Домовой поставил посуду на поднос, огляделся — не забыл ли чего и исчез. И чего, спрашивается, приходил? Кофе попить? И подносик, кстати, мог бы оставить. Красивый. Я бы его Кэйтрин подарил.
В дверь застучали. Ну, какая зараза прется, если еще не рассвело? Коль слуг у меня не было, пришлось идти самому. К моему удивлению, стучал мостостроитель. Ну, совсем охамели шойзели, спать! Но дверь пришлось открывать. Знаю, что парень понапрасну бы не пришел.
— Привет Тыр — Дыр, — поздоровался я.
— Дыр— Тыр, — поправил меня шойзель и, не преминул укорить: — Вот, постоянно вы, люди, нас путаете. То гоблином обзовете, то троллем. А ты, господин Артакс, никак мое имя не выучишь! Стыдно.
— Ну, извини дружище, — развел я руками. Хотел похлопать мостостроителя по спине, но тянуться высоковато, да и шерсть у него была мокрой.
— Может, войдешь? — пригласил я, сомневаясь, что такой гигант поместится в моем доме. Но мостостроитель, к моему облегчению, сам не пожелал входить в человеческое жилище.
— Такое у меня дело, хозяин, — потупился шойзель. — Невеста моя в мужья меня отказывается брать.
— Это еще почему? — полюбопытствовал я. — Мост ты отстроил, чего ей еще нужно?
Все-таки, хотя шойзель и относился к другой расе, но мужская солидарность чего-то стоит. Сейчас шойзелиха откажется, потом Кэйт мне отворот-поворот даст. Непорядок! Я и говорю — охамели и шойзели, и шойзелихи.
— Она говорит, — всхлипнул Дыр-Тыр, — Что я с человеческими девками шашни кручу. Мол, медяков мало, потому что девки натурой проезд по мосту отрабатывают.
Какой доход приносил мост, я не знал. У меня была договоренность с шойзелем, что первые три года все мостовые сборы идут ему, на обзаведение хозяйством. Я бы совсем отказался от налога, но порядок есть порядок.
— А ты крутишь? — спросил я. Если честно, мне было жуть, как любопытно.
— Да ты что, хозяин?! Я честный шойзель!
Возмущение Дыр-Тыра было так искренне, что я поверил.
— Мост еще всего месяц, как открылся. За день одна-две повозки пройдут. И то, в долг пропускаю.
— Не верит?
— Верит-то верит, но сомневается. Говорит — подождать нужно, чувства проверить. Но если я еще подожду, то точно, по девкам человеческим пойду.
Я с сомнением посмотрел на кожаный фартук, прикрывавший «хозяйство» шойзеля. До Гневко, конечно, далековато, но все-таки… Но, кто же их, девок знает?
— От меня-то ты что хочешь? — не понял я. — Сходить к твоей невесте, убедить ее, что ты — парень честный?
— Тебе не поверит, — вздохнул шойзель. — Скажет — все мужики одним миром мазаны, друг друга выгораживать горазды.
Точно. Женщины тоже все одинаковые. Будь она хоть наследницей старинного рода, хоть шойзелихой. Надо бы спросить господина Мантиза Инсекта — а как обстоят дела в мире насекомых? У богомолов, кажется, самка своему самцу башку отгрызает? Или, это у пауков?
М-да, женщина скорее поверит женщине. Стоп! А где же моя повариха-домоправительница?
Курдула, словно подслушав мои мысли, бодро семенила к дому. Видимо, собиралась готовить завтрак.
Вместо того, чтобы испугаться шойзеля, старуха кокетливо похлопала того по шерстяной заднице, ввергнув бедолагу в смущение. Хихикнула:
— Эх, где мои пятьдесят!
— Почему пятьдесят?
Кажется, мы спросили одновременно с шойзелем.
— В двадцать — страшно, в тридцать да сорок, муж с детками, не до того. А пятьдесят — самое то. И опыт у бабы есть, и желание. Только вот, на нее самую желающих мало, — вздохнула повариха, — морда не та, титьки отвисли и зубы выпали.
Ну бабка! Не удивлюсь, если узнаю, что она умудрялась крутить шашни и с шойзелями, и с троллями! Главное, чтобы старый Томас об этом не узнал. Хотя, какая теперь разница?
— Лучше скажи — сможешь убедить подругу Дыр-Тыра, что у него романов с нашими девками не было?
— Чего не было? — не поняла повариха.
— Ну, шашней.
— А, так бы сразу и сказал, а то романы какие-то, — ухмыльнулась Курдула. — А завтрак кто будет вам готовить?
— А что там его готовить? — пожал я плечами. — Томас-то уже встал? Мы с ним яичницу с салом сообразим, вот и все.
Вот тут мы со старым Томасом были солидарны, хотя наши женщины нас не понимали. Дескать, как можно есть яичницу с жирным салом? А оно еще и воняет!
— Томас в город поехал, по делам. А что мне потом фройляйн Кэйтрин скажет? Вы что, свою невесту не знаете? — фыркнула Курдула.
У Кэйтрин не забалуешь! Коли велела слугам кормить Артакса завтраками-ужинами (обедали мы с Кэйтрин в городе), значит, будут кормить.
— Ну, объясним ей, что мост в опасности, — нашелся я.
— Ладно уж, пойдем, — потянула Курдула громилу за фартук. — Объясню твоей невесте, что человеческие девки с шойзелями шашни крутить не станут. Себе дороже! Коли от такого жеребца родишь, помрешь при родах!
Когда рассвело, я решил-таки лечь — спать до полудня сложно, но вполне возможно, но раздался стук открываемой двери, грохот шагов, громкие голоса, а потом какие-то звуки, напоминавшие лязг металла. Похоже, в мой дом ввалилась банда грабителей и они сейчас занимаются тем, что срывают со стен обивку, упихивают в мешки столовую посуду, роняют на пол доспехи предков! Да, а разве внизу висят доспехи? Неважно. Ну, я сейчас им покажу!
Схватив подвернувшийся под руку канделябр, я выскочил в коридор и уже собирался парой прыжков одолеть лестницу со второго этажа на первый, как услышал голос Кэйтрин:
— Ты уже за меч схватился?
— Почти, — буркнул я, но канделябр, на всякий случай, из рук не выпустил.
Спустившись вниз, обнаружил, что шумит целая команда женщин, занимающаяся чисткой посуды,
— Ты уже встал, или еще не спишь? — поинтересовалась невеста.
— Как раз собирался, — буркнул я.
— Ага, собирался он… Все порядочные люди уже встали.
— Коров доят, сено косят, — поддакнул я. Подумав, добавил: — А еще оглоблю строгают.
— А еще, — стукнула Кэйт меня кулачком в грудь, — добрые люди герцога ждут.
Оглянувшись — не видят ли работницы, быстренько чмокнула меня в губы. Увидели!
— Давай-давай, девка, не теряйся! — посоветовал кто-то из женщин. — Он еще ничего!
Кэйтрин, словно ошпаренная, отскочила от меня, развернулась и гневно принялась высматривать — кто же это сказал? Но женщины отворачивались, старательно пряча усмешку, принимаясь еще более старательно надраивать котелки, чашки и плошки, протирать и без того чистые стекла.
Мне и самому стало смешно, хотя задело, что я «еще ничего». Но правильно, для двадцатилетней девчонки (хотя, а сколько на самом-то деле моей невесте лет?), мужчина под пятьдесят — не самая лучшая партия.
— Так что там с герцогом? — отвлек я внимание фройляйн от тружениц, уже успевших перемыть и перечистить всю кухонную посуду и мебель, а теперь принявшихся драить пол.
— В Урштадт прибывает герцог Силингии! — торжественно заявила невеста.
— Ну и что? — спросил я, не сдержав зевоту.
— Герцог прибывает, — повторила Кэйтрин.
— Да я уже понял, что герцог, — зевнул я еще шире. — Герцогов много, а я один. И что, из-за каждого герцога надо весь дом вверх дном перевернуть?
— Нет, ты не понял! — взъярилась Кэйтрин, пытаясь отобрать у меня канделябр. — Кажется, кто-то до свадьбы не доживет! Я тебя точно убью!
Работницы на время остановились, затаив дыхание — будет о чем потом рассказать!
—Н-ну, чего рты разинули?! — рявкнула на них фройляйн. — Если через час дом не будет блестеть, как…
Фройляйн замолчала, подбирая слова, а я любезно подсказал:
— Как котовы яйца!
— Как котовы яйца! — повторила невеста, а потом перевела взгляд на меня: — Ах ты…
Женщины уже не выдержали, грохнули от смеха, а я, от греха подальше, потащил рассерженную Кэйтрин наверх. Каюсь, хотел увлечь ее в спальню, но по дороге барышня уперлась, как упрямый ослик. Попыталась меня немножко поколотить (кулачки у нее твердые!), но была пленена и заключена в объятия. Притихнув ненадолго, фройляйн все-таки вырвалась. Слегка успокоившись, пояснила:
— Юджин, я же тебе говорила — герцог Силинг, он не простой герцог, он Августейшая особа. Не Его Светлость, а Его Высочество.
Точно! А я уже и забыл, что мы живем в Силингии. Но, что поделать. За свою жизнь я сменил столько карликовых княжеств, лоскутных герцогств и микро-королевств, что и сам запутался.
— Ну, приедет, остановится где-нибудь. А мы здесь при чем? В гости герцог к нам не приедет. На торжественный прием по случаю приезда Его Высочества, нас точно не пригласят.
— Раньше герцог и в гости наезжал, и на приемы приглашали, — вздохнула фройляйн. — Пока был жив отец, мои родители все время бывали на приемах! А меня не примут, пока я замуж не выйду.
— Так я тебя давно зову! — возмутился я. — А ты, уже в который раз, свадьбу откладываешь.
— А где? — ехидно спросила Кэйтрин, поднимая вверх левую руку.
Ну, что тут поделать! Я же опять забыл купить обручальное кольцо!
— Я — ворона! Большая ворона, с бритым клювом! — с чувством вымолвил я. — Только не говори — мол, если человек тянет с выполнением какого-то дела, значит, он не хочет его делать. Давай лучше, прямо сейчас поедем к какому-нибудь ювелиру, купим тебе самое дорогое кольцо.
— Глупый вы, господин Артакс, — вздохнула фройляйн. — Сколько можно повторять, что это должно быть сюрпризом?
Я хотел спросить — для чего было разводить такой кавардак, тащить из города бригаду шумных женщин, если герцог к нам все равно не приедет, как внизу раздались какие-то вопли.
— Подрались они, что ли? — предположила Кэйтрин. Кивнула на лестницу: — Надо посмотреть. Да и с работой пора заканчивать.
Оказалось, что количество женщин внизу увеличилось — прибавилась наша повариха, которая махала руками и отчаянно кричала:
— Герцог! Герцог!
— Что герцог?! — спросили мы с Кэйт в один голос.
— Герцог к нам едет! Я от речки шла, а он навстречу бежит.
— Герцог?!
— Да какой герцог? Томас бежит! Он хотел в город съездить с утра, а тут герцога-то и увидел. Без свиты, с одним верховым. Едут не спеша, но скоро будут.