Кто-то ее зовет.
«Адея?»
Она невольно оборачивается…
Опять та проклятая женщина-пилот. Норра как-ее-там.
У Норры в руках винтовка.
Она стреляет.
Первый заряд со свистом проносится возле уха Слоун, и та бросается бежать. Второй прочерчивает борозду в покрытии моста.
Третий заряд попадает в цель.
Он разворачивает изогнувшуюся Слоун, словно детский волчок. Над ее головой мелькают облака, потом море, а затем она падает с моста, раскинув руки и тщетно пытаясь за что-нибудь уцепиться. Но пальцы не находят опоры, и тьма увлекает ее все глубже и глубже.
Глава тридцать девятая
На Кашиике наступает утро.
Джес сидит на вершине мира, свесив ноги с платформы и болтая ими, словно ребенок. Зачерпывая руками из миски какую-то кашеобразную субстанцию, она отправляет ее в рот. «Завтрак вуки, — сказал Соло. — Из потрохов кабаты». Она спросила его, что такое эта «кабата», и он ответил: «Не спрашивай, просто ешь». И она ест.
Джес привыкла есть все, до чего может дотянуться. Работа есть работа, а это значит, что нормальная еда не всегда оказывается под рукой и приходится питаться чем угодно — белковыми кубиками, поликрахмалом, вегетарианским мясом. Как-то раз ей даже пришлось есть прилипал со стен силосной башни хачиевой фермы.
Позади нее трудятся заново обустраивающиеся вуки. Мохнатые великаны не теряют зря времени: они бесстрашно карабкаются по вроширам, вонзая в кору свои когти и молниеносно перемещаясь вверх и вниз по стволам, прыгают с ветвей, ныряют в дупла, перелетают с одного дерева на другое. Впечатляющее зрелище.
Каждый раз, глядя вниз, Джес вспоминает, как высоко забралась. Земли отсюда даже не видно — она скрыта в тумане, который освещают лучи утреннего солнца.
Слышен голос Соло, который разговаривает с Леей и Чуи. Она подумывает встать и присоединиться к ним, но кто-то плюхается рядом.
Синджир.
Он наклоняется к краю, затем отодвигается обратно.
— Мать всех лун, чего ты тут сидишь? И зачем ты жрешь… эту дрянь?
— А ты зачем до сих пор носишь усы?
— Мне нравится.
— Как будто у тебя над губой сдох кто-то мохнатый.
— Знаешь, что я тебе скажу? Ты и впрямь чересчур прямолинейна.
Джес подмигивает ему и продолжает есть.
Бывший имперец пододвигается ближе, хотя не настолько близко, чтобы его ноги свисали с края.
— Остаешься? — спрашивает он.
— Здесь? Нет.
Вуки освободились от подавляющих чипов, а три бомбивших планету звездных разрушителя выведены из строя — один полностью уничтожен, — но имперцы пока не готовы сдаться. Поверхность планеты утыкана десятками поселений и небольшими форпостами на их границах. Чубакка готовит команды вуки, которые должны оценить ущерб и оставшиеся имперские силы.
— Соло и Лея ненадолго тут задержатся, — говорит Синджир.
— Это их дело. Я тут ни при чем. Мы свою работу выполнили.
— Знаешь, а неплохо получилось.
— Знаю.
— Приятно сознавать, что сделал кому-то доброе дело.
— И это я тоже знаю.
Он подается вперед, подозрительно прищурившись.
— И почему же у меня такое чувство, будто ты что-то от меня скрываешь?
— Ничего я не скрываю. — Его пристальный взгляд, однако, словно раздирает ее на части, как ребенок, отрывающий ноги жуку. — Ладно. Кое-что скрываю.
— Ну давай уже.
— Не дам. Не видишь, я сама ем, — отвечает она набитым ртом.
— Да я не про еду. Я про твой секрет.
— А. — Джес сглатывает, и ей кажется, будто по ее пищеводу движется комок влажного бетона. Облизнув губы, она говорит: — Я ухожу.
— Уходишь? Куда?
— Не куда, а откуда. Из команды, отряда — как их ни называй.
— Бросаешь команду? — Он цокает языком.
— Бросаю команду.
— Если честно, я тоже об этом подумывал, — вздыхает он.
— Почему?
— Нет уж, ты первая, Эмари.
— Я должна вернуться к своим делам.
— Работа зовет?
— Долги зовут.
«Даже не мои долги, а Суги, — думает она, внезапно вспоминая сделку с Ринскар. — Если не расплачусь, то мне не сносить головы».
— Давненько я подобным не занималась. Посмотрю, сможет ли Новая Республика что-нибудь мне предложить. Если нет — поищу где-нибудь еще.
Вокруг целый зоопарк, и кому-то надо ловить зверей.
— Если собираешься и дальше пахать на Новую Республику, почему просто не остаться с Норрой?
— У нее есть муж и сын, — пожимает плечами Джес. — Мне кажется, если она не бросит свое занятие, то дальше все будет повторяться, как здесь. — Она разводит руками, имея в виду не только планету Кашиик, но и то, чем они тут занимались: освобождали местное население за свой счет. — Так деньжат не заработаешь. Если Новая Республика меня не возьмет, то в мире до сих пор полно соперничающих бандюганов и негодяев. Уж кто-нибудь мне да заплатит.
— Я буду по тебе скучать.
— Только не надо сантиментов. Тебе это не идет. Так, ну а теперь рассказывай, почему ты подумываешь уйти?
— Мне… нравится то, что мы сделали.
— Странный ответ.
— В общем… хочу и дальше испытывать это чувство! Не хочу ничего осложнять. Если я останусь с этим чудесным новым правительством, рано или поздно от меня потребуют, чтобы я делал то, чего я стараюсь избегать. Если честно, я устал следовать приказам.
— Что ж, вполне честно. — Она вопросительно поднимает бровь. — Что тогда? Будешь бороздить космические просторы в поисках приключений? Или остепенишься, заведя себе мальчика для утех и парочку пурра-птиц в качестве питомцев?
— И то и другое? Или ничего из этого? — Он снова вздыхает. — Не имею ни малейшего понятия.
— Ты такаск уолласк ти дан. Лицо без звезды.
— Какая-то старая поговорка? И что же она означает?
— Так любила говорить моя тетя. У нее была своя команда, и когда ей приходилось кого-то заменить или использовать для той или иной цели, она всегда говорила, что ищет «такаск уолласк ти дан» — лицо без звезды. Кого-то, у кого нет ни дома, ни цели.
— Как-то это… тоскливо.
— Но ведь верно?
Он откашливается и лениво подкручивает усы. Джес отталкивает его руку от лица, и он хмурится в ответ.
— Можешь отправиться со мной, — говорит она. — Судя по всему, мне пригодилось бы лицо без звезды.
— Да уж, из меня вышел бы превосходный охотник за головами.
— Не будь столь самонадеян.
— Все равно что приказывать дождю не идти. — Он закидывает руки за голову и ложится на спину. — Я бы к тебе присоединился, но вряд ли у нас с тобой одно призвание. Возможно, мое призвание — быть вечно пьяным, но весьма привлекательным повесой. Или невероятно симпатичным чандрильским бездельником. А может, обаятельным домохозяином, единственная ценность которого — точеные скулы и хлесткое остроумие.
— Попробуй. Вдруг и правда это твое.
— Может быть. — Он снова садится. — Значит, прощаемся? Улетишь прямо отсюда? Или могу рассчитывать, что ты меня подбросишь?
— Я возвращаюсь на Чандрилу. Уверена, все будут… — она морщится, — белыми и пушистыми после Дня освобождения. Так что если хочешь, чтобы я в последний раз подвезла тебя на «Ореоле», — милости прошу. Сможем вместе сказать обо всем Hoppe.
— Спасибо, о великодушная охотница за головами. Как насчет твоего мальчика для утех? — Синджир кивает в сторону спецназовца Джома Барелла, который трудится на соседней платформе, помогая упаковать в подвешенный на тросе ящик термодетонаторы. — Думаю, он прилетел на Ирудиру исключительно ради тебя. Ушел в самоволку со всеми причитающимися последствиями.
— С этим пора завязывать. Нам было весело, и ладно. Пусть лучше рана будет чистой — быстрее заживет. — «У него или у меня?» — мысленно усмехается она. — Не хочу, чтобы он ходил за мной по пятам. Я ничем ему не обязана. Он сделал свой выбор, а теперь я делаю свой.
— Мне в самом деле будет тебя не хватать.
— Что ж, прекрасно. Мне… тебя тоже.
Он кладет голову ей на плечо.
Джом прекрасно понимает, зачем она к нему подошла, так что лишь бросает через плечо, даже не закончив закреплять ящик с детонаторами:
— Знаю, ты пришла, чтобы мягко меня отшить.
— Я ничего не умею делать мягко, — отвечает Джес, и он не может понять, шутит она или нет.
Повернувшись, он достает из кармана тряпку из лиственных волокон, вытирает руки и засовывает обратно.
— В первую очередь хочу сказать, что ты была права.
— Знаю.
— Ты хоть знаешь в чем?
— Я во всем права, — пожимает она плечами.
— Продолжай и дальше себя в этом убеждать, Эмари, — смеется Джом. — Но ты была права в том, что я прилетел на Ирудиру за тобой. А потом я прилетел сюда, и мы сражались бок о бок. А потом меня схватили и лишили глаза…
— Я тут ни при чем, и не надо на меня сваливать.
— В том-то и дело, что я тебя не виню. — Он качает головой. — Я остался потому, что так было надо. Я отдал глаз, потому что так тоже было надо. — Джом наклоняется к ней, и она замечает, насколько он постарел. На лице пролегли темные тени, кожа обветрилась, но улыбка осталась прежней. — И ты тоже здесь потому, что так было надо. Ты намного лучше, чем считаешь, Эмари.
— Не вынуждай меня убить тебя, Джом.
— Да я просто языком треплю. Я понял, между нами все кончено. Что ж, ладно — останусь с вуки. Попробую им помочь.
— Удачи, Джом.
— И тебе. Еще увидимся, охотница за головами.
У Леи хватает поводов для беспокойства — все-таки она на чужой планете, не до конца вырванной из капкана Империи. Она беременна, у нее болит спина, ей постоянно хочется есть. Вдруг что-то пойдет не так? И тем не менее она совершенно спокойна — и это единственное, что в данный момент ее беспокоит.
Она хорошо себя чувствует, можно даже сказать, что она счастлива. Рядом с ней Эваан, у нее есть Хан, внутри ее растет ребенок. Вуки вернули себе планету — по крайней мере, почти. А сама она здесь потому, что послушалась Люка, который сказал ей: «Отпусти себя и позволь Силе направлять тебя». Лея так и поступила — и вот она здесь.