Он старательно подоткнул под себя края одеяла.
— Папа говорил мне об опухоли, когда тебя еще не было, — признался вдруг Эндрю. — Он объяснил мне, что ему нужна операция. И я слышал, как он просил тебя побыть с ним у дяди Тэлбота какое-то время. Мы можем это сделать, мама?
Каждое слово сына обрушивалось на нее, словно удар молота, и, когда он замолчал, его глаза говорили сильнее всяких слов. Восхитительные карие глаза Эндрю были полны любви к отцу.
— Я не знаю, Эндрю... Тебе нужно ходить в школу, а я должна работать. Я не вижу реальной возможности для нас обоих все бросить и уехать на две недели...
— Но мама... папа болен... мы ему нужны...
Каждое слово, которое произносил сейчас ее сын, словно разрезало ее на части. Ну да, разумеется, Ричард захворал, и теперь ему понадобились любовь и поддержка семьи. Ему захотелось, чтобы им все занимались... Но стоило ли ей отпираться? Могла ли она сейчас, на глазах у сына, отказать Ричарду?
Элизабет погладила Эндрю по голове. Он был вылитый отец. Но хотя ее сыну было всего лишь девять лет, он уже не раз проявлял зрелость и внутреннюю силу, которые внушали Элизабет благоговейный трепет.
— Я не собираюсь принимать решение на ночь глядя, — сказала она, помедлив. — Я страшно устала, а о некоторых вещах лучше думать на свежую голову.
— Хорошо... Но я думаю, что нам сейчас нужно сделать для папы все возможное.
Элизабет поцеловала сына и пожелала ему доброй ночи, затем вышла из его комнаты и отправилась в свою спальню.
Внезапно она почувствовала полное изнеможение.
Запершись в спальне, Элизабет сбросила одежду и облачилась в бледно-розовую ночную сорочку из хлопка, легла в постель и включила ночник.
Ричарду нужен Эндрю... и ей нужен Эндрю. Но Ричард был прав, когда говорил, что их сын не протянет без матери и двух недель.
Девять лет Ричард появлялся, когда хотел, и исчезал когда хотел, часто в самый неподходящий момент. Эндрю стоически переносил его короткие посещения и всегда старался воспользоваться подвернувшимся случаем, чтобы провести время вместе с папой. Но никогда не хныкал, если его планы вдруг срывались.
Элизабет знала: сын ей никогда не простит, если с его отцом все-таки случится что-то ужасное. И она сама себя никогда не простит.
Но все это были отвлеченные рассуждения. Эндрю только что перешел в четвертый класс, и, хотя он был прилежный ученик, вряд ли ему пошло бы на пользу двухнедельное отсутствие в школе.
Конечно, она была вполне способна заменить на две недели школьных учителей, но тогда бы и у нее самой возникли финансовые затруднения. Было очень много обстоятельств, которые необходимо учесть.
Ей вдруг отчаянно захотелось, чтобы ночью кто-то был рядом, обнимал и шептал на ухо, что все будет замечательно... Элизабет вздохнула, сердясь на саму себя и на столь необычное для нее томление.
Перевернувшись на спину, Элизабет принялась изучать тени на потолке. Коснувшись пальцами рта, она вдруг подумала о том, что, вполне вероятно, как раз сейчас Тэлбот во сне ищет губами ее губы.
...В ту злосчастную минуту, когда их уста слились в упоительном мимолетном поцелуе, ее сердце готово было выпрыгнуть из груди и она чувствовала себя так, будто ее опалили огнем с ног до головы.
Элизабет в который раз постаралась отбросить эти ненужные и опасные мысли. Но у нее ничего не получалось, и в ее измученной душе росло ощущение вины.
Смежив веки, Элизабет заснула тревожным сном, так и не осознав до конца, какое решение в данной ситуации станет единственно правильным.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Опухоль мозга.
Тэлбот стоял у окна в огромной кухне дома Маккарти и следил за тем, как первые лучи солнца озаряют горизонт. Он медленно отпивал кофе из чашки. Это была долгая, бессонная ночь.
Ричард вернулся домой почти в одиннадцать вечера. Тэлбот был занят собственными делами. Его целиком поглотили проблемы бизнеса — он очень беспокоился, что за время его отсутствия на предприятии могла сложиться непредвиденная ситуация.
После того как он благополучно пережил авиакатастрофу и сумел выбраться из леса, казалось, ему уже ничего не угрожает. И вдруг Ричард сообщает, что у него обнаружили опухоль мозга. Тэлбот чувствовал себя так, будто земля под ногами вдруг разверзлась и он летит в никуда...
В прежние времена Тэлботу подчас очень хотелось вправить мозги Ричарду, когда его начинали бесить беззаботность, беспечность и мальчишеские ужимки младшего брата. Но за все те годы, которые минули с момента гибели их родителей, Ричард так не нуждался в поддержке, как сейчас.
Хирургическая операция на мозге. Что бы там ни говорил доктор, Тэлбот знал, что такие операции всегда опасны...
Братья провели без сна большую часть ночи, обсуждая диагноз, который поставили Ричарду, катастрофу, в которую попал Тэлбот, и многое другое.
Тэлбот отошел от окна, чтобы приготовить себе еще чашечку кофе.
Эта проклятая опухоль мозга...
И Тэлбот не мог исправить ситуацию. Оставалось уповать на врачей и силу воли Ричарда.
Лишь дважды за свою жизнь он чувствовал себя столь же беспомощным. Первый раз той ужасной ночью в госпитале, когда он держал в ладони холодеющую отцовскую руку, безмолвно умоляя отца бороться за жизнь.
Второй раз он почувствовал такую же беспомощность прошлым вечером — в тот безумный момент, когда случайно поцеловал Элизабет в губы.
Он яростно затряс головой, словно отгоняя прочь навязчивые воспоминания — о теплоте ее губ, об аромате, который источали ее шелковистые волосы, обо всем том, что на мгновение заставило его позабыть о своих принципах.
Пока Ричард раздумывал над тем, как будет бороться за свою жизнь, Тэлбот блуждал по лесу, страстно желая его бывшую жену. Нет, от этих мыслей можно было сойти с ума...
Он обернулся на звук шагов, донесшихся из кухни. Седовласая женщина возникла в проеме двери, ее широкое лицо расплылось в улыбке.
— Тэлбот, я так рада, что ты снова дома.
— Спасибо, Роза. Я и сам рад, что вернулся. — Он сел за круглый дубовый стол, поставив перед собой чашку с кофе.
— В доме слишком тихо, когда тебя и Ричарда нет. — Домоправительница заторопилась к кухонной плите, на ходу завязывая фартук. — Хочешь, я приготовлю яичницу-глазунью и тосты?
— Звучит заманчиво, — кивнул Тэлбот.
Роза Мерфи работала у них с тех самых пор, как погибли его родители, и, когда братья Маккарти отсутствовали, поддерживала в их доме надлежащие чистоту и порядок.
Все эти годы она была замечательным поваром и домоправительницей и порой оказывала Тэлботу неоценимую эмоциональную поддержку.
Поколдовав над плитой, Роза выставила на стол блюдо с яичницей и тарелку с тостами. Себе она заварила кофе и, налив его в чашечку, уселась напротив Тэлбота.
— Ты выглядишь усталым, — заметила она. В ее карих глазах блеснула печаль, пока она внимательно рассматривала «своего мальчика».
— Да, я изрядно устал, — признался Тэлбот. Торопливо, опуская ненужные подробности, он поведал ей об авиакатастрофе, в которую его и Элизабет угораздило попасть, и о тревожных днях, проведенных в лесу.
— Не иначе как на твоих плечах сидел ангел! — воскликнула Роза, едва он закончил. — Ты ведь мог погибнуть, когда самолет так неудачно спланировал. Мое сердце содрогается при мысли о том, как близко ты видел смерть.
Тэлбот печально кивнул.
— Да, нам повезло... — Он помолчал и добавил: — Надеюсь, и в этот раз удача не покинет нас.
— Как это понимать? Ты планируешь попасть еще в одну авиакатастрофу?
Тэлбот выдержал паузу, тщательно взвесил слова, а затем рассказал Розе о том, что ждет Ричарда.
Когда Тэлбот закончил свой рассказ, Роза вытерла слезы, капавшие из глаз прямо на блюдце.
Как и большинство людей, которые были знакомы с Ричардом, Роза его обожала. Она часто твердила, что он безответственен, незрел и ненадежен, но, несмотря на все его выходки, была привязана к нему.
— Бедный малыш, — мягко сказала домоправительница. Утерев глаза, она выпрямилась на стуле. — Мы сделаем все, чтобы помочь ему справиться с заболеванием. У Ричарда нет твоей силы воли, но мы поможем ему стать сильным.
— Да, мы сделаем все возможное, — согласился Тэлбот.
Позавтракав, он покинул кухню и направился к себе в кабинет. Центральное место занимал в нем массивный дубовый стол. Одна из стен сплошь состояла из полок, которые были заставлены книгами, финансовыми отчетами и папками с документами; напротив возвышался бар-секретер. О таком офисе когда-то мечтали его покойные родители, впрочем, как и о доме с шестью спальнями в Морнин-Вью, в котором теперь жили Тэлбот и Ричард.
Здание, где располагалась компания «Маккарти индастриз», находилось в двадцати минутах езды от их дома. Как только к ним провели телефон, установили факс и оборудовали помещение компьютерами, Тэлбот смог управлять делами фирмы, не выходя из кабинета.
В эту секунду последнее, о чем он думал, была работа. Прежде чем сесть за стол, он взял в руки пресс-папье. Это была весьма странная вещь — большой стеклянный шар с долларовой банкнотой внутри.
Когда компания только-только была создана и весь «офис» умещался на кухонном столе, мать принесла откуда-то это пресс-папье и подарила отцу, чтобы было чем придавить бумаги, которые норовили слететь на пол от любого сквозняка.
Держа в руках увесистый стеклянный шар, Тэлбот думал сейчас об отце и своем обещании, которое он дал перед самой его смертью: «Я обещаю тебе, что позабочусь о Ричарде».
Он потратил четырнадцать лучших лет своей жизни, чтобы сдержать слово. Он старался дать Ричарду все, что могли бы пожелать покойные родители. Ричард вырос в роскоши, его окружали интересные люди, он ни в чем не нуждался. Тэлбот изо всех сил старался направлять своего младшего брата и поддерживать его в трудные минуты.
Он неустанно заботился о Ричарде, что позволило тому благополучно пережить бунтарскую юность, и старался быть рядом, когда тот стал отцом. Тэлбот делал все, что было в его силах, чтобы и дальше проявлять заботу о нем. Но сейчас он ничего не мог сделать для любимого брата...