— Хорошо, — он встает и подходит к конторке и начинает быстро писать.
— Разрешите вопрос?
— Нет, я не знаю, как снять такое проклятие.
— Было так очевидно?
— Весьма, — он присыпает бумагу песком.
— Жаль, придется искать.
— Вся наша жизнь — поиск, — старейшина смахивает песок заячьим хвостом.
— Это да, зато нескучно жить.
— Держи, — он протягивает мне письмо. — Возле каждого города будет сидеть наш человек с парой голубей. Они оповестят нас. До встречи!
— До встречи! — пожимаю ему руку и ухожу…
Загоняя коней, объезжаем крупные города. В первую очередь, города-крепости защищающие Крым. Затем крупный торговый порт — Гезлеву. Больше всего намучался, с городами, где стоят османские гарнизоны: Керчь, Судак и Балаклава. А вот резиденцию османского наместника и столицу ханства объехал стороной — больно у меня плохие предчувствия были.
Атаман нормально принял перспективу отдать половину сокровищниц. Подумаешь, полчаса грязно ругался и выпил бутылку хлебного вина.
— Хорошо, — успокоившись, хрипит, из-за сорванного голоса, он. — Еще что-то мне нужно знать?!
— Да, — предусмотрительно делаю пару шагов назад, — грабить будет некогда — только натиском, бешеным напором и скоростью, мы сможем выполнить царскую волю.
— Ладно, — атаман хмуриться. — С чего тогда начнем? Но учти — ответственность будет на тебе!
— С ворот Крыма — Перекопа! Возьмем его, и дальше будет легче.
Не зря учил историю родного Отечества! Могу послужить ему на благо. И сделать его сильнее…
Ненавижу войны! А еще больше в них участвовать! Нет, меня не мутит от вида крови и для защиты собственной жизни и чести, я спокойно убиваю. Но когда рядом с тобой падает твой товарищ, тот, с кем ты утром ел кулеш из одного котла и перешучивался, пронзенный клинком или стрелой, это тяжело. Точнее это больно, очень больно. Ты начинаешь терзать себя мыслями: почему он, а не ты и ведь ты тоже мог лечь в землю рядом с ним. Ты в очередной раз выживаешь в мясорубке, да ты напиваешься до зеленых чертей, но все равно идешь дальше выполнять царскую волю. А за спиной у тебя остается земляной холмик и простой деревянный крест.
Прав был поэт, ой, как прав:
«Бой был короткий.
А потом
глушили водку ледяную,
и выковыривал ножом
из-под ногтей
я кровь чужую».
Месяцы, проклятые два месяца — взяли почти все города и крепости, с характерниками захватили османские галеры, охранявшие торговые порты. Остался последний рывок, столица. Я уже ненавижу эту землю, оплаченную нашей кровью. Из пятнадцати сотен, нас осталось где-то семь, максимум восемь. Как же тяжело видеть мертвым того, с кем ты утром делил хлеб, того, кто прикрывал тебе спину. Ощущать смрад мертвых тел, вонь горелого мяса, когда раны прижигают раскаленным железом. Из своего тела вырезал три пули и вырвал с мясом пять стрел. Удары саблями уже не считаю. Зашил на живую, туго перебинтовал, чтобы швы не разошлись и вперед, в новый бой. С помощью магии удалось спасти несколько десятков своих. Мало, почему я никогда не интересовался целительством, почему?! На себя ее не трачу, я же живучая тварь. Спим и едим в седлах, на ходу, а мой балахон превратился в лохмотья, которые только на пугало огородное одевать. Янычары с татарами остервенело сражаются за каждую пядь земли. Видно поняли, что мы пришли сюда до скончания веков.
Возьмем Бахчисарай, и я отправлюсь, надеюсь, что домой. Энергии в перстне и черепе, он тоже оказался накопителем, хватает. Обойдусь и без добровольных жертв.
Прорубились! Тут самые большие потери за всю войну. Вот и дворец. Остатки его воинства. Они последней рубеж, между нами и головой хана. Победа близка!
— Хан убегает! — кричит Микола, показывая рукой в сторону.
Выдергиваю поводья скакуна у одного из казаков, вскакиваю в седло и несусь за ними. За мной следуют несколько казаков. Бросил своих, трус!
Нагоняем. На первой лошади видимо сам хан, в богатом халате. А вот на второй похоже телохранитель, но какой-то странный. Белый халат, забрызганный кровью, и такая же чалма, две сабли на поясе. Где-то я про такое читал…
Два патрона в обрезе. Снарядить новые было некогда.
— Давай, поднажми! — шепчу я, прижимаясь к конской шее.
Сто метров… Семьдесят… Сорок… Над ухом пролетает метательный нож. Стреляю по вражеским лошадям. Они с жалобным ржанием заваливаются набок, наездники успевают спрыгнуть — видно я их не задел.
Телохранитель в белом начинает вращаться вокруг своей оси, вздымая и опуская руки. На скаку рублю его топором, но он со звоном отскакивает от подставленной сабли. Мой конь начинает заваливаться с отрубленной головой. Невозможно! Лицо этого воина остается безразличным, словно он в трансе. Неужели, я встретил легендарного танцующего дервиша?
Поднявшись на ноги, вижу, как казаки падают, сраженные метательными ножами. Целыми остаюсь я, да характерник. Бросаю «Шок» в хана. «Щит крови», ускоряюсь и атакую дервиша. Ого, двурукий!
Никак не можем его достать: то на блок попадаем, то на скользящую защиту! На мне порезов пока нет, щит спасает, а вот Миколе досталось.
— Удержи его! — кричу характернику.
Отбегаю назад, рассекаю запястье и собираю кровь в ладони, составленные ковшиком.
Последнее слово заклинания совпадает со вскриком Миколы, в которого бьют сразу две сабли. Но это не важно, в дервиша бегущего на меня летит «Танец крови».
Он пытается перерубить подобие стрелы из крови, но у него… Перерубает! Но уже поздно: часть попадает в дервиша. Удар сердца, он падает на снег. Игра закончена.
Подбегаю к характернику. Еще дышит. Быстро вычерчиваю звезду для ритуала. Мана есть. Готово, раны у него затянулись. Проверяю оставшихся казаков, один еще дышит. Подхватываю его под мышки и тащу к пентаграмме.
Все, двоих спас, хана захватили — можно возвращаться. Грузим мертвых на коней, я же подбираю сабли и перевязь с ножами дервиша. Едва не забываю телекинезом собрать всю картечь.
С одной стороны радостно — мы победили, а с другой нет — сколько хороших воинов потеряли. Хорошо, что царь выделил не только стрельцов, но и церковнослужителей: всех павших похоронили, как положено. Да и казакам будет, кому исповедаться и попросить окрестить детей.
Выпив пару кубков за упокой погибших и пару за победу, решаю заняться своими делами. Сначала восстанавливаю одежду с помощью магии. Что-то забыл о полезном заклинании, носящем банальное название «Ремонт одежды». А с бригантиной придеться повозиться. Ткань восстановил, а пластины нужно ровнять: покорежило их в боях, да и кожаная основа изрядно потрепана.
Справившись с этим, облачаюсь обратно. Оружие целое: ни править, ни точить не нужно. Пойду-ка в пыточную: кровавое железо не повредит, а шахты искать долго.
Ух, а хан любил развлечься пытками — помещение так и дышит болью, отчаяньем и ненавистью! Забираю инструменты с самыми пылающими аурами. Теперь поискать комнаты придворного колдуна или алхимика.
Пока ищу, прохожу, по всей видимости, а точнее слышимости мимо гарема. Откуда еще может доноситься женские крики и стоны удовольствия? Казаки отдыхают.
Ого, похоже что тут был именно алхимик! Целая лаборатория расположилась в одной из башен. Так-с, флаконы у меня есть, рецепты помню. Значит можно и зелий наготовить. Заодно и патроны снаряжу.
Нахожу кусок ткани и высыпаю на него дробь с картечью. «Кровь в воду», а то лениво в ручную отмывать. Теперь зелья.
— Эй, Лис, — раздается окрик со стороны двери, — ты здесь?
— Да, — хрипло отвечаю я: надышался испарениями, — проходи.
Ешкин кот, не могли вытяжку сделать! В кузницах стоит, а тут нет!
— Чем ты тут занимаешься? — интересуется характерник. — Тут такой гарем и такие подвалы с вином!
— В дорогу собираюсь, обещание я выполнил, — осторожно переливаю содержимое колбы в котелок. — Что я нового в этом гареме увижу?
— Там такая египтянка! Подожди, ты разве не останешься?!
— Нет, мне надо еще найти свой дом.
— Чем тебе тут плохо? Царь тебя вознаградит, боярином станешь!
— Родина одна, — добавляю растертый тысячелистник, — и на мирские блага ее не меняют.
— Это да, — Микола выходит из-за моей спины, — а я так тебя и не поблагодарил.
— Пустое, ты его отвлекал, да и промолчал о моей магии.
— Нет, так…
— Ты мне друг? — перебиваю его. — Какие счеты между друзьями?
— Ладно-ладно, — он поднимает перед собой руки. — Но хоть вина выпьешь со мной?
— Легко, — усмехаюсь я. — Неси.
Пока характерник бегал за бочонком вина, успеваю разлить готовые зелья с эликсирами по флаконам. В процессе распития, узнаю, что янычары, как и местные воины, считаю меня настоящим шайтаном: в черных лохмотьях, лица не видно, а его топор рубит всадника напополам, вместе с конем, а призвал его к себе на службу русский царь-колдун. Горько, но от души посмеялся. Вот так и рождаются легенды…
После бочонка, спускаемся вниз за добавкой. В итоге характерник засыпает в гареме. Выпив зелье регенерации, принимаюсь снаряжать патроны.
Разогнался что-то, сначала надо очистить гильзы от копоти с окислами, да и дробь с картечью рассортировать по материалам.
Фух, закончил. Теперь поменять стреляные капсюли и можно засыпать порох.
К рассвету заканчиваю все тридцать патронов. Теперь надо написать письмо царю.
В письме излагаю свои мысли по поводу дальнейших действий, советую приблизить к себе казаков — они не предадут. А так же рекомендую наладить хорошие отношения с местными купцами и ростовщиками. Закончив, рисую стилизованную морду лиса, и укладываю в тубус к верительной грамоте.
Я сделал все что мог, а теперь спать. Завтра после полудня отправлюсь. Надеюсь, что домой.
Утром обнаруживаю под боком Торквемаду. Нашел все-таки, а ведь оставлял его у купца, в Азове.
— Со мной отправляешься? — спрашиваю, подтягиваю ремни доспеха.
Кот фыркает и вскарабкивается мне на плечи.
Умываюсь и иду на кухню: завтракать и запасаться в дорогу. Драгметаллы и камни я давно заготовил. М-да, а туалетная бумага заканчивае