Они добежали до тупика, и Элен остановилась, пытаясь перевести дыхание.
Жанно глянул на ступени, ведущие в подвал к Берже. Забарабанить в дверь Эдит? Нет, эту мысль он отбросил. Если там не откроют сразу, потеряны будут драгоценные мгновения.
— Через стену! — прошипел Жанно и без предупреждения обхватил Элен за пояс и закинул ее повыше, чтобы ухватилась за стену. — Мне на плечи!
Элен, опасно покачиваясь, сумела выпрямиться у него на плечах и залезть на стену.
— Вниз! — приказал он.
— Высоко! — крикнула она в страхе. — Мне не спрыгнуть!
— Надо! — настаивал Жанно. — Ляг на живот и сползай!
В начале переулка раздались крики, и Элен, глянув туда, увидела, как к ним бежит Гастон. С криком ужаса она оттолкнулась от стены, неловко перевернулась и упала в колючие заросли. Слышно было, как на той стороне орут, потом раздался пронзительный крик Жанно:
— Беги, Элен! Беги!
И она побежала.
Гастон, увидев ребят, пустился за ними в погоню, твердо намереваясь вернуть себе Элен и разобраться с Жанно. И добежал до поворота, когда нога поехала по скользким булыжникам и он, размахивая руками, свалился в канаву. Встал, весь покрытый грязью, и лицо его превратилось в такую маску гнева, что Огюст и Жюль, сдуру сперва заржавшие, мигом заткнулись и снова бросились в погоню.
Завернув за угол, они увидели пустую улицу — беглецов не было и следа. На миг они остановились, потом Гастон заметил отходящий от улицы переулок.
— Бегите вперед! — крикнул он. — Они не могли уйти далеко! А я сюда загляну.
— Понятно, шеф, — ответил Жюль и припустил с Огюстом по улице, а Гастон свернул в переулок.
Увидев свою дичь в его конце, он сообразил, что здесь тупик и им не выбраться, а потому сбавил шаг. Пистолета он не захватил, но за голенищем имелся нож, да и не нужен ему был пистолет, чтобы справиться с этими загнанными в угол сопляками.
Но Гастон недооценил Жанно. Вдруг он понял, что девчонка-то уже на стене! Еще секунда — и она с криком исчезла по ту сторону, а мальчишка стал отчаянно прыгать, пытаясь ухватиться за край стены и подтянуться.
Гастон направился к нему.
— Плохо дело, деточка, — съязвил он. — Не допрыгнешь!
Жанно, зная, что его ждет смерть, прижался к стене спиной, чтобы встретить убийцу лицом к лицу. Руку он сунул в карман и незаметно вытянул нож, прихваченный из кухни Франсины. Лезвие было короткое, но остро отточенное, и Жанно спрятал его в руке, прижав к боку.
— Думал, что девчонку у меня украдешь, деточка? — ухмыльнулся Гастон. — Нехорошо! И тебе будет нехорошо, и ей!
Он протянул руку, чтобы схватить Жанно, но тот неожиданно взметнул нож и прорезал противнику мочку уха. Мужчина взревел от боли, и на короткий миг мальчику показалось, что он сможет вырваться, но Гастона, ветерана уличных драк, не могла остановить такая мелочь. Его нож был у него в руке, и Гастон, схватив мальчишку, ударил его сверху вниз, в шею. Жанно дернулся, извернулся, и лезвие вспороло ему плечо. В Гастона ударил фонтан крови, но от смертельного удара Жанно ушел, и, сжатый своим преследователем, как в тисках, он последним усилием еще раз ударил ножом, попав в единственное место, куда мог дотянуться, — в пах.
Гастон, взвыв от боли, отбросил от себя мальчишку и зажал руками рану. Отлетевший Жанно с треском ударился головой о стену и сполз по ней безжизненным комом. Жюль с Огюстеном, услышав шум, бросились в переулок. Добежав до стены, они увидели Гастона, у которого по шее бежала струйка крови, а на штанах с пугающей скоростью расползалось огромное кровавое пятно.
Жюль бросился на помощь Гастону, Огюст подошел посмотреть, что там с Жанно.
— Мертвый? — спросил Жюль, срывая с себя рубашку и с силой прижимая ее к ране.
— Скоро будет, — откликнулся Огюст.
Гастон, страдая от боли, которую причинял ему Жюль своими грубыми действиями, выругался.
— Добейте гада! — пробормотал он и потерял сознание.
Глава пятнадцатая
Элен, спотыкаясь, бросилась прочь от стены с единственной мыслью поскорее оказаться как можно дальше от своего мучителя. Судя по звукам драки, он и его подручные схватили Жанно, но тут она ничем не могла помочь. Жанно ей крикнул, чтобы бежала, — и она побежала.
Оглядевшись на бегу, девочка обнаружила, что находится на обширной территории, со всех сторон обнесенной каменной стеной, возле которой высились груды бревен и кирпичей. В центре пространства стоял высокий дом, сзади которого теснились старые деревянные сараи, а спереди располагался большой двор. Слышались крики работающих где-то рядом людей, стучали колеса телег, ржали лошади. Элен, перебегая между сараями, выглядывала из-за них, скрываясь в бурьяне. Увидела стоящий во дворе фургон. Лошадь терпеливо ждала, пока несколько рабочих перетаскивали в здание бочки и ящики. Они что-то кричали, передавая друг другу грузы, не зная, что за ними наблюдает притаившаяся в бурьяне девочка. На дальней стороне двора находились широкие ворота с распахнутыми створками.
Элен оглянулась. С той стороны стены не было слышно погони, но она с ужасом ждала, что в любую минуту через стену перелезут Гастон с пособниками и побегут за ней. Она обернулась на рабочих во дворе — человеческая цепь, отделяющая ее от свободы. Элен решилась. Она набрала в легкие воздуха и рванула из укрытия прямо к воротам.
— Эй, ты! Стой! — крикнул ей бригадир, которого она раньше не заметила.
Он побежал ей наперехват, но на ее стороне было преимущество внезапности, и хотя его пальцы успели ухватить ее за платье, Элен сумела вырваться и, выскочив за ворота, побежала дальше, не сбавляя скорости. Она понятия не имела, где находится и куда надо бежать; просто сворачивала на перекрестках то налево, то направо, чтобы сбить с толку погоню, но погони не было, и, наконец добежав до площади, в центре которой был фонтан, Элен плюхнулась на каменный барьер и стала жадно пить, сложив ладони ковшиком.
На площадь вышла какая-то женщина, рядом с ней прыгала маленькая собачка. Женщина остановилась и с отвращением посмотрела на сидящую возле фонтана девочку. Уличная беспризорница — в приличном месте пачкает питьевой фонтан своими грязными руками. Куда катится мир?
Собачка, увидев Элен, залаяла.
— Правильно, Тото, — сказала хозяйка, подбирая юбки. — Скажи этой грязной девице, чтобы убиралась отсюда.
Тото тявкал, пока они не скрылись за углом.
Элен продолжала сидеть, слишком усталая, чтобы встать и идти. Склонившись над водой, она увидела свое отражение и едва себя узнала. Неужели эта бледная девчонка с растрепанными волосами вместо аккуратной косы и с грязными потеками от слез на лице — она?
«Неудивительно, что собака меня облаяла», — угрюмо подумала Элен.
Хотела смочить носовой платок и обтереть им лицо, но в кармане его не оказалось. Пришлось окунать в воду руки и тереть щеки пальцами, размазывая грязь. Внешний вид от этого только ухудшился.
Откуда ни возьмись, появился жандарм и, увидев, как она тут сидит — маленькая измазанная девочка в рваном платье, — злобно гаркнул:
— Эй, ты! Давай двигай отсюда! Бродягам тут не место. Пошла вон! И больше сюда не приходи.
Элен с трудом поднялась на усталые ноги. Встреть она, девочка из семьи верхнего сегмента среднего класса, этого жандарма в прошлой жизни, она бы подошла к нему и попросила помочь, и он отвел бы ее домой к родителям. Сейчас мысль просить о помощи не пришла ей на ум. После пережитого ужаса она не могла довериться ни одному незнакомому мужчине.
Элен опустила голову в знак послушания и захромала прочь, подальше от этой площади, по дороге, ведущей непонятно куда. Она проголодалась и замерзла. До вечера еще было далеко, но все равно надо постараться найти безопасное место, чтобы поспать, а завтра, когда ей станет лучше, узнать, в каком районе Парижа она находится и как отсюда добраться до дома.
Подумав о доме, Элен содрогнулась: Гастон знал, где она живет. Ведь именно из дома на авеню Сент-Анн он ее и украл. А теперь этот негодяй может устроить там засаду, предположив, что она обязательно вернется домой. Но куда же ей идти? Наверное, папа уже получил письмо, которое ее заставили написать, и сейчас он ищет деньги, чтобы ее выкупить. Как же все это ужасно!
К церкви, стоящей на краю какой-то другой площади, она подошла, еле волоча ноги. Толкнув дверь, проскользнула внутрь. Здесь было тепло и пахло ладаном. Предвечернее солнце лилось сквозь цветные стекла витража, оставляя радужные разводы на плитах пола. Перед высоким алтарем горели свечи, мерцанием пламени напоминая, что в этом святилище чтят Иисуса.
Элен тихонько села на скамью, и впервые за два дня с той самой минуты, как грабители взломали дверь, ее слегка отпустило. Раньше они каждое воскресенье ходили всей семьей к мессе, но никогда еще Элен не чувствовала такой близости к Богу или Его Сыну, как в данную минуту. Сидя в тишине маленькой церкви, она подумала, а не будет ли Бог против, если она здесь переночует?
Элен сама не заметила, как ее голова опустилась на грудь и навалился тяжелый, как забытье, сон. Тут же пришли кошмары предыдущей ночи: Гастон, в ухмылке обнаживший желтые зубы, приблизился и начал ощупывать ее тело руками, заросшими черными волосами. Дико закричав, Элен проснулась.
В этот момент из резной исповедальни в боковом проходе вышел отец Тома, молодой курат прихода. Затуманенным со сна взором Элен увидела, что к ней идет мужчина, одетый в черное, с копной черных курчавых волос на голове. Мучительно вскрикнув, девочка без чувств сползла со скамьи на пол.
Священник бросился на крик, еще не зная, кто там и почему кричит. К своему удивлению, он увидел лежащего на полу ребенка, девочку лет десяти или чуть старше в грязной рваной одежде.
Отец Тома замер, не зная, что предпринять. Попытаться ее разбудить? Оставить лежать и пойти за помощью? Принести воды? Или лучше вина? И тут же сам пришел в ужас от этой мысли: неосвященное вино для причастия? Нет! Как вообще такое могло прийти на ум.