– Либби Хольцман слушает.
– Привет, Либби, это Рой. Как жизнь?
– Скучноватая, – посетовала журналистка, надеясь, что ее мужу, Бобу, вылетевшему с президентской командой в Москву, удастся узнать что-нибудь интересное.
– Как насчет ужина? – Ньютон знал, что ее муж в отъезде.
– О чем пойдет речь? – Она понимала, что это не любовное свидание или что-то иное, столь же глупое. От Ньютона можно было обычно узнать немало интересного.
– Уверяю тебя, не пожалеешь, – заверил он. – Давай встретимся в «Жокей-клаб», в половине восьмого, а?
– Договорились.
Ньютон улыбнулся. Это ведь справедливая игра, правда? Он потерял свое кресло в Конгрессе не из-за обвинения в том, что злоупотреблял влиянием. Такое обвинение оказалось неподкрепленным достаточно убедительными доказательствами, чтобы можно было начать расследование (на это повлиял кто-то другой), зато его сочли убедительным чуть больше половины избирателей его округа – 50, 7 процента, – решивших, что за год до президентских выборов их должен представлять в Конгрессе другой человек. Если бы все произошло в год выборов президента, подумал Ньютон, он сумел бы почти наверняка удержать за собой кресло конгрессмена, однако, потеряв место в Конгрессе, вернуть его назад практически невозможно.
Впрочем, все могло бы обернуться куда хуже. В конце концов, жизнь не такая уж плохая штука, верно? Ньютон сохранил за собой тот же дом, его дети ходили в ту же школу, затем поступили в хорошие колледжи, он остался членом того же клуба. Просто теперь у него другой округ и не надо беспокоиться об этике или законах – впрочем, и раньше это не так уж его беспокоило, – да и платят сейчас куда лучше, правда?
В ходе учений «Океанские партнеры» связь осуществлялась через компьютерно-спутниковый канал – и не через один, а через три. Японское военно-морское соединение передавало всю информацию в центр по руководству операциями флота в Иокагаме, а американский флот делал то же самое, передавая сведения в оперативный центр ВМС в Пирл-Харборе. Оба центра пользовались третьим каналом связи для обмена информацией между собой. Таким образом, инспекторы, осуществляющие контроль за ходом учений, имели доступ к полному объему информации, тогда как командиры соединений такого доступа не имели. Цель учений заключалась в том, чтобы дать возможность обеим сторонам проверить свою подготовку в условиях, максимально приближенных к боевым. По этой причине к попыткам обмана в данном случае относились неодобрительно, хотя вообще-то обман, разумеется, являлся чем-то неразрывно связанным с практикой войн и одновременно чуждым им.
Командующие родами военно-морских сил и служб Тихоокеанского флота, адмиралы, стоящие во главе надводного и подводного флота, морской авиации и службы хозяйственного обеспечения, сидя в креслах, с интересом следили за тем, как развертываются учения, причем каждый из них беспокоился относительно действий своих подчиненных.
– А ведь Сато совсем не дурак, правда? – заметил капитан третьего ранга Чеймберз.
– Очень умело командует своими кораблями, – согласился доктор Джоунз. Руководитель крупной фирмы, работающей на военно-морской флот, он обладал специальным допуском и оказался в оперативном центре флота с разрешения адмирала Манкузо. – Но это ничем ему не поможет на северном направлении.
– Вот как? – Командующий подводными силами Тихоокеанского флота посмотрел на него и улыбнулся. – Может быть, тебе известно то, чего не знаю я?
– Гидроакустики на «Шарлотт» и «Эшвилле» отлично подго товлены, шкипер. Помните, мои люди работали с ними, создавая новые программы слежений?
– Да и командиры подлодок не такие уж плохие, – напомнил
Манкузо.
Джоунз утвердительно кивнул.
– Это уж точно, сэр. Они умеют прослушивать морские глубины, как это делали в свое время вы.
– Господи, – выдохнул Чеймберз, глядя вниз на новые погоны с четырьмя кольцами и словно чувствуя их возросший вес. – Вам не приходило в голову, адмирал, что бы мы делали без нашего Джоунзи?
– С нами тогда был и чиф Лаваль, помните? – заметил
Манкузо.
– Сын Френчи Лаваля служит сейчас старшим гидроакустиком на «Эшвилле», мистер Чеймберз. – Манкузо для Джоунза навсегда останется «шкипером», а Чеймберз будет всегда «лейтенантом». Ни один из них не возражал против такой формы обращения, которая существовала на флоте и прочно сплачивала офицеров со старшинским составом (в данном случае бывшим).
– Я не знал об этом, – признался командующий подводными силами.
– Его только что перевели туда. Раньше он плавал на «Теннесси». Очень способный парень, уже через три года после выпуска из школы стал специалистом первого класса.
– Быстрее тебя, – заметил Чеймберз. – Он в самом деле такой сообразительный?
– В самом деле. Я пытаюсь переманить его к себе в компанию. Он женился в прошлом году, скоро родится ребенок. Думаю, будет не так уж трудно сманить его на гражданку, предложив жалованье повыше.
– Премного благодарен, Джоунзи, – проворчал адмирал Манкузо. – Следовало бы выгнать тебя пинками из оперативного центра.
– Ну успокойтесь, шкипер. Когда последний раз мы собирались вместе, чтобы как следует позабавиться? – Вдобавок ко всему новая компьютерная программа Джоунза была включена в то, что осталось от системы раннего обнаружения подводных лодок в Тихом океане. – Пришло время внести изменения в ситуацию.
То обстоятельство, что у обеих сторон в оперативных центрах «противника» присутствовали наблюдатели, несколько усложняло ситуацию, главным образом потому, что у тех и у других имелись силы и возможности, которыми, строго говоря, они не делились друг с другом. В данном случае выданные линией раннего обнаружения следы, которые могли принадлежать японским подводным лодкам к северо-западу от Куре, были на самом деле заметно лучше тех, что появились на демонстрационном экране. Подлинные следы сообщали только Чеймберзу и Манкузо. У каждой из сторон в учениях принимали участие по две подводных лодки. Ни одна из американских субмарин не оставляла за собой таких следов, но японские подводные лодки приводились в действие дизельными установками и потому были вынуждены периодически всплывать на шноркельную глубину, чтобы перезарядить аккумуляторные батареи. Несмотря на то что японские субмарины были оборудованы своей собственной модификацией американской системы «Прерия-Маскер», новые программы, разработанные Джоунзом, без особого труда преодолевали эти меры маскировки. Манкузо со своим штабом удалился в оперативный центр подводных сил Тихоокеанского флота, чтобы обсудить последние сведения.
– О'кей, Джоунзи, сообщи нам, что ты сумел обнаружить, – произнес Манкузо, глядя на бумажные распечатки, поступившие от подводных гидрофонов, покрывавших дно Тихого океана.
Полученная информация появлялась как на электронных телевизионных дисплеях, так и на бумаге того типа, который когда-то использовался для компьютерных распечаток, необходимых для более подробного анализа. Для подобной работы предпочитались бумажные распечатки, и они делились на два комплекта. Один был уже обработан техниками-океанографами, принадлежащими к местной группе системы раннего обнаружения. Для более точного анализа и для того, чтобы удостовериться в том, что Джоунз все еще не потерял своей удивительной способности разбираться в таких деталях, Манкузо хранил отдельно комплект распечаток, уже обработанный его специалистами.
Хотя Джоунзу еще не исполнилось сорока, седина уже пробивалась в его густых темных волосах. Теперь он уже не курил, а жевал резинку. Зато внимание и опыт у него по-прежнему сохранились, заметил Манкузо. Доктор Рон Джоунз листал бумажные страницы подобно бухгалтеру, напавшему на следы крупной растраты, проводя пальцем по вертикальным линиям, фиксировавшим частоты.
– Мы исходим из того, что они всплывают на шноркель примерно каждые восемь часов, верно? – спросил он.
– Да, они поступают разумно, постоянно поддерживая аккумуляторные батареи в полностью заряженном состоянии, – утвердительно кивнул Чеймберз.
– На каком часовом поясе они функционируют? – поинтересовался Джоунз. Как правило, американские субмарины, находящиеся в море, переводили часы на время по Гринвичу – это название с недавних пор, после резкого сокращения Королевского военно-морского флота, чье могущество в прошлом позволяло называть исходный меридиан по-британски, изменилось на «всеобщее время».
– Думаю, на токийском, – ответил Манкузо. – Это на пять часов раньше нашего.
– Тогда начнем искать сходные моменты, на этот раз начиная с полуночи и дальше по четным часам. – Перед ним лежало пять широких сложенных листов. Джоунз перелистал один полный комплект, отмечая время, указанное на полях. На это ему потребовалось десять минут.
– Вот одно совпадение, а вот и другое. Значит, две возможности. Вот это тоже вероятно, хотя и вызывает у меня сомнения. Пожалуй, я сделал бы ставку вот на эту… и эту, для начала. – Его пальцы указали на кажущиеся случайными наборы точек.
– Уолли?
Чеймберз повернулся к другому столу, на котором лежали обработанные комплекты распечаток, и развернул их на соответствующих временных отметках. – Джоунзи, ты проклятый волшебник! – изумленно выдохнул он. Группе из нескольких опытных техников – каждый из них был экспертом в этой области – потребовалось больше двух часов, чтобы обнаружить то, чего Джоунз сумел добиться всего за несколько минут прямо на глазах потрясенных офицеров.
Гражданский подрядчик достал банку «кока-колы» из соседнего автомата и открыл ее.
– Ну что, джентльмены, – с удовлетворением произнес он, – так кто лучший специалист всех времен?
Впрочем, это была всего лишь часть работы. В распечатках указывался только пеленг на источник шумов, однако на дне океана размещалось множество гидроакустических устройств, относящихся к линии раннего обнаружения, и с помощью триангуляции уже удалось определить районы нахождения подводных лодок с точностью до десяти-пятнадцати морских миль. Таким образом, даже со всеми усовершенствованиями, внесенными доктором Джоунзом в систему обнаружения подводных лодок, приходилось вести поиск на большой площади океана.