— Идемте на кухню.
Нравятся мне такие люди: хоть и недолюбливают тебя, но хотя бы чаем обязательно угостят, и даже без яда.
— Как ваш внук? — спрашиваю и делаю глоток из кружки.
— Радуется, что снова живет.
— Прекрасно, но вы объясните ему, что спасать всех встречных не стоит.
— Это его путь! — яростно восклицает она.
— Как знаете. Свободу воли я уважаю. Займемся делом, — протягиваю старушке открытую ладонь. — Получиться ли то, что я задумал осуществить вечером?
Минут через пятнадцать она выпускает мою ладонь и бледная опирается на стену.
— Что вы видели?
— Ты погибнешь, погибнешь в бою.
— С кем?
— Полиция, они ворвутся под конец, и ты погибнешь, того здания тоже не станет, — отдышавшись, говорит Валентина Михайловна, — и мне кажется, что дальше будет плохо всей планете.
— Судьба всей планеты меня мало волнует, — распахиваю окно и раскуриваю сигарету, — а вот гибель этого тела меня весьма огорчает.
— Ты — эгоист!
— Знаю, — пожимаю плечами. — Рагнарек ближе с каждым днем, так зачем отодвигать неизбежное?
— Свят, свят, свят! — размашисто крестится старушенция. — Не богохульствуй!
Странная логика, сама предсказывает судьбу, что уже грех, а на меня рычит. Что за люди?
— Ладно, — делаю несколько затяжек и выбрасываю окурок в окно. — Раз это не получиться, то пойду еще покумекаю и зайду через пару деньков.
— Не губи больше людей!
— Людей я и не трогаю, а только всяких тварей, убивающих не только себя, но и более-менее нормальных людей. До встречи!
Хм, противоречу сам себе, ну да ладно, спишу все на легкое психическое расстройство от пережитого за эти годы вдали от дома и родного тела.
Выбегаю из подъезда и неспешным шагом иду в сторону квартиры. Нет, посмертие будет у меня хорошим, но… Я слишком молод и хорош собой, чтобы так бездарно погибать! Дорога домой превращается в поле битвы, где за каждый шаг вперед приходиться сражаться! Но это ерунда — без жаркого пламени не закалить клинок, страшнее другое: что будет, если я почувствую вкус к такой жизни и превращусь в вечного странника, без смысла и без цели? Мотаю головой, отгоняя несвоевременные мысли.
Что-то жарковато стало, хотя до полудня еще пара часов. Да и именно тут, а не раньше, почему? Отрываю взгляд от асфальта под ногами и оглядываюсь. Примерно в трех сотнях шагов впереди расположилась церковь. И? Неужели ее сила стремиться уничтожить меня — мага, ведуна, волхва, в общем, представителя силы, с которой боролось на протяжении тысяч лет? Уничтожить так же, как испепеляет на истинно верующих все магические отметки: будь то приворот, проклятие или нечто подобное. Раньше такого никогда не ощущал. Надо бы проверить — надо же знать, чего мне опасаться в будущем!
За сотню шагов от церковной ограды жар становиться нестерпимым, словно стою вплотную к гигантскому костру. Воздух становиться раскаленным и густым, словно кисель. Каждый вдох и выдох сопровождает тяжелый кашель, движения становятся рванными, кожу жжет, да и мысли путаются. Сколько силы она за века накопила, надо уходить, а то сгорю! Аутодафе это больно…
Шатаясь и кашляя, кое-как отхожу от церкви. Когда иссушающий жар спадает, прислоняюсь к стене здания и по ней сползаю на тротуар.
— С позаранку уже зенки залил! — бурчит, проходящая мимо пенсионерка с большой сумкой. — Работать бы лучше шел, дармоед!
Я б сказал, только лениво. Прикрываю глаза и начинаю размеренно дышать. Добрый я сегодня, так и быть — пусть поднимет себе настроение за мой счет.
— Вот при товарище Сталине… — бубнеж удаляется.
Минут через пять принимаю неустойчивое, но все же вертикальное положение. Кое-как отхожу на пару сотен метров от церкви, вызываю такси и отправляюсь на квартиру…
Четыре часа, несколько пачек сигарет и пара литров кофе, но я подкорректировал свой план и изготовил необходимые артефакты. Достаю из рюкзака одежду с броней и быстро облачаюсь. Приседаю на дорожку и выкуриваю очередную сигарету. Все, ждать дальше бессмысленно.
Пробираюсь закоулками к старому складу. Час времени до того, как придут прикормленные наркоманы. Размечаю звезду, сначала мелом, а потом «зажженным» траншейником. В центр и возле каждого луча кладу по простенькому артефакту. Центральный — для поддержания иллюзии меня, у вершин — для маскировки кинжалов, с простой рунограммой на лезвии. Вроде бы, когда испытывал на квартире, все работало нормально. Теперь нужно самому укрыться.
Надеваю и закрепляю рюкзак за спиной, затем взбегаю по вертикальной стене ангара и укрываюсь на одной из ферм, поддерживающих крышу. Рядом с собой опускаю дымовые шашки и пару магниевых вспышек. Замираю неподвижно и расслабляюсь.
Вскоре слышатся шаги. Создаю иллюзию себя и образы шприцов, вместо кинжалов. В раскрытые ворота вваливается толпа худых оборванцев с трясущимися руками. Вот и добровольцы подвалили.
— Добрый вечер, господа, — произношу я. — Вы все сюда пришли, чтобы бесплатно опробовать новый наркотик.
Они что-то согласно бурчат.
— Вставайте вокруг меня, каждый возле шприца. Колоть нужно точно в сердце. Вы добровольно делаете это?
Снова раздается невнятное бурчание.
— Тогда вколите по моему знаку, а пока готовьтесь, — сказав это, начинаю произносить заклинание.
На середине даю отмашку, наркоманы всаживают шприцы, а точнее кинжалы, прямо в сердца. Звезда начинает сиять ярко-белым светом.
— Всем оставаться на местах! Вы все задержаны, руки вверх! — раздается крик и звук автоматной очереди.
Не отвлекаясь от произнесения текста, зажмуриваю глаза и бросаю вниз пиротехнику. Еще чуть-чуть…
Вспышки света проникают даже под закрытые веки. Через пару секунд оглядываюсь — помещение быстро затягивает плотный серый дым.
А вот внизу начинается настоящая перестрелка. М-да, нервишки у них шалят.
Две строки…
Раздается крик боли и звук падения. Неужели своего пристрелили?
Четыре слова. Пентакль приобретает объем, поднимаясь вертикально вверх и переливаясь всеми цветами радуги. Чувствуется пульсация магической энергии. Воздух становиться заметно прохладней.
Прыгаю вниз и, едва ноги касаются пола, произношу последнее слово и ощущаю несильный толчок в спину. Раздается низкий, бьющий по нервам, гул, а следом за ним яркая вспышка ослепляет меня…
Глава 4
Холод… Дикий, пробирающий до костей. Что-то кусает за ухо. Кое-как открываю глаза и фокусирую взгляд на чем-то черном. И это пятно оказывается… Торквемадой!
— Ты здесь откуда, мелкий?
Молодой кот протяжно мяукает и бьет лапой мне по носу! Совсем обнаглел! Зато теперь понятен толчок в спину. Правда, не понятно, как он меня нашел? Или он мой фамильяр? Не хочу кота, хочу дракончика!
Сажусь и осматриваюсь. Поле, снег до середины голени и ни одного признака человека. Примерно в километре виднеется островок хвойного леса. Утро, а ритуал вечером проводил. Солнце, как и луна, по одному экземпляру. Но это все мелочи, а вот то, что здесь потоки маны весьма быстрые это весьма приятно. В общем, судя по пейзажу и тому, что здесь зима, можно сделать гениальный вывод, что я не дома! Или ритуал не так пошел, или это шуточки Предвечной! Скидываю рюкзак и поднимаюсь на ноги. Растираю лицо ладонями — вроде бы не обморозил. Отряхнув снег, разминаюсь и делаю пару глотков из фляжки с коньяком. Фух, согрелся. Еще бы одежд высушить, но чего нет — того нет.
Теперь вооружиться, а дальше посмотрим. Достаю из рюкзака: мягкий футляр с частями посоха и разнообразными запчастями к нему, кистень и самое интересное приобретение — кобуру с обрезом отечественного ружья с барабанным магазином на пять патронов! Да, и такое бывает. Как я и говорил, есть плюсы жизни в большем городе: если есть деньги и знать места, то купить можно почти все. Орудие убийства отбалансировано и отлично лежит в руке. Судя по ауре, как бы это смешно не звучало, на его счету хватает смертей. Человеческих или звериных не скажу — никогда не интересовался этой ветвью Искусства.
Снаряжаю: два патрона с серебряной картечью, как я намучился с ее изготовлением и снаряжением патронов, и три со свинцовой. На барабан нанес риски, чтобы на ощупь можно было определить: одна — свинец, две — серебро. Правда, дальше двадцати метров, сие оружие почти бесполезно, но вот если закончится мана…
Достаю из футляра элементы и собираю чекан. Хорошее оружие ближнего боя. Особенно из нынешних материалов, да еще и на крови! Подвешиваю его на поясной набор под левую, основную, руку, а кобуру со стволом справа, на бедро. Кистень на длинной цепочке пристраиваю в рукав правой руки. Траншейник и так давно на поясе находится, вместе с серебреной ложкой. Вроде бы все.
Отблески от снега ослепляют по страшному. Достаю футляр с зеркальными очками и надеваю их. Так лучше. Набрасываю капюшон, а то уши мерзнут. Закрыв рюкзак, закидываю его за спину.
— Ну что, попутчик незваный, ты со мной или сам по себе?
Кот оббегает меня, прыгает на рюкзак и устраивается на нем сверху.
— Лентяй ты и хам!
Он раздраженно мяукает. Ничего ему не говорю и относительно быстрым шагом направляюсь к леску. Снег скрипит под ногами, дыхание вырывается облачками пара. И тишина. Как-то непривычно.
К полудню вступаю под хвойные кроны. Идти становиться сразу легче: снега меньше. Наткнувшись на небольшую полянку с поваленным сухим деревом, решаю остановиться на ночевку. Утаптываю снег, беру чекан в руку и рублю лапник для лежанки. Закончив сие дело, сгружаю на нее рюкзак с котом и начинаю разделывать сухостой.
Из поясной сумки достаю половинку таблетки сухого спирта и, положив на поленце, шалашиком укладываю на нее щепки. Щелчком пальцев создаю десяток другой искр. Разгорается… А ведь некоторые заклинания уже просто по желанию получаются: телекинез, свет и вот эти самые искры или огонек над кончиком пальца. Вроде мелочь, а приятно.
Пора за готовку обеда приниматься. В армейский котелок набираю снега и подвешиваю его над костром, как начинает таять — добавляю еще. В кипяток бросаю несколько больших горстей пшенки и пару кусков вяленого мяса. Когда каша готова, снимаю котелок и ставлю на снег. Торквемада начинает нарезать круги вокруг него.