Слав взревел от ненависти и загрохотал по палубе, но не сделав и полудюжины шагов, он увидел, как одна из чёрных фигур повернулась и направила на него своё матово-чёрное оружие. Оно извергало огненные заряды, каждый из которых ударял в рыхлое тело Слава и отрывал кровавые куски. Он чувствовал боль, но ему было всё равно. Нервная система была настолько насыщена имплантами и бустерами, его реакция на боль была почти нулевой. Он напал на воинов, но те были неуловимы, как тени, за которые он их вначале и принял, и легко уклонялись от его неуклюжего напора.
Их когти ударили его, вонзаясь в плоть, словно птицы-падальщики, клевавшие свежий труп. Грязная кровь пеной хлестала из ран, но её было предостаточно в таком огромном теле, чтобы не обращать на это внимания. Пусть они заберут столько крови, сколько захотят, Слав убьет их всех, прежде чем они насытятся! Мощной конечностью он настиг одну из клюющих птиц и ударил её кулаком, тяжёлым как валун. Воин отлетел назад, врезался в парапет верхнего яруса и перевернулся через край.
Что-то приземлилось ему на плечи. Внезапно Слав ощутил тяжёлый вес, лезвия кромсали тело, а кожа горела огнём. Боль не имела значения, но он поднял руки, чтобы понять, что её причиняет. Он нащупал ладонями твёрдую пластину, и со всей силы сжал её, чувствуя, как та трескается от его хватки.
Затем возникла боль, которую он не смог проигнорировать.
Когти пронзили его шею, разрывая многочисленные слои жира, мышц и сухожилий по пути к костям позвоночника. Он извивался всем телом, пытаясь схватить чёрную фигуру, которая его оседлала, и наносила удары снова и снова.
– Слав убьёт тебя! – прорычал он, а затем почувствовал последний щелчок, словно что-то упругое растянулось и порвалось. На долю секунды его пронзила мучительная боль, прежде чем с этим звуком всё прекратилось. Когти хищной птицы наконец-то разорвали его позвоночник.
Капитан Аэтон Шаан перебил спинной мозг громадному огру на уровне лопаток и легко приземлился на пол. Потребовалось усилие, чтобы пробиться сквозь кость, и даже тогда существо умерло не сразу.
Он втянул свои молниевые когти и наблюдал, как его люди заканчивали работу по уничтожению вражеских артиллеристов. Задача была бесславной, но необходимой, хотя каждая минута и была на вес золота. Им потребовалось немало времени, чтобы преодолеть руины, оставленные артиллерией врага, миновать армию Рождённых Кровью и, не попавшись в лапы демонических машин, пробраться за стену.
Труднее всего было избегать внимания одержимых машин, именно тогда они были ближе всего к провалу, поскольку сущности, вселившиеся в уродливые механизмы, воспринимали мир не только пятью привычными чувствами. Шаан улыбнулась при мысли об использовании лишь пяти чувств.
Ферелд Лаотц перевалился через край железного парапета. Он двигался нарочито аккуратно, присоединяясь к своим товарищам после того, как тяжёлый удар монстра отправил его в полёт.
– Ты был небрежен, – заметил Шаан. – Когда мы вернёмся, назначь себе покаяние.
Лаотц поклонился: – Какова мера, мой господин?
– Я оставляю это на твоё усмотрение, – сказал он, зная, что Лаотц назначит себе соответствующее наказание, и даже немного больше, для уверенности. Вопрос о взыскании был решён, и он повернулся к открытому люку в полу палубы. Ревис Кайр, его старший сержант, подошел к нему и стал всматриваться во тьму шахты.
– Заканчивай с обвинениями и давай продолжим наш путь, – предложил Кайр. – Хозяевам этой мерзости не понадобится много времени, чтобы понять, что их орудия замолчали. У нас наверняка в лучшем случае всего несколько минут, прежде чем они контратакуют.
– Я знаю, – согласился Шаан. – Но кто знает, что там внизу: ещё одна противовзрывная дверь, энергетический щит или очередное колдовство варпа? Нет, мы должны сделать это по-старинке.
– Ты всегда хочешь делать всё «по-старинке», капитан, – проворчал Кайр.
– Тогда ты должен знать, что лучше не пытаться отговорить меня, – сказал Шаан, прыгая в темноту оружейного лифта.
Шаан падал. Он падал до тех пор, пока не почувствовал, что эта пропасть настолько глубокая, что у неё нет дна. Конечно, это было невозможно: Чёрная Базилика была высотой не более ста метров, но он до сих пор падал. Чернота была абсолютной, непроницаемой и плотной, и, как живая, охватывала его своими тёплыми объятиями.
Он был прекрасно присоблен к темноте, но эти ощущения были неприятными и чуждыми. Шаан терпел это, пока его пространственные чувства не подсказали ему, что внизу теперь твёрдая почва. Он подогнул ноги и перекатился, пока не ударился об угловой отражатель, встав на одно колено с выпущенными молниевыми когтями. Сверкающие энергии его оружия осветили странно изогнутую шахту. Она терялась в непроглядной тьме, хотя её начало непременно должно было находиться прямо наверху.
Пневматический лифт был освещён бело-синим светом, смазанные рельсы несли его под прямым углом к вертикальному стволу шахты. Он проходил через освещенное огнем отверстие в железной стене, и тяжелый адамантиевый взрывной затвор опускался за ним, чтобы изолировать боезапас от внешнего мира. Быстро, как он и думал, Шаан скользнул через рельсы в сторону затвора и запрыгнул на грохочущую платформу лифта, распластавшись и поджав ноги, когда переборка опустилась.
Он соскользнул с платформы, оказавшись в просторной комнате, напомнившей ему адские кузницы Освобождения, где когда-то удерживали людей, пока этот рабовладельческий мир именовался Киаваром. В подобном месте Примарх Коракс изучал свое ремесло скрытного убийцы, охотника в тенях. Плавильные печи ревели, пылая малиновым светом, а стены от пола до потолка возвышались на сотни метров, хотя логика подсказывала Шаану, что это невозможно.
Уродливые сервиторы и не менее отвратительные рабы переправляли железные ящики с боеприпасами, обслуживая подъёмник. Шипящие медузоголовые надзиратели в чёрных балахонах с капюшонами управляли этой живой силой. Воплощением воли надзирателей была стража, облаченная в чёрные доспехи и вооруженная потрескивающими энергетическими кнутами. Изогнутые тулвары[11] покоились за их плечами, а лица представляли собой огромные вокс-аугмиттеры, из которых то и дело вырывался механический вопль.
Раскачиваясь над этим адом, в воздухе висело чудовищное лицо. Бледная плоть, обвитая кабелями, тянулась к нему, словно вырастая, из дальней стены. Оно было раздутое и мерзкое, а то, что было в его чертах от человека, выглядело обрюзгшим и инфантильным. Надрывные двоичные гимны лились из его дряблых губ, и потоки загрязненных данных ползли по керамическим сферам его глаз.
Шаану потребовалось всего мгновение, чтобы детально рассмотреть весь царивший тут кошмар, но вокруг не было никаких теней, и его фигура была отчетливо видна в этом душном оружейном заводе-обойме. Мясистое лицо, свисавшее со стены, испустило пронзительный бинарный клич, и каждый обитатель этой огненной камеры повернулся к нему. Стражи взвыли своими многократно диссонирующими голосами, а жрецы-горгоны выхватили серповидные лезвия из широких рукавов своих мантий. Как один, все они ринулись на капитана Гвардии Ворона.
ГЛАВА 17
Кровь полилась вдоль лезвия, когда Уриэль попытался вырвать его из нагрудника разъярённого берсерка. Крутанув рукоять, он отсёк пальцы воину, которыми он ухватился за клинок. Хотя Уриэль уже отрубил ему одну руку, тот всё ещё сражался с прежним неистовством. Только когда меч пронзил его первое сердце, воин немного замедлился. Но даже тогда второе сердце берсерка и чистая ненависть продолжали поддерживать в нём жизнь.
Серебро мелькнуло позади Уриэля, и клинок Петрониуса Неро чётким движением отделил голову берсеркера от его тела. Тот упал, и Уриэль смог высвободить меч, возобновляя продвижение сквозь дождь и выстрелы, окружавшие его.
– Враг наступает! – пердупредил Древний Пелей, указав кулаком на юго-восток.
Уриэль заметил это секунду спустя. Автотурели буровых торпед разразились огнём, встречая космодесантников. Земля фонтанами взлетала в воздух, когда тяжёлые снаряды прогрызали себе путь сквозь скалы.
– Мечи Калта! – крикнул он, направляясь к покинутому храму с толстыми мраморными стенами. Когда снаряды врезались в камень, он уже прыгнул в укрытие, чувствуя удары даже сквозь метровую кладку.
Предупреждение Локарда и прибытие скитариев едва не опоздали.
Оборонная Ауксилия изо всех сил пыталась перестроиться, чтобы отразить атаку, но для тех подразделений, которые оказались ближе всех к этой угрозе, оказалось слишком поздно. Под прикрытием множества разрушенных зданий и взорванных танков, Собиратели Черепов и Когти Лорека мгновенно подобрались вплотную к позициям трёх взводов Оборонной Ауксилии. Они разорвали солдат за считанные минуты, пробив дыру в боевой линии и обнажив кишки Ущелья Четырёх Долин.
Уриэль видел опасность и повёл своих воинов в огонь этого испытания.
Впереди всё заволокло густым чёрным дымом, сквозь который виднелись вспыхивающие языки пламени и очереди автоматического огня. Руины этой битвы были адом, ужас которого был достоин пера любого из поэтов древности. Уриэль рискнул выглянуть из-за угла, украшенного причудливой резьбой. Даже видя детальную картину боя своим новым глазом, он не мог до конца осмыслить её.
– Что там? – спросил Пазаний, уводя Поджигателей в руины, где нашли укрытие Мечи Калта. Вместо огнемёта он держал в руках цепной меч. Сержант любил первобытную разрушительную силу огня, но в уничтожении противника с помощью клинка находил даже большее удовольствие.
– Трудно сказать, – ответил Уриэль. – Когти Лорека прорвались сквозь ближайшие отряды войск Оборонной Ауксилии, а берсеркеры хлынули как термиты из разорённого гнезда.
– Милая картинка, – сказал Пазаний. – Так что там насчёт берсеркеров?
– Кто знает? – презрительно бросил Уриэль. – Они нападают на всех без разбора и убивают любого, кто встаёт у них на пути. Если б я мог понять их план, то смог бы придумать способ противостоять ему.