– Они отказываются уступать по всем вопросам. Посол испытывает определенную неловкость от возникшей ситуации, что заметно по его поведению. Не думаю, что он получает подробные инструкции из Токио, и это беспокоит меня. Крис Кук считает, что они согласятся вернуть нам Гуам в виде демилитаризованной зоны, но хотят оставить себе остальные острова. Я попытался использовать в качестве приманки закон о реформе торговли, но это не вызвало должной реакции. – Прежде чем продолжить, он сделал паузу. – Думаю, что переговоры окончатся неудачей. Мы можем продолжать их неделю или месяц, но ничего конкретного ожидать не приходится. Главная причина заключается в том, что они не отдают себе отчета в сложившейся ситуации. Они считают, что военный и экономический аспекты проблемы тесно связаны, не видят, что они резко отделены один от другого. Они не понимают, что пересекли черту, и не считают необходимым отступать назад.
– Вы полагаете, что началась война? – заметил Хольцман, чтобы прояснить ситуацию. Такой вопрос показался ему глупым. Репортер не обратил внимания на то, что все присутствующие пребывают в ауре нереальности.
– Боюсь, дело обстоит именно так, – кивнул Адлер.
– Тогда что мы собираемся предпринять?
– А как вы сами думаете? – спросил президент Дарлинг.
Капитан третьего ранга Датч Клаггетт никогда не думал, что окажется в такой ситуации. Способный офицер, он быстро продвигался по служебной лестнице после окончания военно-морской академии двадцать три года назад, но его карьера рухнула, когда он, будучи старшим помощником на подводной лодке «Мэн», присутствовал при ее гибели – это был единственный случай гибели подводного ракетоносца на американском военно-морском флоте. Ирония судьбы состояла в том, что Клаггетт всю жизнь мечтал стать командиром атомной подводной лодки. И вот он стал им, но теперь командование подводным ракетоносцем «Теннесси» не означало для него ровным счетом ничего. Грозный корабль был предназначен для того, чтобы нести баллистические ракеты «Трайдент-II» с многоцелевыми самонаводящимися ядерными боеголовками, запускаемыми из подводного положения. Но теперь ракеты были сняты, и единственная причина, по которой подводный ракетоносец все еще не пошел на металлолом, заключалась в том, что местные защитники окружающей среды выступили против демонтажа ядерных реакторов и направили свой протест в федеральный окружной суд. Судья, всю жизнь состоявший в «Сьерра клаб», согласился с их аргументами, и теперь протест был возвращен обратно в апелляционный суд США. Клаггетт командовал «Теннесси» уже девять месяцев, но лодка выходила за это время в плавание лишь однажды – она перешла с одной стороны пирса на другую. Капитан рассчитывал на совершенно иную карьеру. Впрочем, все могло быть хуже, думал он в уединении своей каюты. Он мог погибнуть вместе со многими членами экипажа «Мэна».
Однако «Теннесси» по-прежнему принадлежала только ему – Клагггету не приходилось делить подводную лодку даже со вторым капитаном, стоящим во главе сменного экипажа. И с формальной точки зрения она все еще оставалась действующим боевым кораблем Военно-морского флота США, он все еще был морским офицером, а его сокращенная команда из восьмидесяти пяти человек продолжала ежедневные учения, потому что такова жизнь моряков, даже если их корабль ошвартован у причала. Атомный реактор, который – механики называли своей «электростанцией», включали по крайней мере раз в неделю. Акустики проводили игры по обнаружению и слежению за. Целями с помощью аудиокассет, а остальные члены команды обслуживали все бортовые системы, включая разборку, ремонт и сборку единственной торпеды Мк-48, оставшейся на подводной лодке. Так и следовало поступать. Члены экипажа, еще оставшиеся на корабле, должны были сохранять свою профессиональную подготовку на случай, если их переведут на подводную лодку, действительно выходящую в море, и долг капитана заключался в том, чтобы помогать им.
– Радиограмма от командующего подводными силами Тихоокеанского флота, сэр, – доложил писарь, передавая листок бумаги. Клаггетт взял ручку и расписался в получении.
СООБЩИТЕ КРАТЧАЙШИЙ СРОК ГОТОВНОСТИ ВЫЙТИ В МОРЕ
– Какого черта? – спросил капитан Клаггетт, обращаясь к переборке. Затем он понял, что радиограмма должна была по крайней мере пройти через командира группы подводных, лодок, а не прямо из Пирл-Харбора. Он поднял трубку и набрал по памяти телефонный номер командующего подводными силами Тихоокеанского флота.
– Пригласите к телефону адмирала Манкузо, пожалуйста. Говорит командир «Теннесси».
– Датч? В каком техническом состоянии твоя лодка? – без предисловий спросил Барт Манкузо.
– Все в порядке, сэр. Две недели назад мы даже провели учение по ОБР и оно прошло успешно. – Клаггетт имел в виду операционную безопасность реактора, все еще являющуюся Святым Граалем для атомного флота, даже в том случае, если корабль предназначался в качестве исходного материала для бритвенных лезвий.
– Я знаю. Когда будете готовы? – спросил Манкузо. Прямота вопроса звучала, как напоминание о прошлом.
– Мне нужно погрузить продукты и торпеды. Требуется еще тридцать человек.
– В чем твоя главная слабость?
Клаггетт на мгновение задумался. Его офицеры были молоды, но неплохо подготовлены, и он не боялся за них. К тому же в состав экипажа входили опытные старшины.
– Не вижу слабых мест, сэр. Я непрерывно проводил учения со своими людьми.
– О'кей, Датч. Высылаю приказы подготовить твою лодку к скорейшему выходу в море. Вся ваша группа готовится к выходу. Мне нужно, чтобы ты вышел как можно быстрее. Инструкции высланы. Приготовься к плаванию в течение девяноста дней.
– Слушаюсь, сэр. – Клаггетт услышал щелчок, и линия отключилась. Он тут же поднял трубку и вызвал к себе командиров боевых частей и главных старшин. Они еще не успели собраться, как снова раздался телефонный звонок – командир группы подводных лодок запрашивал точное число специалистов, в которых нуждается Клаггетт.
– Прекрасный вид открывается из окон вашего дома. Вы согласны продать его?
Ореза отрицательно покачал головой.
– Нет, – ответил он незнакомцу, стоящему у входа.
– Может быть, вы все-таки подумаете о моем предложении. Вы ведь рыбак, правда?
– Да, сэр. У меня небольшое судно, которое я сдаю в чартер…
– Да, мне это известно. – Мужчина оглянулся вокруг, явно восхищаясь размерами и расположением дома, который по американским понятиям был весьма обычным. Мануэль и Изабел Ореза купили его пять лет назад, едва успев опередить тут же начавшееся стремительное подорожание недвижимого имущества и строительный бум на Сайпане. – Я готов дорого заплатить за него, – произнес мужчина.
– Но тогда где я буду жить? – спросил Португалец.
– Больше миллиона американских долларов, – настаивал незнакомец.
Как ни странно, услышав названную сумму, Ореза внезапно почувствовал вспышку гнева. В конце концов, он все еще каждый месяц платил по закладной – вернее, платила жена, но это не имело значения. Типичный ежемесячный ритуал в жизни каждого среднего американца – он заполнял чек, клал его в конверт с заранее напечатанным адресом и опускал в почтовый ящик первого числа каждого месяца. Эта процедура служила доказательством того, что у них теперь действительно был первый собственный дом, после того как они больше тридцати лет провели на государственной службе и жили как перекати-поле. Этот дом принадлежал им.
– Сэр, это мой дом, понимаете? Я в нем живу. Здесь мне нравится.
Несмотря на свою явную напористость, мужчина вел себя вежливо. Он вручил Португальцу свою визитную карточку.
– Я знаю. Извините за настойчивость. Мне хотелось бы получить от вас ответ после того, как вы всесторонне обдумаете мое предложение. – Он спустился с крыльца и пошел к соседнему дому.
– Какого черта? – недоуменно прошептал Ореза, закрывая дверь.
– О чем ты разговаривал с ним? – спросил Пит Барроуз.
– Он хочет заплатить миллион баксов за мой дом.
– Действительно, из окон открывается отличный вид, – заметил Барроуз. – За твой дом и на калифорнийском побережье заплатили бы неплохо – но, конечно, не миллион. Ты не поверишь, как дорога недвижимость в Японии.
– Целый миллион? – И это всего лишь первое предложение, напомнил себе Ореза. Незнакомец поставил свою «тойоту-лэнд-крузер» в тупике и ходил от одного дома к другому, явно намереваясь купить все, что продается.
– Да он перепродаст его за гораздо большую сумму или, если у него деловая хватка, просто будет сдавать внаем.
– Но тогда где нам жить?
– Нигде, – ответил Барроуз. – Готов побиться об заклад, что они предложат тебе при оформлении купчей еще и бесплатные билеты первого класса обратно в Штаты. Подумай об этом.
– Интересно, старшина, – заметил Робби Джексон. – Что еще?
– Эсминцы, которые мы видели раньше, ушли. Все успокаивается – черт возьми, жизнь стала прежней, разве что вокруг солдаты.
– Какие-нибудь неприятности?
– Нет, сэр, все тихо. В гавань заходят те же корабли с провизией, те же танкеры, все то же самое. Число самолетов резко уменьшилось. Солдаты вроде как окопались, хотя и стараются скрыть это, Они показываются гораздо реже. На острове по-прежнему немало незаселенной местности, покрытой кустарником. Думаю, они скрываются там. Не знаю точно, я ведь не ходил на разведку, понимаете? – услышал Джексон.
– Правильно поступаете, старшина. Ведите себя непринужденно, словно ничего не случилось. Вы передаете рам ценные сведения. Сейчас я займусь делами.
– Понял, адмирал.
Джексон записывал в блокнот услышанное им по телефону. Вообще-то следовало делать записи кому-то другому, но голос старшины Орезы, доносящийся с другого конца света, стал знакомым, да и к тому же все сказанное им записывалось на магнитную ленту для передачи в разведывательное управление.