начал подозревать Адлер, несмотря на то что его уверяли в обратном. Он также увидел, что явно слишком жестко давит на японца и загоняет в угол. Впрочем, у Адлера не было выхода. Переговоры продолжались всего одну неделю. При нормальной дипломатической процедуре столько времени требуется лишь для того, чтобы выбрать кресла, в которых будут сидеть участники. Поэтому с самого начала переговоры были обречены на неудачу, но Адлер был профессиональным дипломатом, и надежда для него никогда не умирала. Даже сейчас, заканчивая свое заявление, он смотрел в глаза посла, пытаясь обнаружить в них что-то, что можно было бы сообщить Белому дому.
– На протяжении всех наших переговоров мы выслушивали требования Америки, но не услышали ни единого слова относительно законных интересов безопасности моей страны. Сегодня вы проводите систематическое наступление на основы нашей экономики и финансов и…
Адлер наклонился вперед.
– Господин посол! Неделю назад ваша страна, как это явствует из информации, находящейся перед вами, нанесла нам такой же удар. Неделю назад ваша страна осуществила нападение на Военно-морские силы Соединенных Штатов. Неделю назад ваша страна захватила часть американской территории. По справедливости, сэр, у вас нет никаких оснований жаловаться на то, что мы приняли меры для восстановления стабильности нашей экономики. – Он сделал паузу, упрекнув себя за явно недипломатические выражения, использованные им во время этой вспышки гнева, однако события вышли за пределы дипломатического этикета – или выйдут очень скоро. – Мы предоставили вам возможность вести откровенные и дружественные переговоры о взаимно выгодном толковании закона о реформе торговли. Мы готовы согласиться на ваши извинения и репарации за потери, понесенные нашим флотом. Мы требуем немедленной эвакуации всех вооруженных сил Японии с Марианских островов.
Однако ситуация вышла уже далеко за пределы таких предложений, и все присутствующие в зале понимали это. Для подобного решения проблемы просто не осталось времени. Адлер чувствовал ужасную тяжесть неизбежности. Все его дипломатическое искусство оказалось теперь бесполезным. Другие события и другие люди включились в разрешение ситуации. Как он, так и японский посол больше не могли ничего сделать. На лице посла Японии он увидел взгляд, ничем не отличающийся от его собственного.
– Перед тем как дать ответ на это предложение, – механически произнес посол, – я должен проконсультироваться со своим правительством. Предлагаю отложить наши переговоры для проведения таких консультаций.
Адлер кивнул, и в его голосе прозвучала печаль, а не гнев:
– Как вам будет угодно, господин посол. Если мы понадобимся вам, мы всегда в вашем распоряжении.
– Боже милосердный, и вы хранили все это в тайне? Как вам это удалось? – резко спросил Хольцман.
– Потому что все вы смотрели в другую сторону, – откровенно ответил Джек. – Вы всегда слишком рассчитывали на получение информации от нас, вместо того чтобы добывать ее самостоятельно. – Он тут же пожалел о сказанном. Его слова прозвучали слишком вызывающе. Ты испытываешь стресс, Джек, сказал он себе.
– Но вы солгали нам относительно авианосцев и умолчали о подводных лодках!
– Нам хотелось остановить дальнейшее ухудшение ситуации, – заметил президент Дарлинг. – Сейчас в Государственном департаменте ведутся переговоры с японской делегацией.
– Да, у вас, была трудная неделя, – согласился журналист. – С Келти покончено? Президент кивнул.
– Он говорит сейчас с Министерством юстиции и с жертвами.
– Самой главной проблемой было урегулировать положение на финансовом рынке, – сказал Райан. – Это было по-настоящему…
– Что ты хочешь этим сказать? – возразил Хольцман, – Они убили наших военнослужащих!
– Боб, почему все средства массовой информации обратили столько внимания на крах Уолл-стрита? Черт возьми, самым пугающим в их нападении на нас было то, что они подорвали финансовый рынок и вызвали недоверие к доллару. Это требовалось исправить в первую очередь.
Боб Хольцман кивнул, соглашаясь с Райаном.
– Но как вам это удалось?
– Кто бы мог подумать об этом?! – риторически воскликнул Марк Гант. Только что прозвенел звонок, возвестивший об окончании укороченного торгового дня. Индексы Доу-Джонса упали на четыре с четвертью пункта, причем объем торговли составил четыреста миллионов акций. В то же время индексы «Стандард энд Пур корпорейшн» даже немного поднялись, так же как и Национальной ассоциации фондовых дилеров, потому что ценные бумаги крупных компаний пострадали от паники больше мелких инвесторов. Однако рынок государственных облигаций укрепился лучше других и курс доллара вырос. А вот японская иена понесла колоссальные потери по отношению ко всем западным валютам.
– Изменения на рынке казначейских облигаций на будущей неделе приведут к некоторому падению курса остальных ценных бумаг, – заметил Уинстон, потирая усталое лицо и мысленно благодаря Провидение за удачу. Сохранившийся страх заставит инвесторов искать, куда более надежно вложить деньги, хотя укрепившийся доллар быстро смягчит создавшуюся ситуацию.
– К концу недели? – удивленно произнес Гант. – Может быть. Я не уверен в этом. Множество акций промышленных предприятий все еще продается по цене ниже номинала.