– Определённо, даже Железные Воины не в силах проломить их лобовой атакой.
– Уверена, Рогал Дорн думал так же во время обороны Терры, – сказала Судзаку. – Вы в курсе, что его Легиону было поручено укрепление Императорского Дворца? В том виде, в каком он существует сейчас, он имеет мало общего со своим прежним величием. Знаете, капитан, он был одновременно и архитектурным чудом, занимавшим целый континент, и символом, внушающим трепет всем на просторах галактики.
– И является им до сих пор, – парировал Вентрис.
– Вы видели его? – спросила Судзаку, и тут же продолжила, – нет, конечно, Вы его не видели, капитан. Зато его видела я. Тридцать лет у Менцо из Траверта отняла работа над резными вратами из орбиса и лазулита, украшавшими подъём Даулагири. В итоге они до сих пор пылятся в хранилищах. Я видела двух золотых чудовищ по сотне метров в высоту, застывших в немом споре. Бьюсь об заклад, они были частью Львиных Ворот, но теперь в это трудно поверить.
– Вы знаток истории?
– В некотором роде, – ответила Судзаку. – Я изучаю древность, чтобы понять, как избежать ошибок прошлого. – Она слабо улыбнулась, подняв руку к лицу.
Уриэль вгляделся в черты инквизитора: в изящных скулах и элегантной линии подбородка едва угадывалась аугметика, а слабый блеск металла в уголке её глаза, предполагал наличие механизма позади сетчатки.
– Я потеряла глаз на Мединаке, – сказал она. – Вместе с большей частью лица.
– Исключительно тонкая работа…
– Я того стою, – подтвердила она без тени высокомерия.
– Вы так хороши в своём деле?
– С поры событий на Мединаке, – ответила Судзаку. – Я обучалась у Мезеона, и его смерть была для меня отличным примером слишком высокой цены за нерешительность.
Договорив, она рассеянно тронула щёку, будто вновь пережила травму, отнявшую её глаз. Уриэль был уверен, что инквизитор не заметила свой жест, и снова глянул через стекло в сторону атакующей армии и чёрного храма, возвышавшегося над войском проклятых.
– Всё это из-за меня, – тихо проговорил Уриэль. – Не верится, что кто-то может испытывать такую сильную ненависть.
– Вы уверены?
– Всё, что бы ни предпринимал Хонсу, было возмездием. – Сказал Уриэль. – Он уничтожил Тарсис Ультра лишь для того, чтобы я узнал о его приближении. И то, что теперь он находится здесь, на Калте, где я был рождён, говорит само за себя. Как Вы думаете, зачем ещё он здесь?
– Пока что я этого не знаю, – ответила инквизитор, наконец повернувшись к нему лицом. – Но заметила, что Губительные Силы редко связывают свои замыслы с судьбой лишь одного смертного. За их действиями всегда стоит какая-то тёмная цель.
– Учитывая, что армией командует Хонсу, полагаю, Вы можете ошибаться. Ради свершения мести он преследовал меня от самого Ока Ужаса.
– В галактике, где отдельные судьбы не значат ничего, Вы вправду уверены, что командующий целой армии будет добиваться одной единственной смерти?
Уриэль кивнул, и вспомнил последний раз, когда видел Хонсу под руинами крепости Халан-Гол. Такая ненависть заставит пересечь дюжину галактик.
– Да, уверен. Я разрушил его крепость и отверг предложение присоединиться к нему. Он ненавидит меня как никто другой. И Вы ошибаетесь.
– В чём же?
– В том, что отдельная судьба не имеет значения. Важна каждая жизнь, какой бы незначительной она ни являлась. Если мы забываем об этом, то становимся как те омерзительные чудовища снаружи.
Судзаку улыбнулась. – Говорите как настоящий герой, капитан Вентрис.
Последние её слова Уриэль пропустил мимо ушей, потому что внезапно ощутил странное головокружение. Картинка перед глазами поплыла, и на миг ему показалось, будто он находится по ту сторону бронированного стекла. Он постарался вернуть себе равновесие, ощущая, что чужими глазами видит землю в тысяче метров под собой.
Казалось, он цеплялся за ненадёжный выступ на внутренней стороне обороняемого прохода.
– Что-то случилось. – Сказал он, когда со стороны Врат грянул очередной залп по Железным Воинам. Отсюда, с наблюдательной площадки, выстрелы слышались приглушённо, но своим усовершенствованным слухом Уриэль уловил едва заметную разницу.
– Что? – мгновенно насторожилась Судзаку.
– Одна из батарей замолчала. – Ответил он, понимая, с чем было связано его странное головокружение. – Враг проник внутрь!
Руки Свежерожденно проворно двигались над консолью управления; он не знал, какие именно клавиши и в какой последовательности нужно нажимать, а просто помнил это. С каждой медленно тянувшейся секундой Ардарик Ваанес чувствовал нарастающее напряжение. С тех пор, как он присоединился к армии Хонсу, он наслаждался убийствами, а в их отсутствии чувствовал тягостное томление. Сейчас оно вновь просыпалось внутри, но Ваанес подавил его коварные шёпоты.
Убийства были мерой его умений. Он не получал удовольствия от смертей.
«Продолжай убеждать себя в этом», – казалось, шептали голоса.
– Сколько ещё времени это займёт? – потребовал Ваанес. – Очень скоро ультрамарины поймут, что одно из их орудий прекратило огонь.
Свежерожденный пожал плечами, его лицо выражало непонимание. Глаза были закрыты, но из-под сомкнутых век сочился слабый зелёный свет, будто изнутри он весь был наполнен изумрудным свечением. Ваанес и прежде видел такое свечение. Он невольно вздрогнул, вспомнив распухшее чудовище, коим стал Адепт Цицерин.
– Генетические коды подтверждены, – сообщил лишённый эмоций голос командной консоли.
– Тебе удалось. – Проговорил Ваанес, обходя консоль и наблюдая, как оживают экраны с прицельной информацией и данными об орудии, которое они захватили. Бегущие по ним цифры мерцали и искажались, пока пальцы Свежерожденного мелькали над панелью ввода.
Система управления Врат повиновалась этим действиям.
Магос Локард пребывал на мостике Лекс Тредецим. Его глаза мигали и подрагивали под веками из синтеплоти. Механическое шасси, с помощью которого он передвигался, покоилось позади него. Его тело было подвешено на множестве медных проводов. Толстая кабельная шина, тянувшаяся с пола, соединялась с позвоночным столбом через искусственный таз.
Его тело дёргалось словно в ночном кошмаре, и рот раскрылся в немом крике. Развёртывание его ноосферного сознания во всей имперской сети было изматывающим и всерьёз испытывало на прочность его внушительные ресурсы. Разумеется, на Калте были и другие магосы. Он объединил их точки доступа в сеть, путешествуя по золотым информационным магистралям так же легко, как поезд пересекал поверхность Священного Марса.
Всё началось с небольшой вспышки в одном из логических модулей, контролировавших орудия Врат Гиллимана, крошечного системного сбоя, практически ускользнувшего от внимания Магоса, пока он распознавал нарушения в частоте вещания лингва механикум. Он уже встречал такой искажённый код прежде, во время атаки на систему орбитальной защиты Калта. Адреналиновые шунты сработали в его спинном мозгу, и когнитивные стимуляторы хлынули в кровоток, доводя до совершенства и без того пугающие аналитические способности.
Он загрузил полученные данные в защищённую катушку памяти, «тюрьму» информации, предназначенную для хранения опасного и нестабильного кода, и стал по очереди запускать каждое средство из своего арсенала очищения. В то же время он воздвиг эгиду Мокера[4] в попытке предотвратить распространение заражения.
– Командование Врат, – сказал он, открывая канал связи с находящимся глубоко под землёй командным центром, откуда велось наблюдение за каждой операций внутри Врат Гиллимана. – Говорит Магос Локад с борта Лекс Тредецим. Рекомендация: изолировать все сетевые когитаторы, управляющие ведением огня от связи с батареей три-ультра-девять. Её программное обеспечение было заражено.
– Заражено? – спросил голос, чей речевой паттерн был распознан как принадлежащий Магосу Ультису.
– Подтверждаю, – сказал Локард, наблюдая за тем, как под напором вредоносного кода, который множился и мутировал, защитные барьеры падают один за другим. – Повтор/Разъяснение/Акцент: отключить или изолировать все сетевые когитаторы, управляющие ведением огня.
– Принято. – ответил Ультис. – Немедленное отключение.
Магос Локард сразу понял, что этого будет недостаточно. Агрессивность скрапкода была невероятной, как у самой страшной чумы, которую только можно было вообразить. Он подключился напрямую к заражённым когитаторам, копируя и буферизуя собственные активные системы внутри доступных хранилищ, прежде чем погрузиться в поток осквернённых данных.
Код завывал и извивался вокруг него. Это было хаотическое и беспорядочное глумление над правилами математики. Он нёс все признаки Тёмных Механикумов, бесконтрольную разрушительную силу, поправшую все Шестнадцать Универсальных Законов. Он бурлил как нечто живое, но не был живым, а всё, что было создано искусственно, не могло быть по-настоящему случайным.
Магос пытался его заблокировать, перенаправить на резервные системы и пустить по саморазрушительным циклам, но как только удавалось уничтожить какую-то одну последовательность, другая восставала из многочисленного информационного мусора. Подобно гидрам древности, он копировал сам себя с быстротой вируса, и только Локарду удавалось очистить одну систему, как возникало новое заражение.
Системы управления вратами заражались в геометрической прогрессии, вирус захватывал системы жизнеобеспечения, вентиляции, силовые реле – всё, что было объединено в сеть. С растущим ужасом Магос Локард понял, какой была главная цель атаки. Врата Гиллимана были настолько огромным сооружением, что не существовало способа открыть их вручную. Все поршни, двигатели и другая автоматика, управляющая открыванием ворот, прямо сейчас переходила под контроль создателя кода.
Локард знал, что не сможет сдержать эту атаку, но с каждой попыткой отразить очередное нападение, его понимание сути вредоносного кода росло, и он накапливал полученную информацию в защищённых и изолированных катушках памяти для дальнейшего изучения.