Профессионалы оказались в таком же тяжелом положении, как и рядовые граждане, узнающие о происходящем из программы новостей, передающихся по телевидению или радио. По крайней мере так казалось на первый взгляд. На самом деле для профессионалов все обстояло намного хуже. То, что они разбирались в математических моделях, стало теперь не преимуществом, а недостатком. Для рядовых граждан происходящие события были сначала непонятными, и в результате мало кто предпринял какие-то действия. Они наблюдали и ждали, а во многих случаях просто пожимали плечами, потому что собственных акций у них не было. А между тем такое мнение было ошибочным, хотя они не знали об этом. Банки, страховые компании и пенсионные фонды, распоряжающиеся средствами граждан, вкладывали колоссальные суммы в самые разные ценные бумаги. Все эти финансовые учреждения находились под контролем профессионалов, чей опыт и образование подсказывали им, что есть от чего удариться в панику. И они действительно поддались панике, дав тем самым толчок процессу, который скоро стал понятен обычным людям. Тут начали поступать звонки от вкладчиков, и ситуация стала стремительно ухудшаться для всех.
То, что было пугающим раньше, теперь оказалось намного страшнее. Первые звонки поступили от пожилых людей, пенсионеров, сидящих весь день у телевизоров и беседующих друг с другом по телефону, делясь своими опасениями из-за того, что они увидели. Многие из них вложили средства в инвестиционные фонды, потому что фонды приносили более высокий доход, чем банковские счета, – именно по этой причине банки и вступили в дело, чтобы защитить свои доходы. Сейчас инвестиционные фонды терпели колоссальные убытки, и, хотя в данный момент эти убытки ограничивались главным образом государственными ценными бумагами и акциями нескольких крупных компаний, ситуация изменилась, когда начали поступать телефонные звонки от рядовых вкладчиков, стремящихся получить свои сбережения и выйти из игры. Фондам пришлось приступить к продаже тех акций, которых еще не коснулась паника, чтобы компенсировать потери от падения других акций, казавшихся более надежными. По сути дела они выбрасывали на рынок акции, сохраняющие свою устойчивость, в точности следуя древнему выражению:
«Бросать деньги на ветер». А это было почти точным определением того, что им приходилось делать.
Неизбежным результатом стал общий крах, падение всех акций на всех фондовых биржах. К трем часам дня индексы Доу-Джонса упали на сто семьдесят пунктов, особенно крутое падение было у «Стэндард энд Пуэрс Файв Хандред». Еще хуже оказался составной индекс Национальной ассоциации фондовых дилеров.Теперь вкладчики по всей Америке набирали телефонный номер 1-800 и звонили в свои инвестиционные фонды.
Главы всех фондовых бирж вместе с руководителями Комиссии по ценным бумагам и биржевым операциям в Вашингтоне провели селекторное совещание. В течение первых десяти минут царило общее замешательство – слышались голоса, требующие ответа на вопросы, которые тут же повторялись, и в результате к решению так и не пришли. Служащие государственных департаментов запросили самые последние сведения, интересуясь по сути дела тем, насколько близко к обрыву оказалось стадо и с какой скоростью оно приближается к пропасти, но не сделали никаких конкретных предложений, способных помочь остановить его панический бег к гибели. Президент Нью-йоркской фондовой биржи поборол искушение закрыть ее или как-то замедлить ход торговых операций. Пока продолжалось совещание – а оно длилось всего двадцать минут – индекс Доу-Джонса упал еще на девяносто пунктов, промчавшись мимо отметки двести пунктов и приблизившись к тремстам. После того как руководители Комиссии по ценным бумагам и биржевым операциям удалились на свое закрытое заседание, главы бирж в нарушение федеральных директив обменялись мнениями по поводу совместных шагов, направленных на решение создавшегося положения, но, несмотря на весь огромный коллективный опыт, не смогли ничего придумать.
Теперь вкладчики звонили в инвестиционные фонды по всей Америке, и служащие фондов, не способные ответить сразу на бесчисленные звонки, переводили свои телефоны в режим ожидания, и на телефонных аппаратах мигали лампочки, напоминая, что абонент ждет ответа. Те вкладчики, чьи фонды управлялись банками, узнали неожиданную и весьма неприятную новость. Да, вклады находятся в банках. Действительно, вклады в этих банках гарантируются Федеральной корпорацией страхования депозитов. Однако средства инвестиционных фондов, которыми распоряжаются банки для обслуживания нужд их вкладчиков, в Федеральную корпорацию страхования депозитов не входят. Таким образом, риску подвергался теперь уже не только доход по вкладам, но и основной капитал. После этого наступало короткое молчание – десять-пятнадцать секунд, – затем абонент клал трубку, садился в машину и ехал в банк, чтобы снять деньги со всех остальных вкладов, оставшихся у него.
При всем быстродействии компьютеров, регистрирующих стремительно меняющиеся цены на акции, телетайп Нью-йоркской фондовой биржи отставал от разворачивающихся событий на четырнадцать минут. Горстка акций даже выросла в цене, но это были главным образом акции компаний, занимающихся добычей и переработкой благородных металлов. Остальные акции катились вниз. Теперь все крупные телевизионные компании вели прямые передачи с Уолл-стрит. О крахе знали все. Фирма «Каммингс, Кэнтор энд Картер», успешно функционировавшая в течение ста двадцати лет, внезапно обнаружила, что кончились ее резервы наличности. Председателю правления ничего не оставалось, как в панике обратиться за помощью к «Меррилл Линч». Это поставило председателя совета директоров крупнейшего торгового дома страны в сложное положение. Самый старый и самый опытный финансист, он всего полчаса назад во время селекторного совещания едва не сломал руку, стуча кулаком о стол и требуя ответов, которые никто не смог ему дать. Тысячи людей не только покупали акции через его корпорацию, но приобретали акции самой корпорации, полагаясь на ее дальновидность и безупречную репутацию. И вот теперь ему предстояло выбирать. Он мог пойти на стратегически важный шаг и защитить дружественный оплот всей финансовой системы от краха, вызванного паникой, не имеющей под собой ни малейшего основания, а мог и отказаться, защищая деньги своих акционеров. Трудно сделать такой выбор. Если он откажет в помощи «Каммингсу», это может придать панике – и обязательно придаст – новую силу и нанесет такой ущерб фондовому рынку, что деньги, которые он сохранит для собственных вкладчиков, отказавшись прийти на помощь сопернику, скоро будут потеряны в любом случае. Но ведь и помощь, оказанная им, может оказаться всего лишь благородным жестом, и тогда, не остановив панику, он потеряет деньги собственных вкладчиков.
– Помоги мне, Господи, – выдохнул председатель совета директоров, поворачиваясь и глядя в окно. Одним из прозвищ торгового дома «Меррилл Линч» было «Мчащееся стадо». Ну что ж, сейчас стадо действительно мчалось… Он сравнил собственную ответственность перед своими акционерами с ответственностью по отношению ко всей финансовой системе, от которой зависело все и вся. И первое победило. Он сделал выбор. Таким образом один из ключевых игроков финансовой системы страны сбросил ее с обрыва в зияющую пропасть.
Торговля в операционном зале фондовой биржи прекратилась в 15.23 пополудни, когда индексы Доу-Джонса упали на пятьсот пунктов, что являлось максимально допустимым падением за один день. Эта цифра отражала всего лишь ценность акций тридцати важнейших компаний, в то время как снижение стоимости остальных ценных бумаг намного превосходило потери самой крупной из них. Телетайпу понадобилось еще тридцать минут, чтобы наверстать отставание, что создавало иллюзию продолжающейся деятельности. Люди в операционном зале молча смотрели друг на друга, пол вокруг был покрыт таким количеством бумажных листков, что казалось, будто они стоят на снегу. Сегодня пятница, думали они. Завтра – суббота. Все останутся дома. У всех появится возможность передохнуть и подумать. Вообще-то именно это и требовалось – немного подумать. Случившееся не поддавалось никакому объяснению. Пострадало множество людей, однако рынок вернется на круги своя, и с течением времени те, кто проявят смекалку, мужество и способность выдержать бурю, восстановят свои позиции. Если, думали они, если все с умом воспользуются передышкой и не произойдет еще чего-то безумного. Они были почти правы.
В «Депозитари траст компании», или, как ее обычно называли ДТК, служащие сидели с развязанными галстуками, часто вставали, направляясь в туалет, чтобы освободиться от бесчисленных чашек кофе и моря газированных напитков, выпитых за этот сумасшедший день, но теперь их ожидало благословенное облегчение. Фондовый рынок закрылся рано, и можно было сразу браться за дело. Осуществив ввод данных от основных коммерческих центров о заключенных сделках, компьютеры переключились на другой режим работы. Записанные на магнитную пленку результаты торговых операций проходили через машину для подведения итогов и последующей передачи. За несколько минут до шести вечера у одного из терминалов прозвенел звонок.
– Рик, у меня тут возникли проблемы!
Рик Бернард, старший инженер-системщик, подошел и посмотрел на экран, чтобы узнать причину тревоги.
Последняя сделка, которую они сумели идентифицировать, произошла ровно в полдень и касалась фирмы «Атлас майлакрон», до предела загруженной заказами на производство станков для автомобилестроительных компаний – шесть тысяч акций по 48 1/2. Поскольку акции «Атласа» котировались на Нью-йоркской фондовой бирже, они идентифицировались трехбуквенным сокращением, в данном случае AMN. В системе автоматической котировки Национальной ассоциации фондовых дилеров, NASDAQ, использовались четырехбуквенные группы.
Следующая сделка, зарегистрированная сразу после AMN 6000 по 48 1/2 была ААА 4000 по 67 1/8, а затем ААА 9000 по 51 1/4. Более того, после прокрутки данных убедились, что все операции, проведенные после полудня (за исключением «Атласа»), демонстрировали бессмысленные трехбуквенные сочетания, которые ничего не означали.