Маша отвернулась со вздохом крайнего раздражения – нет бо́льших паникеров, чем мужики.
– Слушай, не будь ты, – она долго искала словцо покрепче, – не будь ты Марленом Викторовичем! – но ограничилась только таким необычным сравнением.
Неправдоподобно ясное небо над Ле-Бурже все так же безмятежно улыбалось многочисленным посетителям авиасалона, не чураясь помощи разноцветных шаров, флагов, приветственных транспарантов. Сегодня здесь было особенно многолюдно. Не переставая, работали кино– и фотокамеры. Гремел огненный, бравурный вальс Штрауса. А вверху разворачивалось необыкновенное зрелище. Три пары мощных боевых вертолетов фирмы «Краузе» легкими бабочками кружились в ритме старинного вальса. Музыка заглушала рокот моторов, и зрителям казалось, что пилоты тоже слушают вальс из динамиков летного поля, настолько точными и изящными были пируэты, настолько синхронными танцевальные па.
Время от времени, закручивая головокружительные виражи, над полем проносился на легкой спортивной машине знаменитый Фокетти. Зрителям приходилось придерживать руками свои шляпы – так низко опускался пилот. Фигуры высшего пилотажа следовали одна за другой – и какие! Бочка, мертвая петля, бреющий полет над полем. Самолет итальянца выходил из пике, когда, казалось, никакая сила уже не властна поднять стремительно падающую машину…
Советские летчики были заняты подготовкой своей техники к послезавтрашнему гранд-параду и тоже посматривали в небо.
– Смотри, как конкуренты выпендриваются, – с некоторой завистью бросил Костя, вылезая из кабины. – Банга, а слабо тебе цыганочку в небе сбацать?
– Сбацай, командир, – встрял Габелия, – тебе теперь все можно. Ты у нас отныне герой, великий летчик, орел и вообще «охраняешься государством».
Как всегда молчаливый, Эдгар пропустил мимо ушей шуточки и вместе с механиком продолжал колдовать над раскрытым двигателем.
Зато не пропустил их Лапин. Он тоже с ревностью наблюдал за необыкновенными танцами в небе.
– Вы это бросьте… Он, кажется, и вправду решил, что ему все можно. Вчера на приеме три бокала шампанского опростал… Смотри, Банга, сегодня ни капли.
На своей площадке, неподалеку от них, работали американские летчики. Тоже балагурили, перешучивались. Между делом приглядывались к русским, как, впрочем, и русские – к ним. Эдгар поднял голову, когда над летчиками в очередной раз на бешеной скорости пронесся итальянец. Американцы засмеялись и подняли вверх большие пальцы в восхищении от отваги пилота. Мгновенно подключился к международному диалогу Костя Завалишин – сцепил над головой руки в знак дружбы и солидарности.
Лапин неодобрительно покосился на него.
– Ладно, хорош лодыря гонять, – проворчал он, правда, не очень строго.
И вдруг страшный взрыв потряс землю. Где-то за краем поля взметнулся ввысь огромный столб дыма и пламени. Охваченные ужасом зрители бросились бежать кто куда. Не сговариваясь, русские и американские летчики устремились к месту катастрофы. Но ближе к середине поля остановились. Все было ясно без слов, и помочь ничем было уже нельзя. Полыхала автостоянка, в которую врезался шальной итальянец. Огненным крестом торчал над машинами хвост его самолета. Один за другим в адском пламени взрывались бензобаки машин.
– Вот это фейерверк, – не удержался от комментариев молчун Сергей Руза, по русскому обычаю стаскивая с головы шлемофон.
– Доигрался идиот!
– Может, и идиот. Только конкуренты и с умными, между прочим, не церемонятся, – мрачно изрек Лапин, беспокойно оглядывая своих орлов – все ли на месте, все ли целы.
– Теперь цена билетов на аэродром подскочит вдвое, – с чисто практической стороны откомментировал трагедию кто-то из американцев.
Глава 21
Маленький столик в углу полутемного уютного зала был накрыт на двоих. Горели свечи. Марта сидела одна и злилась. Назначенное время давно прошло. Она бросила в пепельницу очередную сигарету и посмотрела на часы. Половина восьмого… В кафе начала стекаться нарядная вечерняя публика, зал постепенно заполнялся.
Положив на скатерть несколько купюр, Марта уже собралась уходить, когда появился запыхавшийся Эдгар. Не догадавшись поцеловать, он смущенно пожал протянутую ему руку.
– Добрый вечер. Прошу меня извинить, но я только сейчас сумел вырваться. Понимаете, завтра главные испытания.
– Понимаю, спасибо, что вы пришли, – Марта приветливо улыбалась Эдгару, совершенно забыв, что еще минуту назад кипела негодованием. Тщательно одетая и причесанная, она не скрывала, что ждала этой встречи и готовилась к ней.
– Присаживайтесь, пожалуйста.
Тут же появился официант и положил на столик меню в сафьяновом переплете.
– Заказывайте что хотите, – улыбнулась Марта, – и, ради бога, не стесняйтесь.
– Вообще-то я не стеснительный, – ответил Эдгар, – но, к сожалению, времени у меня хватит только на чашку кофе.
Марту немного расстроил его озабоченный вид, но она взяла себя в руки и непринужденно рассмеялась.
– Рюмка коньяка к кофе, надеюсь, не повредит? – Она кивнула официанту, тот предупредительно склонился, чтобы выслушать заказ. – Два коньяка и кофе.
Официант удалился.
Марта пытливо посмотрела на Эдгара и, подавив смущение, заговорила:
– Вас, вероятно, мучает неизвестность – зачем я вас сюда завлекла. – Она положила ладонь на красивый переплет меню. – Клянусь на этом великолепном парижском меню, которое вы так героически проигнорировали, что я не замышляю против вас ничего дурного.
С этими словами она достала из сумочки небольшой конверт, вынула из него несколько старых пожелтевших фотографий и протянула их Эдгару.
– Раз уж вы так торопитесь, давайте сразу по существу.
– Вы странный человек, Марта, – Эдгар настороженно приглядывался к ней, внезапно разрумянившейся от волнения.
– А у нас вообще вся семья со странностями… Вот полюбуйтесь.
На фотографиях Эдгар увидел роскошную виллу в заснеженных горах в окружении могучих елей. Потом молодую женщину в белой меховой шубке и шапочке. Она катила по аллее коляску. Ту же женщину в комнате с камином – теперь у нее на коленях сидел малыш.
– Мама? – не веря своим глазам, Эдгар снова и снова рассматривал снимки. – Откуда это у вас?
– А вы не догадываетесь?
Она украдкой взглянула на него, но Эдгар даже не заметил этого взгляда – он был далеко отсюда, он думал и вспоминал.
В это время один за другим в зал вошли шестеро парней, затянутых в черную кожу. К курткам прицеплены стальные свастики, на груди и запястьях железные цепи. Их подкованные короткие сапоги прогрохотали по залу, пробудив у многих зловещие воспоминания. За столиками понемногу стихли разговоры и смех, на лицах посетителей появились растерянность и тревога. Вторжение такой компании ничего хорошего не предвещало.
Не заметили опасности, пожалуй, только Эдгар и Марта, сидевшие в дальнем углу и увлеченные разговором. Да еще музыканты на эстраде как ни в чем не бывало продолжали наигрывать на гитаре и аккордеоне немудреную мелодию популярной песенки.
А парни, в упор не видя никого вокруг, словно они были в пустыне, разболтанной походкой подошли к стойке, взяли себе по изрядной порции виски и расположились, кто на высоких табуретах, кто стоя, вокруг рослого блондина с отвратительным фиолетовым шрамом через всю левую щеку, как стая волков возле своего вожака.
Свинцовые, наполненные злобой глаза блондина бесцельно и нагло шарили по залу, по всей видимости, не находя для себя ничего интересного, и вдруг зацепились за парочку в дальнем углу, не затрепетавшую при появлении банды. Блондин решил, что его обидели и обидчиков следует наказать.
Эдгар в который раз задумчиво перебрал фотографии. Марта молча наблюдала за ним.
– Вы знаете, я сам о чем-то таком догадывался. Я вспомнил, где видел господина Лосберга, – у нас дома в Иркутске лет семь назад. Теперь я понимаю, зачем он приходил, – Эдгар вернул Марте фотографии, нервно постукивая пальцами по скатерти. – Так это и есть то важное, что вы хотели мне сообщить?
– Не совсем, это скорее преамбула. Главное же заключается в том, что эти и другие фотографии, сделанные в день нашей встречи в кафе на бульваре Сен-Мишель, вместе с разоблачительными статьями о ваших связях с западными конкурентами были подготовлены к публикации в немецких и французских газетах, – Марта выпалила все одним духом, боясь, что не хватит мужества договорить до конца, и теперь сидела, не смея поднять на Эдгара глаз.
Эдгар на секунду опешил. Он с трудом сохранил самообладание – вот и влип как последний идиот.
– Никогда не думал, что такие очаровательные девушки могут так грубо шантажировать. Что вам все-таки от меня нужно?
– Ровным счетом ничего. Я просто хотела вас предостеречь, предупредить.
– Допустим, вы решили предупредить меня из чистого человеколюбия. Но откуда вам-то все это так хорошо известно? Значит, вы не случайно затащили меня в кафе и познакомили со своим отцом? – Он испытующе смотрел на Марту. Она сцепила руки так крепко, что побелели пальцы. Потом подняла рюмку, но не сделала даже глотка. Эдгару показалось, что ее красивая рука подрагивает.
– Теперь мы подошли к самому важному. Только вначале я хотела бы вас спросить… – Ее щеки горели от волнения. Девушка была прекрасна в своем искреннем порыве. И Эдгар почувствовал, что не может ненавидеть или презирать ее, окажись она даже агентом ЦРУ, специально нанятым для работы с ним. – Месье Эдгар, вам когда-нибудь случалось совершать что-то недостойное, даже постыдное и затем раскаиваться в содеянном?
– Мадемуазель Лосберг, я не священник…
Эдгар не успел закончить, потому что к их столику бесцеремонно причалил один из компании рокеров, длинный прыщавый юнец.
Не обращая никакого внимания на Эдгара, он наклонился к Марте так близко, что она почувствовала противный запах перегара.
– А ты ничего, детка, – забормотал он. – Я думаю, в нашей компании тебе будет веселей, чем с этим недоделанным.