— Конвой, уведите заключенного.
Сергея доставили в окружную тюрьму, в ту же одиночку, что и перед судом. Через несколько дней его отправят в колонию, там, хотя бы, появится возможность общаться с другими заключенными, он все еще надеялся передать весточку на волю.
До самой казни, его жизнь должна была быть размеренной, три раза в день приносят еду, раз в неделю душ. Поэтому он очень удивился, когда вечером, после отбоя, его вывели надзиратели, надели силовые наручники и куда-то повели. В голове стали крутиться картинки из голокино, о подпольных боях и садистских развлечениях в тюрьме, он приготовился к худшему, поэтому, когда его привели к комнате для допросов, даже немного разочаровался.
— Эй, охрана, какой допрос, меня, вообще то, приговорили уже, — замедлил он шаг у двери, за что тотчас же получил дубинкой по почке. Надзиратели молча втолкнули его в комнату.
— Мистер Мечникофф, проходите, присаживайтесь, — мужчина средних лет, сидящий за столом, указал на стул напротив. «Костюм за 500 кредов, аккуратная прическа и манеры человека при власти, на следователя не похож», — подумал он.
Сергей, держась за почку и морщась, сел перед незнакомцем.
— Кто вы? — спросил он. — Не следак, это точно, да и на военного рекрутера вы не очень похожи.
— Вы правы, я не военный, да и те не берут даже с тяжелыми статьями, а уж тем более смертников.
— Тогда что вам нужно?
— Я здесь, что бы сделать вам предложение, от которого вы не сможете отказаться, — сказал тот, и достал из портфеля, стоящего рядом с ним, какой то электронный бланк договора, наподобие тех, что используют в банках.
— Это почему же?
— Потому, что я могу подарить тебе жизнь, — сказал тот, и передвинул по столу бланк Сергею.
— Меня даже президент не может помиловать, — рассмеялся он, не спеша брать лист в руки.
— Я предлагаю вам не помилование, а жизнь, пусть и не слишком приятную, и не очень долгую. Но все же это не белый изолятор в Сан-Квентине, в котором вы будете медленно сходить с ума, где каждый раз, слыша шаги в коридоре, вы будете мучиться от мыслей и гадать, за вами ли это пришли, или просто охранник проходит мимо.
Немного впечатленный, Сергей взял в руки лист.
— Так, отказ от права на жизнь… отказ от права на гуманное обращение… согласие на проведение научных опытов… Это что?
— Вы смертник, Сергей, и вполне заслужили смертную казнь, но государство дает вам шанс напоследок послужить своей стране. Наука, после Второй Космической, откатилась назад и практически остановилась в своем развитии. И это понятно, люди были напуганы миллиардами жертв и уничтоженными планетами, впрочем, вы все это знаете. Но все же она потихоньку встает с колен, исследования ведутся, а для них бывают необходимы такие, как вы, подопытные. Обещаю, вам даже будет интересно.
— А ОКВиТ в курсе ваших исследований?
Красноречивое молчание вербовщика послужило прекрасным ответом.
— Лекарства на мне будете проверять? — продолжил Сергей.
— Может быть, я не знаю, там, — ткнул он большим пальцем куда-то за спину, — сами определят, как вас использовать.
— А если я откажусь…
— Вас завтра же переведут в изолятор Сан-Квентина, где вы и будете ожидать исполнение приговора.
— Так это вы все устроили с той белой камерой, — догадался Сергей.
— Да, я. И в моих силах определить вас туда снова.
Сергей задумался, пытаясь взвесить все за и против. Что там будет, что за опыты? Но и терять ему было особо нечего, а при воспоминании о белой одиночке его бросало в дрожь.
Он еще пару минут посидел, прикидывая, вербовщик ему не мешал, а затем все же решился.
— Где надо подписать кровью? — спросил он.
— Просто приложите руку, — усмехнулся тот.
Профессор Симмонс раздраженно отбросил в сторону отчет о результатах последнего эксперимента.
«Опять неудача», — со злостью подумал он. Уже в самом конце все опять пошло не так, процесс приживления дошел до 97 процентов, казалось, уж в этот-то раз все получится, но начавшийся регресс поломал все надежды, убив очередной объект. «Расходного материала еще много, но все не то, идеально подходящего подопытного нет», — вздохнул он.
Профессор встал, потянулся, в спине что то щелкнуло. «Черт, не мальчик уже, — подумал пожилой ученый, — как-никак, уже три раза проходил процедуру омоложения». В комнату вошел его помощник, увидев, что тот держится за поясницу, помог ему сесть, аккуратно придерживая. Учителя он не просто уважал, а практически боготворил, не без основания считая того одним из величайших ученых своего времени.
— Профессор Симмонс, опять поясница?
— Она самая, Мартин, черт, я успешно лечил болезнь Грейвера, а свою спину вылечить не могу.
Мартин Фрискин промолчал, а что тут скажешь, необратимые возрастные изменения, и омоложение уже не поможет. Но кое-какие хорошие новости, что бы поднять тому настроение, у него были.
— Профессор, пришел ежеквартальный отчет от вербовщиков.
— И что, ты же знаешь Марти, что я не занимаюсь административными делами, — раздраженно заявил Симмонс.
— Мне кажется, он вас заинтересует, — с улыбкой сказал Мартин.
Немного заинтригованный, профессор взял в руки отчет и начал его просматривать.
«Так, так, все как обычно….», — и вдруг он зацепился глазами за одну из строчек, — «Объект номер 913/337, пси уровень С5, возраст 18 полных биологических циклов…. Нейросеть не установлена!»
— Черт, Мартин, это же такая удача, ты же знаешь, как непросто найти экземпляр такого типа!
— Да, профессор, теперь у нас точно все получится, мы можем перейти к финальной стадии испытаний проекта «Симбионт».
— Готовь третью лабораторию, конвойный транспорт прилетает уже завтра, не будем тянуть, — возбужденно сказал Симмонс.
— Сделаю, профессор, — Мартин был рад, что учитель воспрянул духом. Последние неудачи сильно того подкосили, теперь же у него появится реальный шанс закончить дело всей его жизни.
«Объект и правда подходит идеально, в этот раз у нас точно все получится», — подумал он.
Глава 4
Не прошло и пары дней после подписания контракта, как за ним пришли. Надзиратели надели на Сергея силовые наручники, вывели его во двор и засунули во флаер для перевозки заключенных, приковав к полу силовыми браслетами. «Никаких цепей, как в старые времена, а все равно, какая-то невидимая хрень держит тебя на месте», — подумал он.
Флаер плавно взлетел с места, окон в кузове автозака не было, и куда они летят, он мог только догадываться. Опять, в который раз после подписания контракта, он задумался о том, правильно ли поступил, потирая черный штрих код на правом запястье, с номером 913/337 под ним. Тогда, в комнате для допросов, когда он приложил руку к электронному бланку, его будто бы что-то укололо, а через пару секунд запястье нестерпимо стало жечь, так, что он прикусил губу до крови, лишь бы не закричать.
«Не волнуйтесь, потерпите, сейчас боль пройдет», — сказал тогда вербовщик. И действительно, жжение стало стихать, а на запястье проявился этот код, то ли «черная метка», то ли его «счастливый билетик»[13] из камеры смертников. «Не пытайтесь от нее избавиться, она теперь часть вашего генокода, и, даже если вы ее срежете, при восстановлении кожного покрова восстановится и она».
Тогда то Сергей впервые подумал, что согласие на опыты не было такой уж хорошей идеей, и, возможно, он еще пожалеет, что не остался в Сан-Квентине, дожидаясь смертельного облучения. «Говорят, что ты просто засыпаешь, — подумал он, — в том же месте, куда меня везут, смерть может принять самые ужасные виды, кто знает этих яйцеголовых». Но отступать уже было поздно.
Летели они недолго, флаер мягко приземлился, двери открылись и Сергея вывели на бетонную площадку. Яркое солнце после полутемного кузова на миг его ослепило, он сощурился и прикрыл глаза скованными руками, но потом различил, что находится в космопорту, в том самом Портовом районе Нью-Далласа, где его жизнь снова круто пошла под откос полгода назад.
«Вот ирония судьбы, прямо как в голофильмах». Но на душе у него заскреблись кошки, в каких-то нескольких километрах отсюда жила Лиз, которая наверно уже оплакала его, через месяц она станет совершеннолетней и улетит с Тексаса. «Пусть у нее все сбудется, о чем она мечтала». А еще, где-то там гулял Пыр, из-за которого трое хороших парней мертвы, а он отправляется на опыты. «Ходит, ест, спит, трахается», — со злобой подумал он. «Если я когда-нибудь выберусь, то обязательно его навещу», — дал себе он клятву, притормозил у входа в глайдер и бросил прощальный взгляд на город. Конвоир подтолкнул его в спину, и он шагнул в салон.
Это был обычный пассажирский глайдер, вроде тех, которые совершали трансорбитальные рейсы во все уголки планеты или доставляли пассажиров на космические станции на орбите. Его посадили во вполне комфортное кресло, по бокам устроились конвоиры, вооруженные дубинками нейрошокеров. Так они просидели минут сорок, пока на борт не доставили еще одного заключенного, здоровенного черного парня, в таком же оранжевом комбинезоне, как и у него. Когда того проводили мимо, здоровяк бросил на Сергея изучающий взгляд, заметил татуировку у него на левой руке и прищурил свои глаза. Сергей с удивлением отметил, что они у здоровяка разного цвета, один карий, другой ярко зеленый. Чернокожего посадили чуть впереди, и он разглядел у того на бритом затылке три девятки. «Из „Девяток“ значит, и понял, что я из „Святых“, — подумал он, — Ну, ну, теперь то мы все в одной лодке».
Больше, видимо, никого не ждали, аппарель захлопнулась и они взлетели. В иллюминатор было видно, как уменьшается город, они взлетали все выше, пока синеву неба не сменила черная, кажущаяся пустота космоса. Сергей с самого помещения в приют не покидал планету, хотя до этого рос на станции, и сейчас на него нахлынули эмоции и воспоминания, перебив все остальные чувства.