– Пятая туннельная торпеда, – сказал Уриэль. – Хонсу и Железные Воины внутри, не так ли?
Ваанес кивнул. – Он и Танцоры Клинка Ксиомагры. Хонсу даже не был уверен, что ты это заметишь.
– Ему всегда хорошо удавалось недооценить меня.
– Всем нам.
– Так где же он? Не ври мне, или я передам тебя людям за этой дверью. Они были бы рады казнить тебя прямо сейчас, – сказал Уриэль.
Это было только наполовину правдой. Намира Судзаку настаивала на казни Ваанеса, но Аэтон Шаан, измученный и получивший ожоги в битве у Черной Базилики, был непреклонен. Ваанеса надлежало вернуть на Освобождение для суда Гвардии Ворона.
– Это меня не удивляет, – ответил Ваанес. – У Империума всегда было туго с воображением, когда дело касалось наказаний. Тебе стоит узнать, какое множество разнообразных способов использует полководец Хаоса для поддержания порядка. Выглядят они не очень-то приятно, но помогают держать подчинённых в узде.
– Этим что, стоит восхищаться?
Ваанес покачал головой. – Ты не слушаешь меня. Ты просто слышишь то, что хочешь услышать, а потому, если ты собираешься убить меня, просто сделай это и прекрати тратить время. Я думал, что смогу поговорить с тобой, потому что ты можешь использовать свой мозг вместо того, чтобы стращать меня близостью палача.
– Тогда скажите мне, куда направляется пятая туннельная машина. – Ваанес ничего не ответил, и Уриэль подошёл к нему.
– Я скажу, но сначала ты должен предложить мне кое-что взамен, – сказал Ваанес.
– Ты предатель, – бросил Уриэль. – С чего ты взял, что я стану с тобой торговаться?
– А почему нет? – сказал Ваанес. – Разве мы не старые товарищи по оружию? Разве мы не пересекли мир проклятых вместе? Разве мы не штурмовали крепость Железных Воинов? Многие ли из ныне живущих могут сказать то же самое?
– Да, всё так, – согласился Уриэль. – И я предложил тебе шанс на искупление после победы над врагом, но ты отказался.
– Искупление? Это не для таких, как я, Уриэль. Я попробовал, но это не сработало.
– И вместо этого ты принял сторону проклятых?
– Думал, что принял, но оказалось, что и там мне нет места.
– О чём ты говоришь?
– Об этом, – сказал Ваанес, повернувшись на стуле, чтобы показать изгиб дельтовидной мышцы. Уриэль наклонился, увидев на коже Ваанеса татуировку чёрного ворона.
– Вот почему я сдался вам.
– Татуировка Ордена, которую ты не имеешь права носить, – сказал Уриэль. – Что с того?
– Тебе не понять, я знаю. Я не уверен, что и сам до конца понимаю.
– И что ты подразумеваешь под «я сдался»? Мы захватили тебя.
– Думаешь, вы способны поймать воина, обученного в Вороньем Шпиле? – Усмехнулся Ваанес. – Я позволил взять себя в плен.
– Говоришь, что веришь мне, а вот я тебе – нет. Зачем тебе это понадобилось?
Ваанес отвернулся и вздохнул.
– Если б я сам знал. Но одно точно: когда я увидел тебя, то понял, что не хочу возвращаться к Железным Воинам.
– Тогда зачем ты так яростно сражался?
Ваанес пожал плечами.
– Я не мог позволить Свежерожденному увидеть, как сдаюсь без боя.
– Свежерожденному?
– То создание, которое они сотворили из твоего генетического материала на Медренгарде.
– У него что, нет имени?
– Кажется, он никогда и не хотел себе имя, – сказал Ванес. – Думаю, давным-давно его как-то звали, но он не хочет вспоминать как. Мы же никогда не называли его иначе, потому что… ну, всем было, в сущности, наплевать.
– Я знаю его имя, – сказал Уриэль. – Я видел, что они сделали с ним. Я чувствовал его страх и боль.
– Всё же, значит, это работало в обе стороны, – заметил Ваанес. – Он тоже узнал многое о тебе. Как, думаешь, Железные Воины всё это время были на шаг впереди вас?
– Он знает мои мысли?
– Что-то вроде того. Он думает, точь-в-точь как ты, независимо от того, насколько усердно Хонсу и Грендель промывают ему мозги своими разговорами о Хаосе. Он не может не считаться с тем, что ты ему дал.
– И что же это?
– Честолюбие, – ответил Ваанес, и по лицу изменника Уриэль понял, что ему можно верить. – Он стремится быть лучше, пойти против уготованной судьбы, но всё его окружение захлёстывает с головой и подавляет любые попытки вынырнуть из этого ужаса. Если бы мне было дело до всего этого, я бы проникся к нему жалостью, но я видел, на что тот способен, и жалость – это последнее, что ему нужно. Он монстр, каким никогда не стремился стать.
– А что насчёт тебя? – спросил Уриэль. – Ты все еще монстр?
– Я не знаю, возможно, – ответил Ваанес, кивая в сторону татуировки на его плече. – Но, может быть, и нет. Я свёл эту татуировку давным-давно. Но теперь она проявилась снова. Скажи мне, что это значит?
– Это ничего не значит, – рявкнул Уриэль, схватив Ваанеса за горло и запрокинув ему голову назад. На долю секунды им овладело дикое желание свернуть шею ренегату. Уриэль мог сделать это, он мог убить сидящего перед ним врага прямо сейчас, но не стал. В убийстве заключённого не было никакой славы и к тому же это было ниже его достоинства.
Он выпустил Ваанеса и отвернулся. – Что ты сам думаешь на этот счёт?
– Не знаю, но её не было до тех пор, пока мы не добрались до Калта. Возможно, это признак того, что я не лишён шанса на искупление. А может просто Коракс решил заявить права на мой труп. Кто знает…
– Искупление – это не то, что предлагают дважды – сказал Уриэль.– Ты сделал свой выбор, и теперь пришло время столкнуться с последствиями. Мы поймали тебя, и теперь придётся ответить за все жизни, которые ты оборвал. На Тарсис Ультра и на Таренте.
Когда Уриэль заговорил, Ваанес отвернулся, пряча глаза, пока тот перечислял его преступления. Возможно, это было просто чувство вины, а не раскаяние. Но есть ли разница?
– Так чего же ты хочешь, Ваанес? – спросил наконец Уриэль.
– Я хочу умереть, – ответил ренегат. – Я недостаточно силен духом, чтобы идти по праведному пути, но и проклинать свою душу варпом я не намерен. Для таких как я нет никакого промежуточного пути, поэтому, когда всё будет кончено, обещай, что убьешь меня, и тогда я скажу тебе, куда они направились.
Уриэль смотрел в прищуренные глаза человека, вместе с которым он сражался плечом к плечу, и видел, как тот отвернулся от всего, за что когда-то стоял. У Ваанеса был нрав великого человека, но в нём присутствовал глубокий изъян, который и ведёт его к гибели.
– Что с тобой стало? – проронил Уриэль.
– Я никогда не расскажу тебе об этом, – ответил Ваанес. – Так мы договорились?
Уриэль подумал о том, чтобы солгать Ваанесу. В конце концов, что обещание давало предателю? Ни одна клятва не может считаться обязательной для такого, как он. Но ещё до того, как эта мысль оформилась, Уриэль знал, что солгав Ваанесу, он предаст самого себя.
Он кивнул. – Расскажи мне, куда движется Хонсу.
Ваанес понял, что Вентрис был честен с ним, и глубоко вздохнул. Уриэлю показалось, что у того с плеч внезапно свалился огромный и ужасный груз. Ваанес выпрямился в кресле, и теперь стал похож на воина Адептус Астартес больше, чем когда-либо прежде.
– Нет, – ответил он. – Я тебе это покажу.
ГЛАВА 19
Болтерные снаряды и лазерные лучи врезались в бронированные борта «носорога», барабаня по корпусу, словно стальной дождь. Одна пуля пробила ржавый подкрылок над гусеницей и срикошетила внутрь отсека для войск, но большая часть её энергии была потрачена, и не представляла угрозы для закованных в броню Громовержцев.
Сципион управлял спаренным болтером, высунувшись из купола и водя им из стороны в сторону. Он стрелял только тогда, когда был уверен, что сразит нескольких противников. Не то чтобы наблюдалась нехватка мишеней, они ведь протаранили контрольно-пропускной пункт. Сципион уничтожил трёх вражеских воинов короткими очередями, а Лаенус похоронил ещё одного под гусеницами «носорога».
Не успели они проникнуть во внутренние районы города, как Сципион был вынужден пересмотреть своё прежнее мнение об армии Рождённых Кровью. Центральная площадь Коринфа была теперь заполнена сборными конструкциями, выстроенными с военной точностью. Разноцветные вымпелы развевались на ветру, а над одной из башен дворца развевался яркий синий флаг. То, что когда-то было обширным пространством, куда жители Коринфа выходили, чтобы подышать свежим воздухом, посетить музей или галерею, теперь стало военным лагерем. Почти каждый квадратный метр занимали склады боеприпасов, оружия, казармы или учебные полигоны.
Здесь царила организованность и дисциплина, способная сравнится с любым полком Имперской Гвардии. Это была армия завоевателей, и вид столь превосходного тылового оснащения привёл Сципиона в чувство. Их помятый и изрыгающий дым «носорог» таранил палаточные казармы, стрельбища и столовые, оставляя после себя дымящуюся просеку. Горящий лоскут разорванной палатки тянулся за ним, словно парус объятого огнём древнего корабля, отправленного на гибель в гущу вражеской флотилии.
Сципион счёл эту метафору подходящей.
Рождённые Кровью высыпали из здания казарм, мужчины и женщины были одеты в разноцветные костюмы и броню. Сципион заметил несколько синих офицерских поясов, и почувствовал прилив энергии. Это были корсары Каарьи Саломбар!
Сципион повернул болтеры в их сторону, выпустив длинную очередь. Семь человек упали, скошенные выстрелами, а остальные разбежались. В лабиринте такого количества временных сооружений Рождённым Кровью было трудно поймать в прицел «носорог» Громовержцев, который наоборот мог запросто крушить всё вокруг.
Лазерный выстрел ударил в плечо Сципиона, и пуля звякнула по краю люка слева от него. Трассирующие снаряды с треском проносились мимо его головы, но Сципион продолжал водить болтером, посылая очередь за очередью вдоль рядов палаток, пока их обитатели бежали за оружием и доспехами.
– За Гиллимана и Императора! – кричал он, направляя огонь своих пушек на врага. Было приятно снова сражаться, мстить за страдания, которые эти воины причинили народу Эспандора. Но тут «носорог» клюнул носом, и Сципион услышал ужасный лязг, в котором безошибочно распознал звук умирающего двигател