– Но ты ведь должен сначала добраться дотуда, а затем будешь возвращаться домой. К тому же вряд ли откажешься от того, чтобы сходить пообедать. Вики говорит, что никто лучше тебя, Тони, не разбирается в уличных слухах.
Юноша что-то пробормотал, явно не протестуя против последнего замечания, щеки его горели.
– Извинись перед хозяевами квартиры, если я и их разбудил своим звонком.
Повесив трубку, Тони потянулся. Эх, и почему он не может стереть некоторые фрагменты своей памяти, как стирает зачастую старые записи с видеокассет? Много времени прошло с тех пор, как он шлялся на улицах, но с прошлыми привычками расставаться тяжело... «Стоит кому-нибудь погладить меня по головке, и вот я уже размяк и виляю хвостом, как безмозглая собачонка!» – При этой невеселой мысли парень тяжело вздохнул. С кухни доносился запах свежезаваренного кофе, и он решил, что так как Джерри, а может, Джон, уже на кухне, спать уже не имеет смысла. Натянув футболку, он вдруг подумал о том, как приятно будет позавтракать в хорошей компании.
Особенно когда никто при этом не пытается позавтракать тобой.
Редакция «Общественного телеканала» размещалась в подвале трехэтажного дома с высокой крышей на углу Десятой авеню и Юкон-стрит. Как раз по соседству с мэрией. Подобное положение вещей показалось Селуччи закономерным, поскольку большинство передач этого канала так или иначе касалось работы городского правительства. Размышляя об этом, он медленно ехал вдоль здания в поисках места для парковки.
– Чем ближе к источнику информации... – Внезапно мирный ход мыслей детектива был нарушен. – Чертов сукин сын! – сквозь зубы прошипел он, когда неизвестно откуда выскочившая машина заняла единственное свободное парковочное место. Как он успел заметить, ванкуверские водители далеко не всегда придерживались стиля езды камикадзе, как правило, они едва тащились по дороге. Хотя Майк ужасно этого не любил, ему пришлось оставить свой фургон на муниципальной стоянке, утешаясь мыслью, что оплачивать квитанцию будет не он, а Генри.
Девять ступенек вниз по лестнице – и вот он уже в приемной «Общественного телеканала». Стены помещения были выкрашены в нейтральные кремовые тона. Повсюду развешены рекламные материалы, плакаты, газетные вырезки... За столом сидела секретарша, разговаривавшая по телефону. Ее светлые волосы были собраны на затылке в пучок, из которого, как иглы дикобраза, торчали четыре карандаша. Пятым она что-то быстро записывала. У детектива немедленно возникло ощущение, что вот-вот разразится скандал.
Собеседник девушки, казалось, с каждой секундой становился все более и более грубым. Селуччи восхищенно посмотрел на секретаршу: ее самообладание вызывало уважение.
– Итак, вы утверждаете, что у советника не найдется времени для интервью до окончания летней сессии правительства? – Она несколько раз перечеркнула свои записи. – Но после ее окончания нам уже не о чем будет с ним беседовать. Да, я буду очень благодарна, если вы мне перезвоните. – Девушка резко повесила трубку. – Двуличная, угодливая свинья, – вполголоса процедила она.
Затем, немного успокоившись, посмотрела на Майка и приветливо ему улыбнулась:
– Надеюсь, вас не затруднит забыть то, что вы только что услышали?
Детектив улыбнулся ей в ответ одной из своих самых дружелюбных улыбок:
– Простите, не понимаю, о чем идет речь. Я вообще ничего не слышал.
– Вы очень любезны. Итак, чем я могу быть вам полезна?
– Мне нужно поговорить с Патрицией Чейни.
Увидев, как меняется выражение лица секретарши, он быстро добавил:
– Меня зовут Майк Селуччи. Я вам звонил.
– Ах да, верно. Она говорила, что вы должны прийти. – Девушка поднялась и протянула ему руку. – Я Аманда Бетанкур, ее продюсер.
Ее пожатие напоминало пожатие Вики. Вернее, то, каким оно было до тех пор, пока пальцы его подруги не стали в состоянии необратимо расплющить чужую ладонь.
– А что, продюсеры часто работают в приемных?
– Почему, собственно, это вас так удивляет? Над нашим бюджетом можно долго смеяться, но я обычно горько плачу. Помимо руководства каналом вечером мне приходится выполнять обязанности уборщицы. Пройдемте со мной.
Девушка направилась к дальней двери. Карандаши подрагивали в такт ее походки. На двери висело всего два листка бумаги – удивительное обстоятельство, если учесть, что все стены в комнате были буквально ими залеплены. На верхнем листке было написано: «Если секретаря нет, нажмите кнопку вызова». А прямо под этой надписью красовалась другая, написанная большими бледно-зелеными буквами на темно-зеленом фоне: «ЗВОНОК НЕ РАБОТАЕТ. ПОЖАЛУЙСТА, СТУЧИТЕ».
– У нас больше дел ближе к вечеру, – объяснила Аманда, ведя Майка за собой по длинному пустому коридору. – Утром по нашему каналу показывают образовательные программы, так что до полудня мы обходимся минимумом персонала. – Она одарила его кривой улыбкой. – Да и вечером у нас не слишком-то людно.
– Однако, как я понимаю, мисс Чейни приходит одной из первых.
– Верно, и уходит тоже позже всех. Наша маленькая Патриция, когда вырастет, мечтает переплюнуть Геральдо Риверу[4].
– А вы приходите на работу...
– Я всегда здесь. – Она остановилась перед не имеющей таблички железной дверью и, внезапно понизив голос, произнесла: – Вы, наверное, весьма настойчивый человек, раз смогли уговорить Патрицию поговорить с вами в это время дня. Глядя на вас, я не сомневаюсь, что вы и без моей помощи справитесь с мисс Чейни, но все-таки хочу предупредить о некоторых вещах. Просто для очистки совести. Во-первых, если она предложит вам называть ее Патрицией, не вздумайте называть ее как-нибудь иначе. Патриция, и ни в коем случае – Пэт. Во-вторых, она не забудет ни единого вашего слова. Если полученная от вас информация покажется ей полезной, она без малейших сомнений воспользуется ею. И в-третьих, если ей захочется вас как-нибудь использовать, она это сделает. А вот последний совет: не давайте ей сосредоточить на вас внимание, не стойте на месте, все время двигайтесь.
Девушка постучала в дверь и отошла в сторону, чтобы Селуччи мог войти.
– Я начинаю жалеть, что не взял с собою пистолет! – пробормотал он, берясь за ручку двери.
– Ампула цианистого калия пригодилась бы вам куда больше. – Аманда жизнерадостно улыбнулась. – Так что помните: не дайте Патриции сосредоточиться на вас, постоянно перемещайтесь с места на место.
Селуччи сделал глубокий вдох и отворил дверь. Он услышал, как за его спиной Аманда Бетанкур напевает: «Полетела головушка с удалого молодца»... Дверь с тяжелым стуком захлопнулась. Воцарилась зловещая тишина. Из коридора не доносилось ни единого звука «Интересно, – пронеслось в голове Майка, – кто-нибудь услышит, если я буду звать на помощь?»
Комната, куда он попал, представляла собой вытянутый прямоугольник, перегороженный шкафами так, что получалось два отдельных рабочих закутка, причем один из них был значительно меньше другого и без единого окна. Селуччи постарался придать своему лицу уверенное выражение и направился к большему из «кабинетов».
Работавшая за компьютером женщина никак не отреагировала на его появление. Даже не взглянула в его сторону, хотя наверняка слышала и стук в дверь, и шаги. Казалось, она настолько поглощена работой, что обращать внимание на какого-то там посетителя для нее непозволительная роскошь. Обидно даже. Но, проработав столько лет в полиции, Майк перестал обращать внимание на мелкие уколы самолюбию, если только, конечно, они не сопровождались насилием в его адрес.
Он с интересом огляделся по сторонам.
Книжные шкафы не только разделяли комнату на две части, но и стояли вдоль стен и даже вблизи окна. Все они были забиты книгами, видеокассетами, за стеклом виднелись многочисленные фотографии в рамках.
Патриция Чейни, которой что-то передает мэр Ванкувера Патриция Чейни, принимающая поздравления от ныне здравствующего премьер-министра Британской Колумбии. На одной из фотографий рядом с ней стоял свирепого вида мужчина, в котором Селуччи узнал скандально известного борца против абортов. Этот человек недрогнувшей рукой всадил в пожилого гинеколога пулю только потому, что в обязанности последнего входило выполнять такие операции в одной из городских больниц. И хотя мисс Чейни и улыбалась рядом с ним на фотографии, на лице ее застыло выражение гадливости и презрения.
Сержант Селуччи всегда придерживался мнения, что преступникам не нужно уделять столь пристальное внимание в прессе. Никаких интервью, никаких посвященных этой теме телепередач. Никаких! Тогда работа правоохранительных органов стала бы куда легче. Да и мир был бы лучше... Детектива всегда удивляло, почему преступникам уделяют куда более пристальное внимание, чем пострадавшим, которые действительно нуждаются в заботе и защите.
– Вы Майк Селуччи. – Когда он обернулся на ее голос, женщина одним движением руки распустила связанные перед этим в хвост иссиня-черные волосы и, перед тем как он успел хоть что-нибудь сказать, продолжила: – Вы хотели поговорить со мной о вчерашнем ток-шоу?
По тону мисс Чейни было ясно, что она совершенно не собирается попусту тратить свое время.
Приглядевшись к ней повнимательнее, Селуччи обнаружил то, что камеры старательно пытались скрыть: она была совсем молода Видно, только что из университета На экране телевизора Патриция Чейни выглядела куда старше. Молодая, талантливая, амбициозная, и уже смертельно утомленная этим старым скучным миром.
И очень похожа на Вики тех времен, когда они впервые встретились.
«Я везде побывала. Весьма многое совершила. И не раз успела обжечься».
– Как я вам уже говорил по телефону, мисс Чейни, у меня есть друг. И он хочет знать, почему вы уверены в том, что между телом молодого человека, найденным в порту, и нелегальной торговлей органами имеется какая-то связь.
– А я вам, помнится, на это ответила, что хотела бы знать, по какой причине ваш друг этим интересуется.