Бешено вращая головой в разные стороны и все время пригибаясь, я понеслась в противоположный конец деревни, боясь встретить Антона. Добежав до последнего дома, я выскочила на небольшой лужок и тут же ухнула по колено в воду. Увязнув в мелком болотце, я с трудом вытащила ноги и, похвалив себя за то, что предусмотрительно одела узкие ботинки со шнурками, а не сапоги (иначе бы осталась без сапог и пришлось бы бежать босиком), понеслась в противоположную сторону.
Решив, что самый верный способ – это обежать деревню полем, я вскарабкалась на покрытый глиной холм и обозрела окрестности. Солнце давно зашло, и было совсем темно, но меня это только радовало. Осторожно скользя по липкой грязи, я понеслась быстрее ветра, по разъезженной сельскохозяйственными машинами полевой колее. Временами я останавливалась и, приседая, прислушивалась. Тихо. Снова вскакивая, я бежала прочь подальше от этой страшной деревни.
Внезапно где-то впереди раздался страшный взрыв. От земли взметнулось огромное огненное облако и на мгновение осветило все вокруг, как во время праздничного салюта.
Остановившись от неожиданности, я увидела метрах в трехстах дорогу, а в кювете горевший Анькин «Мерседес». Что это был он, я даже не сомневалась. Значит, коварный Антон решил смоделировать аварию и трагическую гибель двух подруг. Тела сгорят, а вместе с ними исчезнут и следы насилия! Вот, подлец!
Но что же мне самой-то делать теперь? – ужаснулась я. Во-первых, бежать к собственной машине (тем более без ключей) сейчас опасно – Антон может оказаться где-то рядом.
Наверняка совсем скоро он вернется в страшный черный домик и поймет, что я сбежала. Он, разумеется, начнет искать меня. И я уверена, что поиски его увенчаются успехом, если только я не скроюсь в ближайшее время. Я для него нежеланный свидетель, которого он запросто теперь уберет.
Но куда мне бежать? Деревню с трех сторон окружали поля, за которыми начинался глухой лес. Если я побегу туда, кто даст гарантию, что я не заблужусь, не провалюсь по пояс в какое-нибудь болото или на меня не нападут дикие животные? И потом, провести ночь в лесу одна я не смогу – с ума сойду от разных шорохов и прочих лесных звуков.
Но что-то делать все равно надо. Нельзя же вот так просто стоять здесь и, разинув рот, глядеть на объятую пламенем машину. Не оставаться же в этом ужасном месте и ждать, пока Антон по следам на снегу и грязи меня найдет и убьет. Пожалуй, пойду-ка я, тихонько озираясь по сторонам, все-таки к дороге. Пусть я пройду хоть сто километров, но дорога рано или поздно выведет меня к людям. А там уж они мне помогут дозвониться до Димки.
Приняв решение, я осторожно пошла к дороге. Глаза, привыкнув в темноте, видели довольно далеко вокруг. Я находилась в поле. Поэтому любую фигуру в радиусе ста метров я заметила бы сразу. Таким образом, я дошла до первого деревенского дома, машинально повернула голову влево и, о, ужас! Прямо ко мне наперерез, вытянув руки, бежал Антон. Что это он, я могла бы и не сомневаться – больше некому. Все равно в деревне ни души.
Дико вскрикнув, я, что есть силы, понеслась по дороге, пробежала мимо догоравшей машины и помчалась к речке, надеясь спрятаться в кустах. Сзади слышался дробный топот – Антон постепенно догонял меня. Видимо, злость на беглянку придавала ему сил.
Я еще быстрее побежала вперед. Топот негодяя раздавался уже совсем близко. Было слышно даже его тяжелое, прерывистое, с хрипотцой, дыхание. Вот-вот он уже схватит меня за спину.
На ходу расстегивая куртку, решив, что оставлю ее в руках убийцы и выиграю тем самым еще несколько секунд, я неслась по дороге, как курица с оторванной головой. Из глаз у меня текли злые слезы отчаяния. Я вспоминала всю свою жизнь – все неудачи, обиды. Ну, как я так могла глупо попасть впросак? Почему не посоветовалась ни с Димкой, ни с Батоном?
Почему-то вспомнилось, как Батон был ранен, и как Димка вынес его из-под обстрела… Я словно увидела это своими глазами, и это видение придало мне сил.
– Стой, падла, – услышала вдруг я за спиной хриплый голос Антона.
Крепкой рукой он схватил меня за капюшон куртки, но просчитался. Мгновенно сбросив куртку, словно ящерица хвост, и оставив ее в руках изумленного убийцы, я снова понеслась по дороге, громко крича и воя на одной ноте.
Антон, видимо, оторопев в первый момент от такой неудачи, быстро пришел в себя и вновь понесся за мной. Я поняла, что сейчас мне придет, как Маргоша выражается, самый настоящий «пипец». Я заорала, что есть мочи: «Господи! Помоги! Господи!»
Вдруг впереди на горке мелькнул свет фар. Не веря своему счастью, я с удвоенной силой рванула вперед, навстречу идущей машине. И тут Антон уже догнал меня, вцепился в свитер, повалил на землю и стал душить.
Отчаянно брыкаясь и неистово вопя, краем глаза я увидела, что свет фар уже осветил нашу живописную группу. Тут же вцепившись, словно бультерьер, в одежду Антона, чтобы он не убежал, а вешу я, слава богу, не менее семидесяти килограммов! – я увидела, что машина резко остановилась, а из нее, как горох из мешка, посыпались какие-то люди. Все они бежали к нам, дико крича.
От переизбытка эмоций я зашлась в каком-то петушином вопле и второй раз в жизни потеряла сознание.
***
С трудом разлепив веки, я посмотрела прямо перед собой. Первое, что увидели мои воспаленные от слез глаза, было счастливое и одновременно испуганное лицо Димки. Я обессиленно улыбнулась.
– Димуся, ты все-таки нашел меня, – пролепетала я.
– Куда ты денешься с подводной лодки! – пошутил Димка и вдруг почему-то дрожащим голосом добавил: Ты давай, спи лучше, дома поговорим.
– Антона поймали? – вздрогнув, спросила я, вспомнив страшные события, приключившиеся со мной.
– Поймали, поймали, спи давай.
– А горящую машину с трупами видели?
– Видели, спи говорю.
Я поглядела по сторонам и поняла, что мы едем ночью в чьей-то машине, и я нахожусь у мужа на руках. Рядом сидит довольная, загадочно улыбающаяся Маргоша. Совершенно успокоившись, я снова заснула.
Второй раз проснулась я уже тогда, когда мы подъехали к нашему дому.
– Я сама-сама, – начала я выкарабкиваться и вдруг поняла, что на ногах моих отсутствуют ботинки, а сами ноги поджаты.
– А где мои ботинки? – спросила я Димку.
– Да я их выкинул. Они все раскисли от грязи и воды.
Удивившись сперва, я вдруг вспомнила, как угодила в болото около проклятого «Кучкина» и промочила ноги. Воспоминания о событиях этого, пожалуй, самого страшного дня в моей жизни вновь нахлынули на меня.
– Дим, а Антона точно поймали? – жалобно спросила я.
– Сиди здесь, сейчас я принесу тебе обувь, – отрезал супруг и вбежал в подъезд.
В машине сидела по-прежнему широко улыбающаяся Маргоша.
– Мне, правда, Олег и Димка запретили пока с тобой разговаривать, – важно начала она, – но, думаю, они меня сейчас не слышат, а ты не выдашь. Можно спросить тебя?
– Ну, спрашивай, чего уж там, – проскрипела я.
– Страшно было? – полюбопытствовала подруга.
– Ты не поверишь, – съязвила я, постанывая от боли в голове, – провела время, как на курорте.
Меня вдруг отчего-то затошнило и, чтобы не испачкать машину, я высунулась на улицу.
Из подъезда вылетел Димка, сунул мои негнущиеся ноги в теплые сапоги и осторожно, придерживая меня, помог выбраться из машины.
– Небось, не выдержала и пытала ее? – зло спросил он Маргошу, когда увидел мое измученное лицо. – Ведь просил же ее пока не беспокоить. У нее может случиться нервный срыв. Она и так ненормальная, а тут такое…
Маргоша, обиженно сопя, стала выскребываться из машины и ничего не ответила Димке.
Дальнейшее я помню с трудом. Вроде бы меня раздели, запихнули в горячую ванную, потом поили чаем с медом и коньяком, гладили по голове, говорили хорошие слова…
Хотя я абсолютно не воспринимаю спиртное, в этот раз добавление коньяка в чай придало мне сил и немного бодрости. Правда, всей моей бодрости хватило лишь на то, чтобы самостоятельно доплестись до кровати и рухнуть в нее. Больше я ничего не помню. Успокоенная тем, что осталась жива, лежу дома в своей кровати, я моментально уснула. Страшный день закончился.
***
Я проснулась оттого, что услышала, как хлопнула дверь. Открыв глаза, я увидела, что лежу в темноте. Испугалась сначала, что опять попала в «Кучкино», но, приглядевшись, увидела очертания компьютера, стола, заваленного книгами, любимой люстры под потолком и заулыбалась. Все, кошмар кончился, я дома.
– Неужели спит еще? – послышался Димкин шепоток.
– Похоже, что да, – ответила ему Маргоша приглушенным голосом.
– Давай-ка будить ее, а то она так и в кому впасть может, – пошутил он.
Оказывается, он уже вернулся с работы и, видимо, ему не терпелось узнать, что же произошло со мной.
«Батюшки, это сколько же я проспала? – удивилась я. – Почти сутки! Ну, ничего себе».
– Дим, Маргоша! – сиплым голосом занудила я и закашлялась. Шея, чудом спасшаяся от рук Антона, ныла, и было больно глотать.
– А-а, проснулась, соня? – муж вошел в спальню. – Ну, как ты себя чувствуешь? – уже более ласковым голосом спросил он. – Голова не болит?
– Да ты что, Дим, я же дома, у меня, когда ты рядом, ничего болеть не может, – радостно закурлыкала я.
– Ну, ты и дала стране угля, – констатировал супруг, – я думал, что Батон тебя сразу на допрос потащит, еще вчера ночью, так он был на тебя зол. Но я уговорил его, что ты приедешь к нему сама, как только отоспишься и придешь в себя. Я у тебя молодец, правда? – шутливым тоном произнес он, но было видно, как сильно он переживает за меня.
– Ты у меня самый лучший, – радостно сказала я и, попросив чая с медом и с лимоном, вновь уснула, не дождавшись любимого напитка.
Проснулась окончательно я уже утром. Поглядев в окно, я увидела, как с неба падает пушистый белый снежок. Началась настоящая зима.
Рядом со мной стоял журнальный столик, накрытый красивым кухонным полотенцем. На столе красовался стакан с моим любимым вишневым соком, а также лежало два бутерброда с красной икрой и парочка мандаринов. Димки рядом не было. Вместо него на столе я обнаружила записку, которая гласила: «Любимая! Ничем себя не загружай. Кушай икру. Поправляйся. Люблю и целую. Твой Дима».