Глаза генерала сверкнули гневом – он не привык к подобному тону в стенах «святой инквизиции».
– Решили конфликтовать с нами? – с глухой затаенной угрозой спросил он. – А вы не переоцениваете своих возможностей?
– Может, и переоцениваю, – Главный беспечно пожал плечами. – Если Туполев со своим КБ за баланду конструировал самолеты, а Королев за «колючкой» придумывал ракеты – чем я лучше?
– В юморе вам не откажешь, – зло процедил генерал, – однако смешного мало. Я должен официально уведомить вас как руководителя – отец вашего пилота, гражданин Банга, арестован и находится под следствием. Он уличен органами госбезопасности в противозаконных контактах с иностранными гражданами, с командами иностранных кораблей в нейтральных водах. По-видимому, речь идет о шпионаже. Вот вам и закорючки в анкете…
Лязгнула железная решетка. Молоденький спецназовец пропустил двух конвоиров и запер дверь. По цементному полу гулко звучали шаги. Снова и снова клацали решетки и надежные замки. Бесшумно открылось круглое отверстие дверного зрачка. Через него хорошо просматривалось все пространство тесной камеры.
Артур почувствовал, что на него смотрят. Медленно отвернулся от зарешеченного окна.
– Арестованный Банга, на допрос! – выкрикнул один из конвоиров.
Артур вышел из камеры, привычно заложив руки за спину. Снова лестницы, длинные переходы, грохот отпираемых решеток, удвоенный и утроенный гулким эхом топот тяжелых сапог.
В заросшем щетиной, сгорбленном человеке Артура не сразу можно было узнать. Костюм со срезанными пуговицами помялся. Бравый председатель выглядел теперь опустившимся и сломленным. Только в глазах его, глубоко запавших и окруженных сеткой бесчисленных морщинок, продолжали жить сознание своей правоты, ненависть, стремление и надежда вырваться отсюда. Перед ним распахнулась толстая стальная дверь с табличкой на ней – Артур не успел прочитать ее.
– Арестованный Банга по вашему приказанию доставлен.
– Хорошо, вы свободны.
Конвоир повернулся на каблуках, и Артур остался наедине со следователем. Тот поднял на подследственного усталые, покрасневшие глаза – работенка, конечно, не сахар. Едва заметным движением белесых бровей указал Артуру на железный стул по другую сторону его желтого, вполне мирного канцелярского стола.
– Следователь республиканского Комитета государственной безопасности Брасла Арнис Арнольдович, – хмуро, без выражения представился он и раскрыл толстую, уже потрепанную папку. – Так, Банга Артур Янович… года рождения. Ладно, перейдем сразу к делу, – перебил он сам себя и перекинул страницу в деле. – Вы обвиняетесь в тайных, незаконных связях с гражданами иностранных государств и совершении валютных сделок.
– Это обвинение бредовое, и я не признаю его, – так же хмуро, без выражения отозвался Артур, устав, наверное, повторять везде одно и то же.
– Хорошо-хорошо, мы разберемся. Вы же признаете, что тридцатого мая… года выходили в море с бригадой Марциса Лаувы и встретились на курсе со шведским траулером «Королева Шарлотта»? Так или нет?
– Да, – кивнул Артур, неприязненно изучая нового следователя. Он казался еще хуже, чем первый – учтивый иезуит, садист с небесно-голубыми глазами, что допрашивал его в рижской прокуратуре.
– Значит, все-таки встретились. Просто встретились и разошлись? Или вы поднимались на борт «Королевы Шарлотты»?
– Поднимался.
– С кем вы там контактировали?
– С капитаном.
Артур пытался понять, кого напоминает ему этот мрачный немногословный человек. И, кажется, понял: старого матерого волка, уже изрядно измотанного жизнью, но все еще очень сильного. Бороться с ним будет нелегко.
– Как звали капитана?
– Правду говоря, не запомнил.
– Неужели? Имея с ним такие контакты, утверждаете, что не запомнили его имени. С трудом верится. Но о чем вы с ним говорили – это вы хотя бы помните?
– Разумеется – о рыбе.
– И только? – следователь всего во второй раз за время допроса настороженно поднял глаза на Артура. Волк тоже прикидывал, что за противник перед ним, но отчего-то вдруг веки его дрогнули и брови сдвинулись к широкому переносью. Что-то смутило следователя в этом лице. На несколько секунд Брасла так глубоко задумался, что не сразу вспомнил заданный им только что вопрос.
– Значит, капитана N интересовала только рыба?
– Да. В обмен на нее я условился получить современные снасти и кое-что из запчастей.
– Вы знали, что ваши действия противозаконны и тем не менее пошли на преступление и сговор якобы ради этих снастей-запчастей? И не преследовали никакой иной цели и более существенной выгоды для себя лично?
– У меня была одна цель – дать людям возможность нормально трудиться и получать за свою работу столько, сколько они зарабатывают. И еще осточертела идиотская карусель: ловить – и выбрасывать, ловить – и выбрасывать.
– Допустим. А в пятьдесят девятом, когда, по вашим словам, вы случайно оказались на борту шведского судна, это тоже была «Королева Шарлотта»? – Следователь снова странно взглянул на Артура и быстро отвел глаза, словно испугался чего-то. Но чего?
– Ничего подобного. Мы потерпели аварию во время шторма, и нас подобрал шведский сухогруз. При чем тут этот рыбак?
– Предположим. Но, может быть, тогда вы познакомились с кем-то из членов команды, завязали дружеские отношения? Ведь это вполне естественно в такой ситуации. – Все так же украдкой Брасла продолжал приглядываться к подследственному. Артура уже начинали беспокоить и раздражать его косые взгляды.
– Я отлично понимаю, куда вы клоните, – не сдержавшись, выпалил он. – Только пустое это занятие. Я не стану ради вашего удовольствия сочинять на себя шпионский детектив.
– Я посоветовал бы вам реальнее смотреть на вещи. Раз уж попали в мясорубку, не стоит пытаться крутить ручку в обратную сторону. Силенок не хватит, – не остался в долгу следователь. – Здесь работают профессионалы, а вы дилетант. У нас множество способов добиться от вас всего, что нам требуется. Так что в ваших же интересах помочь нам немного и тем самым облегчить свою участь. Да и участь своих близких, которые сейчас томятся в страхе и неизвестности.
Своим цинизмом следователь, пожалуй, превзошел все представления Артура об этой конторе. Он говорил; ничуть не угрожая, будничным тоном, не оставлявшим сомнения в смысле его слов. Брасла подошел к окну и стал спиной к Артуру, но тот тем не менее чувствовал себя, как букашка под безжалостным микроскопом.
– А ваш сын, Артур Янович? Вы ведь знали, что его работа связана с секретной техникой. Не думали, что ваши рискованные игры со шведами могут весьма повредить ему?
– Мой сын, к сожалению, не слишком близок ко мне. Благодаря высочайшей бдительности ваших коллег он вырос и стал взрослым человеком в Сибири, далеко от меня.
– Ай, бросьте свои намеки. Да вы должны быть благодарны судьбе, что ваш сын вырос и стал человеком как раз в Сибири. Этот край – наше будущее! – поморщился Брасла.
Артур не выдержал и насмешливо взглянул на следователя.
– Наше будущее? Что ж, возможно, вы правы.
Но следователь, видимо, пропустил его шпильку мимо ушей. Уперев большие грубые руки в подоконник, он опять задумался о чем-то своем, не имевшем отношения к допросу. Какая-то тревожная мысль не отпускала его. Занятый ею, Брасла спросил вроде как невпопад:
– Вы, наверное, фронтовик? Имеете награды? В каких местах воевали?
– А какое, собственно, это имеет…
– Потрудитесь отвечать на вопросы! – следователь неожиданно повысил голос, но по-прежнему не решался смотреть Артуру в лицо.
Пожав плечами, Артур стал припоминать:
– В начале войны здесь, дома, выходил из окружения… Потом под Ленинградом, Второй Белорусский фронт. А летом сорок четвертого снова в Латвии, в полковой разведке…
Брасла вздрогнул и достал из пачки сигарету. Артур продолжал говорить, не заметив странного волнения следователя, но тот уже не слышал – он вспоминал…
Легкий предрассветный туман плыл над лугами, окутывая стога сена, росистые травы. Опушкой леса, прячась за деревьями, перебегая от одного к другому, Артур Банга с тремя солдатами, наверное, и подобрался к хутору. Он пришел за языком…
А на хуторе догорало веселье, слышались пьяные песни и смех. Праздничная ночь была на исходе. «Лиго! Лиго!» – горланили хмельные голоса.
Яростно хлестал проливной дождь. Белая «Волга» подкатила к величественному подъезду, напротив которого возвышался собор. Загорелый, немного похудевший Калнынь быстро шел по устланным «кремлевкой» – специальной ковровой дорожкой – коридорам ЦК.
– Ого, какие люди! – шедший навстречу Улдис Целмс широко распахнул объятия. Дорогой «присутственный» костюм чуть не трещал на его мощном торсе. Как бы от избытка радости он похлопал Калныня по рукаву и удивился, ощутив под рукой стальные мышцы. – На славу, видать, порыбачил.
– Да и ты тут как будто не зачах, – отшутился Калнынь.
Рядом с ними почтительно помалкивал милицейский генерал Гунар. Не решался даже словечка вставить в беседу высокопоставленных лиц.
– Что ж ты, Андрис, загордился, бросил крепкую нашу компанию? На охоту не ездишь. Рыбкой пробавляешься – вегетарианцем, что ли, стал?
– А ты все не уймешься, Целмс. Никак от людоедских своих забав не откажешься.
– Ха-ха-ха! – громко, во весь рот рассмеялся Целмс. Но глаза его оставались холодными и неподвижными, словно он и сейчас еще целился в того кабана. – Нельзя так, дорогой, ха-ха! Хватку потерять можно. Зря игнорируешь… Смотри!
И они разошлись, каждый по своим неотложным делам. Милицейский генерал почтительно засеменил за Целмсом. Калнынь отвел неприязненный взгляд от этой нежной парочки и посмотрел на часы. Нужно было спешить.
В приемной Верховного Совета, осененной поясным портретом бровастого генсека, было полно народу. Не обращая внимания на томившуюся очередь, Калнынь прошел мимо длинного ряда стульев. У самых начальственных дверей его неожиданно остановил референт. Он выскочил из-за своего массивного стола, как проснувшийся цепной пес.